Глава 4
Кровь чужих дорог

– Первый постулат прогрессорства, – бормотал я, сидя у костра и поглядывая на поблескивающий в свете пламени скелет. – «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Нельзя давать менее технологически развитому народу сразу все блага. Если начинать развивать медицину, то при отсутствии культуры контроля рождаемости начнётся взрывной рост численности населения. Это приведёт к голоду, войнам, нацеленным на геноцид, и ещё большему откату цивилизации назад. Откат вызовет падение имеющихся знаний медицины и ещё сильнее усугубит регресс.

– Богам молишься? – спросила Катарина, поправляя шерстяное одеяло.

Я бормотал по-русски, и, естественно, она не понимала ни слова.

– Да, – ответил я, не имея никакого желания пояснять реальное положение дел.

– Какому?

– Святым братьям Стругасис, – буркнул, кинув в костёр веточку.

К небу взлетел сноп искр, а подскочившее пламя ещё чётче высветило костлявую фигуру, клацающую зубами и тянущую руку. Но стоило кисти пересечь незримую линию, и дух отдёргивал её и скрючивал пальцы, словно обжигаясь.

Присказка про братьев была излюбленной у прогрессоров, ибо эти писатели-фантасты предвидели ситуацию с агентами влияния в других мирах. Впору их на самом деле делать святыми.

Наёмница вздохнула и закрыла глаза. Её совершенно не беспокоил неупокоенный дух. Наверное, и мне не стоило переживать, но привычки терпеть присутствие потусторонних не имел, уж извиняйте.

– Второй постулат прогрессорства: «Не давайте голодному рыбу, не давайте ему удочку, сделайте на его глазах инструмент и примените его». Раздача технологий и высокотехнологичных орудий на халяву приводит к эффекту «святого карго», когда дикие народы вместо развития начинают молиться вертолёту с гуманитарной помощью и не хотят ничего делать сами. А если лишить их даваемого блага, воспринимают это как оскорбление и личную обиду. «Вы должны нам!» – будут кричать они. Единственное исключение – это плата за что-то нужное: за товар, за услугу. И даже тогда технология изготовления не должна давать им явные преимущества над другими народами.

– Хватит молиться, – широко зевнув, протянула Катарина. – Спать пора. Завтра долгий путь. И боги уже спят и не слышат молитв.

Я промолчал, кинув ещё одну веточку на угли. Было полное ощущение, что я не в своей тарелке. Сперва путешествие казалось лёгкой прогулкой, но сейчас я видел нежить. Сложно назвать это нестрессовой ситуацией, несмотря на подготовку.

– Третий постулат прогрессорства: «Трудно быть богом. Поэтому даже не старайся. Всё то, что кажется тебе диким и отвратительным – сугубо их выбор. Чти и свои традиции, и чужие, пока они не коснулись именно тебя».

Глянув сперва на глубокое чёрное небо, а потом на закутавшуюся в серое шерстяное одеяло наёмницу, потёр лицо и встал. А чем я хуже? Эта не дрыхнет без забот, и мне не стоит.

С такими мыслями я достал из сумки зубную щётку, полукруглую коробочку зубного порошка и флягу с водой и отошёл к кустам. Я – прогрессор и должен служить примером, а порошок нам рекомендовали как самое наглядное средство пропаганды. И ещё рассказали, как его приготовить, чтобы мы всем могли поведать. Конечно, моя пятая точка, обращённая к клацающему челюстями мертвяку, делала вечернюю зарядку в виде сильного жим-жим при каждом шорохе, а мурашки устраивали забеги вдоль спины, но я старался не думать об этом. Наоборот, я же супер-пупер нагибатор, отважившийся пуститься в путешествие по чужой планете в компании боевой баскетболистки. Весь мир будет моим.

А воительница глядела на меня с лёгким прищуром, медленно моргая. Лицо не выражало совершенно ничего – хоть прямо сейчас кино про женскую версию терминатора снимай! Даже глаза в свете костра горят красными огоньками. Интересно, что у неё на уме? Уж явно не куклы и плюшевые мишки. Наверное, считала, сколько денег отвалят за эту прогулку.

Окончательно уверившись в том, что нежить так и будет ходить вдоль невидимого круга, я показал скелету средний палец и достал из сумки бритвенный станок с остальными приблудами, то есть мылом и помазком для бритья. На этот раз наёмница нахмурилась, вглядываясь, как я взбил в мыльнице пену и начал наносить на подбородок. Бриться без горячей воды – то ещё удовольствие, но больше этого я ненавидел скрестись сонным с утра. Лучше уж с вечера морду почищу на ощупь.

– Это зачем? – тихо спросила Катарина, приподнявшись на локте.

– Ну как зачем? – пожал я плечами. – Если не сделаю этот ритуал, то скоро превращусь в обезьяну.

– Ты… оборотень? – неуверенно спросила наёмница и провела тыльной стороной ладони под носом.

Она то морщилась, представая меня чудовищем типа Кинг Конга, то криво улыбалась непонятной шутке. Но это вполне естественно, так как местные мужчины имели очень скудный волосяной покров на теле и лице. Три тычинки на морде – уже старческая борода, и ту выдёргивали под ноль. А моя тёмно-русая щетина, которая от природы растёт в виде эспаньолки, будет здесь дикостью. Хорошо, хоть не лезет по сантиметру в день, как у джигитов.

– Ну, если только самую малость, – ухмыльнулся я. – Потом покажу.

Девушка снова неуверенно расплылась в улыбке, а потом вдруг просияла.

– В легендах что-то такое говорится, что старики народа полупризраков не умирают от старости, а превращаются в седых обезьян-марьши, проводя остаток вечности в горячих источниках.

Я пожал плечами, но поставил себе зарубку в памяти, так как такую легенду раньше не слышал.

Наёмница тяжело вздохнула и повернулась на другой бок, повыше натянув одеяло. Поглядев на неугомонного мертвеца, я тоже лёг на циновку и укрылся шерстяным одеялом в клеточку. Уснуть долго не удавалось, так как отвык спать на свежем воздухе. То одинокий комар делал заходы на дозаправку, видя во мне исключительно место для бурения кровяной скважины, то лёгкий ветер начинал дуть в другую сторону, отчего дым от костра заставлял кашлять и утирать сопли и слёзы, то какая-то мелкая ползучая гадость забиралась под одежду, думая, что я – футбольное поле. От таких «матчей» я чесался и ворочался, но когда наступил тайм-аут, всё же вырубился.

Снилась откровенная гадость, что этот мертвец всё же пробрался, но не напал, а встал на четвереньки и трогал моё лицо пальцами, проверяя, оборотень я или нет. Потом снилось что-то про бесконечную дорогу, по которой я шёл лет десять, но постоянно возвращался к этой поляне, и был при этом один. Сон резко, как это обычно бывает, сменился другим. Трактир, шум и здоровенная бабища-рудокопша с бешеным лицом отламывает от табуретки ножку и громко кричит: «А сейчас у нас будет секс!»

Последнего я не выдержал и проснулся. А проснувшись, резко сел, ибо наёмницы не было. Она собрала все свои вещи и ушла, пока я дрых, как последний осёл. Даже следов не оставила.

– Тварь, – тихо выругался и встал, натягивая яркую куртку, из-за которой инструкторы называли тех, кто с внешним доступом, волнистыми попугайчиками.

Маленькие, мимимишные и цветные. Но сейчас было не смешно. Впрочем, плюс имелся, так как небо в ожидании рассвета стало серым, а округа хорошо просматривалась. Да и скелет куда-то ушёл.

Костёр совсем погас, и чтобы согреть паёк и вскипятить воду, я наклонился к серому пеплу, где тлели тусклые угольки. Поковырявшись веточкой и кинув немного сухой соломы, положил рядом тонкие хворостинки и наклонился, чтоб раздуть аккуратно огонь. Если кинуть толстые ветки, то можно только хуже сделать.

– Вот же тварь! – зло процедил я. – Забрала задаток и свалила на хрен. Хорошо, хоть не обокрала.

С этими словами я хлопнул по карману. Да, кошелёк на месте. Но без провожатой придётся возвращаться на базу, так как по инструкции не положено идти одному. А пока найдут новую, столько времени будет упущено. Может, вообще другому задачу доверят, и тогда моё приключение кончится, едва начавшись. Тоже мне, нагибатор и покоритель дорог!

За спиной раздались шаги, и я, обрадованный, обернулся – как оказалось, зря, ибо ко мне приближалась три бабенции откровенно уголовной наружности. Назвать их барышнями язык не поворачивался. Вот Катарину можно назвать сударыней, несмотря на габариты и профессию, а этих – нет. Ну не тянут эти на выпускниц института благородных девиц! Не тянут!

«Биометрические данные отсутствуют», – известила меня система, но я и так уже догадывался.

– Утра свет, красавчик, – ехидно произнесла ближайшая, не сильно высокая, но широкоплечая, как штангистка, и с небольшим брюшком.

Лицо изрезано шрамами. Нос сломан, а одного уха не было. Из одежды – грязный стёганый жилет, надетый поверх серой, подпоясанной разноцветным поясом рубахи до колен, и хорошие полусапоги без шнуровки, явно доставшиеся не на ярмарке, ибо не по карману. Она остановилась и упёрлась кулаком левой руки в бок, а во второй держала грубый тесак, выкованный из дерьмового железа. Вместо обычной рукояти – загнутый в виде ручки концевик, как у обычной кочерги. От этого на руке холщовая рукавица, иначе можно мозоли в секунду заиметь. Хотя на таких руках мозолью больше, мозолью меньше – всё равно незаметно.

За ней подошла другая – двухметровая каланча с побитой рожей, радостно скалящаяся щербатой улыбкой и без трёх зубов. Третьей была пухлянка с почти приятным лицом, ибо без глаза.

Эти две тоже одеты в подпоясанные рубахи, разве что обувь попроще – тряпичные чешки с кожаной подошвой на босу ногу. В руках у одной дубинка, а у другой – корявый топорик.

«Вероятность летального исхода нулевая. Рекомендуется принять выжидающую стратегию», – прошептала система. Что ж, доверимся.

– Флыфь, как думаефь, фколько жа такого Бу́рлая отвалит? – прошепелявила беззубая каланча, довольно гыгыкнув.

– С триста серебряных, дюжина мне в зубы, – сипло ответила коренастая предводительница, обозначив, что я стою, как хороший тягловый вол или три дойные коровы.

– Я видела, как советница ему кошелёк дала, – произнесла одноглазая, отчего мне очень сильно захотелось выбить ей второй глаз, чтоб неповадно было. – И он с охраной был.

– Нет охраны, – ухмыльнулась предводительница этих зэчек. – А если что не по месту, то Руть свистнет.

– Сей же миг кошелёк будет отдан, – осторожно произнёс я и потянулся к карману с пистолетом, но предводительница сделала шаг поближе и приставила острие тесака к моей шее.

– Я знаю ваши халумарские фокусы. И не надо быстрых движений. Длинная, ощупай его. Всё незнакомое в сторону, – произнесла она, кивнув каланче, а потом по-дружески мне подмигнула. – Я ведь права?

Я стоял и глядел перед собой, а длинная подошла вплотную и ухватилась за мой гульфик, блеснув глазками. То, что я деньги храню не там, её ни капельки не огорчило. Задержавшись на пару мгновений, разбойница начала хлопать по моей куртке и, естественно, нахлопала и кошелёк, и пистолет, и чугунную флешку.

«Система, переход в режим берсерка!» – мысленно отдал я приказ.

«Переход противопоказан. Ошибка восемнадцать. Вы в фазе быстрого сна».

«Переходи, мать твою! Это не сон!»

«Требуется калибровка. Переход невозможен».

Я мысленно выругался: система сбоит. Неверная рекомендация лишила меня шанса на превентивный удар, а теперь и отказ перехода в боевой режим. Без озверения я с этими дамочками не справлюсь. Придётся ждать.

– Ты опять за своё? – ухмыльнувшись, произнесла предводительница.

– Не бойся, не попорцю товарль, – прошепелявила высокая, достав мешочек с серебром. – Тут прлилицно будет.

– Ясно, как небесная пара, – улыбнулась разбойница, а потом не оборачиваясь закричала: – Руть, ты че не на пригляде?! Руть?!

Улыбка почти мгновенно исчезла с её лица, и сама она развернулась. Ощупывавшая меня каланча загораживала весь вид, и только сейчас я смог увидеть, что из-за кустов вышла Катарина. Наёмница неспешно и даже беззаботно приближалась к нам. При этом фальшион висел в ножнах на поясе, а руки заложены за спину.

– Это охранница, – бросила толстая, на что главарка что-то прорычала сиплым голосом, а потом обратилась к Катарине. При этом клинок тесака сильнее надавил на моё горло. Надо признать, заточка у него была хорошая – не бритва, но лишний раз дёрнуть кадыком я не рискнул бы, хотя и сглотнул разок нервно. – Слышь, тупица, ты… это… без лишних движений. Нас четверо – ты одна. У нас лучница есть.

Катарина не изменилась в лице, изображая классический покер фейс и продолжая приближаться.

– Ты че, не поняла, жопоглавая?

Наёмница сделала ещё шаг и достала руки из-за спины. Сразу стало ясно, чем с ней действительно рассчитались за заказ. В ладонях у неё были два кремнёвых пистолета, одинаковых, как близнецы. Не местные пародии на оружие, использующие колесцовый замок, а то и вовсе фитиль, а наши наградные поделки – воронёные стволы с лазерной гравировкой, эргономичные деревянные рукояти с рифлёными хромированными яблоками на навершиях, обмотанные сейчас для чего-то поверх лакированного дерева изрядным слоем самодельной кожаной шнуровкой. В общем, оружие времён позднего Средневековья, выполненное по нашим технологиям. И Катарина без всяких слов его применила. Щёлкнули, высекая искры, курки. Коротко пшикнул на затравочных полочках порох, и с едва заметной паузой прогремели два выстрела, изрыгнув облака сизого вонючего дыма и заставив высокую и толстую с криком упасть на траву. Осталась главарка, которая убрала тесак от моей шеи, заорала и бросилась на наёмницу. Та сделала быстрое движение, крутанув пистолеты и перехватив их за стволы, а потом приняла клинок на обмотанную рукоять левого, а вторым, сделав при этом ловкий шаг по диагонали, ударила в голову, как молотком.

Разбойница качнулась и мешком рухнула к своим товаркам.

– Цел? – ровным голосом спросила Катарина, убирая пистолеты за пояс и доставая из ножен тонкий стилет.

– Да, – приложив руку к шее, ответил я, а потом поглядел на ладонь.

Нет, разбойница не порезала, а ведь показалось, что до крови.

– Ну и хорошо! – произнесла наёмница, опускаясь на колено и сноровисто вгоняя стилет в шею главарки – точняк в трахею.

Типа, контрольный в голову. Я, непривычный к такому зрелищу, несмотря на то что нас и травматологию на экскурсии водили, и много видео показывали, сглотнул подкативший к горлу ком.

– Может, не надо их… – вырвалось у меня.

– Они бы тебя продали в бордель. Был бы утешением для престарелых дур.

– Ну не убили бы же, – попытался я возразить, глядя на дёргающуюся в агонии толстую.

Пуля пробила ей печень, и сейчас у неё наступил шок от стремительной кровопотери. Несколько минут, и она умрёт. Такие раны даже у нас не всегда успешно латают.

– Тебя бы поили стоюн-травой на дешёвом вине, чтоб член не падал по несколько дней, а через месяц-другой – апоплексический удар. Может, в гареме у богатой дамы оказался бы. Тогда сидел бы в подвале на пуховых подушках, ожидая пьяную госпожу, решившую вспомнить о своей игрушке. Немногим лучше.

Я молча кивнул и подошёл к своим вещам.

– Там ещё лучница какая-то у них. Блефуют?

– Была, – пожала плечами Катарина и погладила сбитый кулак. – Они дурные: ни в дозоре постоять толком не могут, ни оружием биться. Они даже костёр прятать не умеют, готовясь к разбою. Удивительно, что их так долго никто не поймал. Наверное, никто толком и не брался, или награда за них крошечная, как яйца хомячка.

Наёмница встала, поддела ногой тесак предводительницы и скривилась.

– Три серебреника выторговать за это дерьмо, пожалуй, можно.

– Они меня за триста хотели сбыть, – пробормотал я, глядя, как девушка роется в вещах убитых, но так ничего и не найдя, подняла обруганный ею клинок.

– Глупые, как лягушки, – усмехнулась наёмница, хлопнув меня по плечу, отчего чуть рука не отнялась. Девица-то не только со стальными нервами, но и со стальными мышцами. Паладинка, мать её за ногу! И не отстану, пока не узнаю, почему она не закончила обучение. – Халумари продать просто так нельзя, и пришлось бы согласиться на самую низкую цену. Это где-то тридцать серебряных. Не стой, пойдём. Надо ещё Гнилой Березняк побыстрее миновать. Если заночуем в нём, то точно поспать не получится.

Я со вздохом поднял вещи и пошёл за девушкой, пощупав при этом своё оружие скрытого ношения. Когда-нибудь и я выплачу ей долг. Конечно, она выполнила свою работу, но выполнила очень хорошо. Просто профи, и ею нельзя не восхищаться.

– Спой что-нибудь, – произнесла наёмница, поглядев на меня, а потом направившись к кустам – наверное, за вещами.

– Что?

– Что-то ваше.

Я поглядел сперва на неподвижные трупы разбойниц, потом на Катарину, тихо позвякивающую кольчугой и экипировкой.

Я же думал: вернуться из-за неисправной системы или продолжить путь? Если чип дал сбой, то меня вернут на Землю. Ремонту он не подлежит, а оператор списывается. Слишком тонкая настройка и дорогая система, чтоб рисковать задачами. Для меня это будет означать конец всем приключениям.

Тогда не лучше ли продолжить выполнение, а о неисправности доложить по возвращении? Всё равно связи нет, так как мы вышли из зоны действия сети. Ну а сдохну? Я могу и с исправным чипом стрелу схлопотать, так что терпимо. Зато теперь надо надеяться на свою голову, а не на рекомендации. Решено: иду дальше.

Я поглядел на девушку, а потом, немного фальшивя, затянул:

– По полю танки грохотали…