Царь Давид в Писании называется «сыном» по отношению к Богу (2 Цар 7:14, Пс 2:7). Мессия – также в каком-то смысле "сын Божий". В 1 Пар 29:23 о Соломоне говорится, что он "сел на престоле Господнем". Царь, помазанник Божий Давид и все его потомки-являются «помазанниками», т. е. мессиями (или христами). Можно предположить, что Иисус видел свой уникальный статус пророка, «Сына Божьего»-как посланника Бога, что совсем не одно и то же с буквальным, «биологическим» представлением о сыне Бога. Возможно, Он думал о себе как о будущем Царе в Мессианском Царстве:

Лк 1:32:"Он будет велик и наречётся Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его";

Лк 1:33: «И будет царствовать над домом Якова навеки и Царству Его не будет конца»»

2 Цар 14: «Я буду ему отцом и он будет мне сыном."

Из сравнения описаний будущих событий видно, что речь идёт о будущем правлении «сына Божьего», наследника престола царя Давида – т. е. Мессии. Т. о. Лука в Благовещении архангела заимствует пророчество 2 Цар, подчёркивая его будущее исполнение Христом. Хотя никаких имён типа «Сын Божий» или «Сын Всевышнего» в 2 Цар нет, Лука заменяет «Мой сын» (2 Цар 7:14) на имя "Сын Всевышнего".

Для проповеди Иисуса определяющее значение имело то обстоятельство, что Бог – не просто Владыка и Творец мироздания, но и Отец своим творениям.

Представление о Боге Израилевом как об Отце было хорошо известно древним израильтянам и последующему иудаизму. В Книге «Исход» от лица Бога сказано: «Израиль – сын Мой, первенец Мой» (Исх 4:22). В ряде библейских текстов «Отец» встречается как обращение к Творцу, например: «Только Ты – Отец наш… Ты, Господи, Отец наш» (Ис 63:16); «Ты Отец мой, Бог мой и твердыня спасения моего» (Пс 88:26). Более того, в иудаизме времён Иисуса было известно и молитвенное обращение «Отче наш», «Отче мой».

Но одно дело – по привычке величать Бога Отцом, произносить соответствующие молитвы, и совсем другое – впитать это всей сутью своего существа, сделать это центром своей жизни. Иисус ощущал Бога не как абстрактного и далёкого Законодателя, а как живого Отца. В молении о чаше Он обращается к Отцу Небесному: " Авва Отче!.." (Мк 14:36).

Наиболее значимым аспектом самосознания Иисуса была Его убежденность в том, что Он проповедует и действует от лица Бога. Он считал, что Ему напрямую открыта воля Бога, что сам Бог поручил Ему интерпретировать свой Закон. Обращение к Богу «Авва» должно свидетельствовать о глубоко личном отношении Иисуса к Небесному Отцу.

"СЫН ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ"?

С одной стороны, выражение сын человеческий было синонимом слов «человек, смертный» (Иов.25:6; Пс.8:5; Мк.3:28).

С другой стороны, в Книге Даниила говорится, что после гибели последнего из четырех зверей «с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями… И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему» (Дан.7:13–14). Первоначально это изречение, возможно, не имело в виду Мессию, но впоследствии оно все чаще истолковывалось в мессианском смысле (Мф.10:23; 16:27; 19:28; 24:27,30,37,39,44; 25:13,31; 26:64).

Иисус выбрал себе титул "Сына Человеческого", который, с одной стороны, обозначал обыкновенного смертного, а с другой – Мессию. Этот титул не мешал видеть за Посланником Божиим обыкновенного человека, а за обыкновенным человеком – Посланника Божиего.

Иисус, вероятно, в начале своей общественной деятельности еще не считал себя Мессией, проявляя себя только в качестве пророка, и лишь потом самосознание привело Его к убеждению, что в мессианских пророчествах Танаха говорится именно о Нем. Однако можно предположить и то, что Иисус уже давно признал себя Мессией, но для других решил обозначить себя выражением "Сын Человеческий", которое еще не стало общепринятым титулом Мессии. Избрать этот путь Иисуса могло заставить то соображение, что, если бы Он сразу объявил себя Мессией, Он возбудил бы тем самым в народе политико-национальные надежды на Него как на царя Израиля, а это вряд ли входило в планы Иисуса.

До момента «исповедования» Петра в истории своего служения Иисус ничего не говорил о себе как о Мессии. Более того: Он неоднократно пытался скрыть сам факт наличия или отсутствия у него мессианских устремлений. Существует специальный термин для обозначения этого странного явления, которое прослеживается во всех евангелиях: это «мессианская тайна». Ключ к разгадке этой тайны можно получить в ответе Иисуса на вопрос Каиафы

«Ты ли Христос, Сын Благословенного?»

«Я», – отвечает Иисус.

Но тут же это ясное и лаконичное заявление Иисуса о своем статусе Мессии («Христос») сменяется проповедью, взятой прямо из книги пророка Даниила (7 глава), которая снова все смешивает и запутывает:

«И вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (Мк. 14. 62).

Первая часть ответа является отсылкой к Псалмам, где Бог обещает царю Давиду, что тот будет сидеть справа от него, «доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих» (Пс. 109. 1). Но слова «грядущего на облаках небесных» являются прямым указанием на Сына Человеческого. Иисус готов принять титул Мессии только в том случае, если он будет согласован с его специфической трактовкой в духе книги Даниила – с идеей о «Сыне Человеческом».

Это наводит на мысль о том, что самосознание Иисуса лежит в расшифровке его уникальной интерпретации образа из Даниила, выраженного словами «как бы Сын Человеческий». Хотя загадочный «как бы Сын человеческий» у Даниила нигде явно не подается как Мессия, тем не менее, он именуется царем – тем, кто будет править всеми народами земли от имени Бога. Возможно, что это имел в виду Иисус, говоря применительно к себе о Сыне человеческом. Именование себя «Сыном Человеческим» могло быть намеком на мессианский статус, но в то же время довольно внятно указывало именно на человеческую природу (связь с царем Давидом в этом определении Мессии-отсутствует).

Использование применительно к себе термина «Сын Человеческий» позволяло Иисусу перед последователями открыть свой мессианский титул, который в то же время всегда можно было «защитить» как используемый в манере Иезекииля. Выражение «Сын Человеческий» у Иезекииля – это обычный способ сказать просто «человек». Он часто используется когда Бог обращается к пророку: «…и Он (Бог)сказал мне: «сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою».(Иез., 2: 1.) По-видимому, это выражение подчеркивает бесконечно более низкое положение человека по отношению к Богу.

Выражение «Сын Человеческий» у Даниила имеет и другой смысл: это человекоподобный эсхатологический судья. Так же понимал этот термин Иисус и так описал это в притче:

«Когда Сын Человеческий придёт со славой в окружении всех ангелов, он воссядет на царском престоле. И он отделит одних людей от других, как пастух отделяет овец от козлов, и поставит овец по правую руку от себя, а козлов – по левую…" (Мф 25:31–46).

Сын Человеческий – космический судья последних времен.

Иисус сказал Двенадцати: "Вы прошли вместе со мной через все испытания… Когда Сын Человеческий воссядет на престоле славы, тогда и вы… сядете на двенадцати престолах как правители и судьи двенадцати племен Израилевых" (Мф 19:28; Лк 22:28–30).

С другой стороны, как видно из некоторых речений, о Сыне Человеческом, который должен прийти, Иисус говорил как о другом лице не только потому, что хотел остаться тайным Мессией. Вначале Он, вероятно, и в самом деле ожидал другого, но с течением времени все больше и больше убеждался, что Он сам и есть Сын Человеческий, который должен прийти.

Хотя первое и основное значение титула «Сын Человеческий» – это просто человек, в апокалиптических видениях Книги Даниила данное выражение используется в необычном контексте: "Владычество его – владычество вечное, которое не прейдёт, и царство его не разрушится" (Дан 7:13–14)

Человекоподобный и величественный, восседающий на престоле божественной славы эсхатологический судья – таков Сын Человеческий у Даниила. Мог ли Иисус из Назарета вообразить себя кем-нибудь подобным? Учитывая, что Он ощущал себя избранником Бога, Его слугой, единственным сыном, которому открыты тайны Небесного Отца, – вполне возможно. Именно ощущение своего величия в конце концов могло побудить Иисуса открыто и прямо отождествлять себя с Сыном Человеческим, который в иудаизме времен Иисуса порой отождествлялся с Мессией.

В конце концов Иисус убедился, что именно Он должен установить Царство Отца Небесного. Мессия пришел, и именно Он этот Мессия. Титул пророка уже не устраивал Его. Проповеди Иисуса все более проникались экзальтацией. Вначале Он говорил своим ученикам: «Кто не против вас, тот за вас» (Мк.9:40; Лк.9:50); теперь высказывался иначе: «Кто не со Мной, тот против Меня» (Мф.12:30; Лк.11:23). Теперь Иисус требовал от учеников, чтобы они любили Его одного, чтобы отреклись от всего, что связано с миром, даже от семьи. Более того, порой Он переходил всякие границы и осмеливался утверждать: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня… Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф.10:37–39; Мк.8:34–37; Лк.9:23–25; Ин.12:25).

Иисус верил, что перед приходом Царства Небесного будут большие катастрофы (Дан.9:26–27; 12:1). А так как Он и должен установить это Царство, то Он поневоле является предвестником бедствий. «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф.10:34; ср. Фом.17). «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк.12:49).

Иисус уже не был тем кротким пророком, автором Нагорной проповеди. Требовательный, Он теперь не выносил противоречий и часто становился своенравным и суровым (Мф.17:17; Мк.3:5; 9:19; Лк.9:41). Его ученики иногда не понимали Его и испытывали перед Ним робость и даже страх (Мк.4:40; 5:15; 9:32; 10:32).

ГОСПОДЬ?

К Иисусу в Евангелиях неоднократно обращаются, называя Его "Господи":"Господи, я пойду за Тобою, куда бы ты ни пошел" (ЛК 9:57)."Господи, позволь мне прежде похоронить отца" (ЛК 9:59). Следует заметить, что греческому слову «кюриос» ("Господин". в Синод. переводе "Господь") соответствует арамейское слово «марэ», которое использовалось как уважительное обращение к целителю, пророку и др.: у Матфея в аналогичном примере с Лк 9:57 стоит вместо обращения «Господи» – Учитель": "Учитель! Я пойду за Тобою…" (Мф8:19). Обращение «Господи» эквивалентно английскому «сэр», или русскому «сударь». Крайне маловероятно, что при жизни Иисуса кто. либо из учеников или последователей считал или называл Его Богом.

Что касается самого Иисуса, бесспорно одно: Он мог считать Себя не Богом, но Божественной личностью типа Ангела или Божьего посланника. Бог был в центре всей Его жизни; Он учил любви и послушанию Бога, Который для Иисуса – не только Творец всего живого и Законодатель, но истинный Отец. Он учил: "И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, который на небесах" (Мф23: 9). Родителей следует почитать, но отец в собственном смысле – есть Бог, «плотские» же родители "не суть виновники нашего бытия, а только содействователи и орудия Божии."

Подобное отношение к Богу Иисус выразил еще в 12-летнем возрасте, заявив Марии и Иосифу, искавшим Его и нашедшим в Храме беседовавшим с учителями: «Зачем вам было искать меня? Или вы не знали, что мне ДОЛЖНО быть в том, что назначено Отцу Моему?».

Особенность самосознания евангельского Иисуса Христа в том, что оно соединяется с Его «богосознанием». Иисус по своему духу был чужим людям: Он был «не от мира» (Ин 17:16). Причиной того, почему Иисус мог сознавать себя чуждым миру, была Его исключительная связь с Богом, Он жил Отцом Небесным, ощущал Его в Себе:

«Все передано Мне Отцом Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына» (Мф11:27). «Я знаю Его потому, что Я от Него и Он послал Меня» (Ин 7:29) Он утверждал, что говорил не сам от себя: «Мое учение не Мое, но пославшего Меня» (Ин 7:16). «Я в Отце и Отец во Мне. Слова, которые Я говорю вам, говорю не от себя; Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела. Слова, которые вы слышите, не есть Мое, но пославшего Меня Отца» (Ин 14:10. 28) «Видевший Меня, видит пославшего Меня» (Ин 12:45). И наконец – признание: «Я и Отец одно»:

«Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их; и они идут за Мною.

И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей;Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех; и никто не может похитить их из руки Отца Моего: Я и Отец – одно.»(Ин 10:24–30).

Но несмотря на обилие подобных утверждений в Ев. от Иоанна, едва ли можно сомневаться в том, что Сам Иисус никогда не помышлял выдавать себя за воплотившегося Бога, такого рода идея чужда иудаизму. Иногда Иисус как бы принимает даже меры к тому, чтобы отвергнуть подобного рода учение. Обвинение в том, что Он объявлял себя Богом или равным Богу, выставляется клеветой со стороны иудеев (Ин.5:18; 10:33). В этом же Евангелии Иисус заявляет, что Отец более его (Ин.14:28). Сверх того, Он признает, что Отец открыл ему не все (Мк.13:35). Он считает себя выше обыкновенного человека, но от Бога его отделяет целая бесконечность. Он Сын Божий, но и все люди сыны Бога или могут до известной степени сделаться таковыми. Однако Он – уникальный Сын Божий по степени богоощущения в себе.

Произнеся слова:«Я И ОТЕЦ-ОДНО», Иисус мог утверждать, что Он совершает дела во имя своего Отца и говорит о символических овцах, которых ему дал Его Отец. Оба высказывания были бы бессмысленны для его слушателей, если бы Он и Его Отец были одной и той же личностью. Напротив, Иисус, по сути, сказал: "Мой Отец и я связаны такими тесными узами, что никто не может похитить у меня овец, так же как никто не может забрать их у Моего Отца". Сын и его отец – не могут быть одним и тем же лицом; их двое, и их связывают крепкие узы единства. Они – «одно» в том смысле, что имеют одни и те же намерения и ценности. Иисус не только не свидетельствует о Своей независимости от Бога, напротив, Он говорит, что Сын ничего не может делать сам от себя, но только то, что, как Он видит, делает Отец, – то же делает и Сын.

Такие крепкие узы единства не делают Бога и его Сына, Иисуса, неотличимыми друг от друга. Они – две личности со свойственными им отличительными чертами. У Иисуса есть свои чувства, мысли, опыт и свобода воли. Тем не менее, Он Сам решает подчинить свою волю Отцу: "Пусть будет не Моя воля, а Твоя "(Лк 22:42)». Эти слова были бы бессмысленны, если бы Его воля не отличалась от воли Его Отца. Две воли – две личности. Иисус «преклонив колени, молился» явно не самому себе, а Богу.

Таким образом, говоря: "Я и Отец – одно", Иисус мог иметь в виду самые тесные узы, которые только возможны между двумя личностями. Иисус – это «названный» («приемный») Сын Бога. «Христос» – означает «помазанник». Кто же это может «помазать» Бога?

Он в своем Отце и Отец в нем. Он живет в своих учениках и всюду с ними; Он и его ученики составляют одно целое, как и Отец Его с Ним – одно целое.

Крайне маловероятно, что кто-либо при жизни Иисуса имел в виду, что Иисус – это Бог.

Таким образом, дать однозначный ответ, кем мог считать Себя Иисус, основываясь на евангельских текстах, – мы не можем. Он существовал в полном теоцентризме: в центре для Него был Бог . Иисус считал, что Бог возложил на Него миссию колоссальной важности, – большей важности, чем на кого-либо из предыдущих пророков.

Он не называл себя Мессией, возможно полагая связанные с этим титулом военно-политические ассоциации неуместными. Для Него самое главное было – богообщение, исполнение заповедей и ощущение себя "Сыном Божиим". В особо торжественные минуты Он называл себя именно Сыном, а не Мессией. Название "Сын Божий", или просто «Сын» стало для Иисуса аналогичным с "Сыном Человеческим", а следовательно, и синонимом Мессии, с той только разницей, что Он называл сам себя только "Сыном Человеческим" и, по-видимому, никогда сам не присваивал себе названия "Сына Божия".

Скорее всего, Иисус мог считать, что на Него Богом возложена миссия провозглашения скорого наступления Царства и подготовки людей к этому космичекому событию.