© Орлов И.Б., 2024

Введение

В монографии рассматриваются основные этапы развития международного молодежного туризма в СССР в период между проходившими в Москве всемирными фестивалями молодежи и студентов 1957 и 1985 гг., обозначившими узловые точки международной молодежной политики в целом и международного туризма в частности. Фестивали, по мнению американского советолога Ф.Ч. Баргхорна, как часть проекта советской общественной дипломатии «хорошо демонстрировали пропагандистскую стратегию СССР»^[1]. Главный режиссер культурной программы Фестиваля-85 Анатолий Дмитриевич Силин считал советские массовые театрализованные представления «одной из самых действенных форм агитации и пропаганды, политического, эстетического и этического воспитания масс, в первую очередь молодежи»^[2].

Среди качественных изменений, происходивших в советском туризме в годы оттепели, – создание и развитие институциональной основы международного молодежного туристского обмена, находившегося в вéдении комсомола. Создание Бюро международного молодежного туризма (БММТ) «Спутник» нарушило существовавшую с 1929 г. монополию «Интуриста» на организацию туристских путешествий иностранцев в нашу страну и открыло новый, альтернативный профсоюзной системе канал поездок советских граждан за рубеж^[3].

В фокусе исследования автора – деятельность «Спутника» по организации туристических поездок советской молодежи за границу и по приему и обслуживанию молодых иностранцев в СССР. Путешествующую молодежь объединяло желание увидеть окружающий мир, посмотреть свежим взглядом на привычные для старшего поколения вещи^[4]. Во время путешествий молодые люди, общаясь со сверстниками, транслировали новые ценности и знания, которые должны были способствовать формированию у представителей принимающей стороны позитивного имиджа СССР и советского народа. В частности, с имиджем СССР ассоциировались популярные туристские маршруты, международные молодежные центры, всемирные молодежные фестивали, Москва, Ленинград, Золотое кольцо России и другие достопримечательности страны. И наоборот, восприимчивость молодежи к новым идеям способствовала разрушению стереотипов об окружающем мире. Таким образом, туристы становились одновременно носителями и проводниками приобретенных ценностей чужой культуры в собственном социуме, осуществляя своеобразное «перекрестное опыление». Не менее важным фактором развития международного молодежного туризма была самореализация молодых людей в результате новых путешествий и знакомств^[5].

Международный молодежный туризм как «синтетическая» форма молодежной политики рассматривался советским руководством в качестве перспективного направления народной дипломатии. Особое значение придавалось въездному туризму, в рамках которого техники гостеприимства и пропагандистского воздействия выходили за границы разовых впечатлений от поездки. Важнее был долгосрочный эффект, так как молодые иностранные туристы (особенно из стран Запада) в перспективе могли пополнить ряды политической, экономической и интеллектуальной элиты своих стран. Выстраивание между молодежью разных стран доверительных отношений, основанных на решении актуальных задач современности, могло стать залогом более взвешенного отношения к нашей стране.

Хронологические рамки работы неслучайно определяются датами проведения в Москве всемирных фестивалей молодежи и студентов. Первый такой фестиваль (1957 г.) заложил основы не столько специфических техник гостеприимства, сколько «праздничной» составляющей международного молодежного туризма в СССР. В свою очередь, второй молодежный форум (1985 г.) стал завершением эпохи презентации советского образа жизни для молодых гостей нашей страны. Отчасти к нашему исследованию применима концепция карнавала Михаила Михайловича Бахтина, основанная на признании существования особых карнавальных законов^[6]. Но для целей нашего исследования больше подходит теория архаического праздника. В отличие от игнорирующей миф концепции Бахтина, данная теория исходит из мотивирования праздника мифом, который выступает сценарием если не праздника в целом, то по крайней мере его ритуала^[7].

Многие популярные и ныне известные фестивали появились в 1950-е годы и представляли собой не только «особые механизмы организации, формирования городского пространства и деятельности общества», но и способы предоставления развлечений жителям города и туристам. Кроме того, фестивализация, превращая культурную среду города «в ключевой фактор его привлекательности», способствовала формированию новых моделей «производства и потребления культурных проектов и ценностей»^[8]. Постепенно посещение фестивалей как части событийного и культурного туризма превращается в отдельный вид туризма, а сам фестиваль – в особый туристский актив^[9]. Например, большинство делегатов VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве после его завершения разъехались по туристским маршрутам. В дальнейшем участие во всемирных фестивалях молодежи и студентов стало для «Спутника» традицией: на фестивали в Австрию (1959), Финляндию (1962), Софию (1968), Берлин (1973) и Гавану (1978) направлялись от 500 до 2000 чел.^[10]

Первый советский опыт еще не институционализированного международного молодежного туризма, связанного с фестивалем 1957 г., особенно важен в контексте холодной войны. Туризм утратил свои исключительно рекреационные и познавательные функции, а туристические связи стали каналом формирования общественного мнения в пользу СССР за его пределами. Фестивали и международный молодежный туристский обмен второй половины ХХ в. демонстрировали не только «мягкое» противостояние двух систем, но и потенциал международного сотрудничества и позитивной коммуникации. Ослаблению железного занавеса и потеплению отношений с Западом способствовали процесс десталинизации, охвативший СССР и страны народной демократии, а также декларированные ХХ съездом партии (1956) принцип мирного сосуществования двух мировых систем и отказ от неизбежности третьей мировой войны. Эти изменения поставили перед руководством страны задачу непосредственной презентации советского образа жизни, важным механизмом которой стало созданное после фестиваля 1957 г. БММТ «Спутник».

Историографический обзор

Историография международного молодежного туризма значительно скромнее, нежели туризма «взрослого». Во многом это объясняется «вторичностью» этого исследовательского поля по отношению к теме профсоюзного туризма в силу сложившихся стереотипов о копировании в системе молодежного туризма организационных форм, идеологических установок, техник гостеприимства и практик показа, наработанных в рамках интуристовской модели. Конечно, свои первые шаги молодежный туризм сделал в структуре «Интуриста» и в дальнейшем опирался на опыт «старшего брата» и общие идеологические установки коммунистического режима. Но, по мере развития молодежного туристского обмена, он обретал собственное лицо, в том числе специфические формы и механизмы презентации советской действительности в молодежной среде с характерными для нее психологическими (неустойчивость и внутренняя противоречивость психики, низкий уровень терпимости к иному и стремление выделиться) и социальными (высокий уровень мобильности, стремление освоить новые социальные роли и найти свое место в жизни) особенностями.

Современное «лицо» историографии международного молодежного туризма определяют прежде всего исследования отдельных этапов его развития на федеральном^[11] и региональном^[12] уровнях. В исследовательском фокусе находятся также отдельные направления деятельности «Спутника», в том числе связанные с презентацией советского образа жизни, например, деятельность Свердловского отделения «Спутника» по формированию позитивного имиджа Советского Союза в 1960–1980-х годах^[13]. В меньшей степени интерес исследователей обращен к институциональным основаниям международного молодежного туризма в СССР^[14]. Можно констатировать отсутствие на сегодняшний день фундаментальных исследований советского международного молодежного туризма. Зарубежная историография, в свою очередь, также фокусируется на отдельных (хотя весьма интересных и перспективных для изучения) аспектах советского международного туризма, например, на использовании в туристской рекламе эпохи Л.И. Брежнева элементов национализма и западной рок-музыки^[15]. В литературе «перспективы усиления британской мягкой силы» рассматриваются, в числе прочего, «через фокус… туристической деятельности»^[16].

Несмотря на вышесказанное, анализ существующих исследований позволяет суммировать основные историографические результаты. Первое. Возможности (а следовательно, и формы) презентации советского образа жизни существенно отличались для туристов из социалистических и капиталистических стран. Отчасти это объясняется спецификой правовой базы, регулировавшей международный туристский обмен. Если договоры о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве с социалистическими государствами открывали достаточно широкие возможности для культурных контактов (в том числе в силу наличия безвалютного обмена и безвизового режима), то для капиталистических стран рамки подобного обмена существенно сужались^[17]. Например, постановление ЦК ВЛКСМ «Об укреплении связей с молодежными организациями стран народной демократии» (август 1956 г.) ориентировало на установление прямых контактов комсомольских комитетов разного уровня с молодежными организациями соцстран. Понятно, что это было неприемлемо в отношении даже самых «прогрессивных» молодежных организаций Запада.

Второе. Международный молодежный туризм, являясь важной составляющей общей идеологической работы советского руководства, рассматривался как практическое воплощение предпринятых в середине 1950-х годов шагов по активизации движения солидарности с молодыми борцами за мир и общественный прогресс.

Третье. Международный молодежный туризм, отчасти копируя техники гостеприимства «Интуриста», в силу организационных, материальных и финансовых особенностей активно формировал собственные формы и методы пропаганды и культуры гостеприимства.

Четвертое. Развитие международного молодежного туризма в регионах зависело от следующего набора факторов: развитие туристской отрасли; наличие инфраструктуры и областных отделений общественных организаций в рамках Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами (ССОД), клубов интернациональной дружбы; заключение двусторонних договоров о побратимских отношениях с иностранными городами и т. п.

Пятое. Международный молодежный туризм как форма «мягкой силы» с разной степенью эффективности формировал у иностранных путешественников желаемый имидж той или иной территории, в том числе благодаря эффекту «перекрестного опыления».

При этом открытым остается вопрос о специфике коммуникационного пространства эпохи холодной войны: о взаимоотношениях медиаторов, целевых групп внешнеполитических репрезентаций и властных институтов и степени их персональной свободы; роли партийного контроля и влияния органов безопасности на деятельность общественных организаций и обществ дружбы; функциях ученых, художников, певцов и туристов как трансляторов культурных смыслов в отношениях между странами^[18]. Дискуссионными остаются вопросы о контролируемых и неконтролируемых «пространствах действий» послов культурной дипломатии – принципах их отбора и выдвижения, поколенческой, возрастной и гендерной специфике, узловых пунктах и границах сформировавшихся в условиях холодной войны транснациональных сетей^[19].

Источниковая база

Основой данного исследования является комплекс документов фонда БММТ «Спутник» из Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ. Ф. М-5. Оп. 1, 3, 7), предоставляющих широкие возможности для реконструкции истории международного молодежного туризма в СССР.

Специфическим (в силу субъективности), но весьма информативным источником стали отчеты старших групп и гидов-переводчиков. Четкой структуры отчетов старших групп не было даже в 1970-е годы. Если для руководителей групп, выезжавших в капиталистические страны, отчетность была более или менее структурированной, то для сопровождавших поезда дружбы отчет имел произвольную форму.

К сожалению, в фонде не отложились в систематизированном виде отчеты гидов-переводчиков за первые годы работы «Спутника». Форматки, на которых переводчики должны были отмечать положительные и отрицательные моменты, ввели в Московском отделении «Спутника» только в начале 1965 г.^[20] Окончательная форма отчета гида-переводчика о работе с группой туристов из социалистических стран была утверждена приказом «Спутника» № 298 только 10 апреля 1986 г. Отчет должны были высылать в Отдел туризма с соцстранами в трехдневный срок по возвращении группы с маршрута. В шапке отчета указывались: страна, направляющая организация, номер группы, сроки пребывания в СССР, Ф. И. О. переводчика (с пометкой, штатный или нештатный) и маршрут поездки. В самом отчете обязательно отмечались: возрастной состав группы; число туристов старше 30 лет (ГДР, Куба, МНР и ЧССР), 31 года (СРР) и 35 лет (ВНР, НРБ, ПНР и СФРЮ); информация об уровне обслуживания группы в городах по маршруту (программа, размещение, питание, транспорт; работа экскурсоводов, обслуживающего персонала гостиниц, ресторанов; социальные мероприятия и т. д.); замечания, высказанные руководителем группы или отмеченные в ваучерах и отзывах; мнение гида об отзывах и отметках в ваучере, их объективность, раскрытие причин случившегося, степень вины конкретных работников «Спутника», туристов и иных лиц, а также меры, принятые по устранению недостатков, и их эффективность; чрезвычайные происшествия (болезнь туристов, утеря документов, денег и вещей либо их кража, нежелание туристов следовать по данному маршруту, нарушение порядка и правил поведения иностранных граждан в СССР, причинение ущерба и проч.), принятые меры и их результаты на день отъезда группы из СССР; участие групп в политических акциях; примеры хорошо организованных мероприятий; отношение туристов к актуальным проблемам и событиям международной жизни, их высказывания о внешней политике КПСС и правительства; предложения гида-переводчика по улучшению приема и обслуживания групп по данному маршруту^[21].

Написанные как под копирку отзывы гостей СССР, как правило, содержали благодарность принимающей стороне и заверения в дружбе. Хотя записи молодых туристов из стран Западной Европы и США демонстрировали большее разнообразие^[22].

Отчеты о работе международных лагерей и баз содержали сведения об интересах, высказываниях, суждениях и поведении иностранной молодежи, позволяющие уловить факторы, так или иначе повлиявшие на формирование ее отношения к СССР и советским людям^[23]. Весьма содержательный источник также – отчеты референтов и преподавателей о работе курсов русского языка при МГУ в 1964 г.^[24], стенограммы совещаний по вопросам агитационно-пропагандистской работы с молодыми иностранными туристами^[25] и семинаров гидов-переводчиков^[26].

Что касается выезжавших за рубежи Родины молодых туристов, то информация о них отложилась в анкетах для выезжающих за границу, форма которой была утверждена постановлением Президиума ЦК КПСС 25 апреля 1955 г. и не менялась до августа 1991 г. Еще одним источником сведений о группах, выезжавших за границу, были отчеты их руководителей, несмотря на то что не везде отчетность была поставлена строго. Например, обследование Армянского бюро «Спутника» в конце 1970-х годов показало, что многие из руководителей групп несвоевременно отчитывались о поездках. Так, в 1978 г. на секретариате ЦК ЛКСМ Армении было рассмотрено только 17 из 52 отчетов. При этом большинство отчетов носило формальный характер. Среди текущих документов армянского «Спутника» проверяющие из Москвы не обнаружили дела на 111 чел., выезжавших в 1978 г. за границу. В ходе проверки выяснилось и то, что ЦК ЛКСМ Армении не рассматривал работу комсомола по организации советского туризма за рубеж целых 4 года^[27].