2

Она возвращалась из школы медленно, жмурилась от яркого солнца.

От земли исходило тепло. Вовсю заливались птицы. В легком ветерке появилась нежность. Похоже, погода восстановилась надолго. Для зимы исчезли последние иллюзии.

Ходу ей было не больше пяти минут. Они жили на окраине города в спальном районе, в основном застроенном однотипными девятиэтажными домами. Официально он назывался «Новоречицкий». В разговорном же варианте, используемом чаще, Ритм. По названию радиотехнического завода, некогда мощного, давшего начало новому району в северо-западной части города, потом захиревшего. Район наоборот разросся и стал самым населенным местом городка, численность которого и в лучшие времена не превышала семидесяти тысяч.

Долгое время на Ритме была одна школа. Современная, в четыре этажа, но население росло, и дело дошло до трех ученических смен. Под новую школу приспособили здание бывшего радиотехнического техникума. Олю, закончившую на тот момент шесть классов, перевели туда с большей частью одноклассников. Тогда она этого не хотела, но, чтобы остаться на старом месте, пришлось бы подключать родителей. Сейчас ей здесь нравилось: меньше людей, меньше суеты. Единственное, лучшая подруга осталась на прежнем месте.

Оля глубоко вдыхала, улавливая запах набухавших на деревьях почек. Хотелось закрыть глаза и так идти, но в этом случае она обязательно споткнется. Она прошла мимо крупного продовольственного магазина, первого на Ритме. В промежутке меж двух девятиэтажек показались детсад и за ним ее дом, самый длинный в городе, из двенадцати подъездов. Китайская стена, как его называли. Так же называли еще один дом, в центре города, но в нем было всего десять подъездов. Оля жила в последнем, двенадцатом. Окна выходили за дом, на Светлогорское шоссе. И два балкона располагались с торца. Между шоссе и самим домом было несколько дорожек и множество скамеек. Что-то вроде зарождавшегося сквера на окраине района. Деревьев тоже хватало, но они все были невысокими, недавно посажены. За шоссе тянулось поле до самого горизонта. Там находилась расширявшаяся год от года цепочка новых частных домов. Люди получали участки под застройку, и дома постепенно «съедали» пространство, «приближаясь» к Ритму.

Оле нравился и район, и ее дом, хотя она всегда мечтала жить в собственном двухэтажном доме. Но и то, что было, ее устраивало. Правда, смущало, что большинство соседей, особенно из первых подъездов, она не знала даже в лицо. Это казалось противоестественным: столько незнакомых людей, живущих с тобой под одной крышей, хотя девушка понимала, в доме четыреста тридцать квартир.

Когда она подходила к своему подъезду, ее внимание привлекла группа подростков у соседнего подъезда. Девушка окинула парней беглым взглядом. Двух из пяти она знала в лицо, они жили в этом же доме, трое были незнакомы. Один из них чем-то напомнил ей Стаса. Такой же комплекции, темные волосы зачесаны назад, похожая короткая куртка.

Она вспомнила бойфренда своей сестры, и настроение медленно, почти незаметно стало гаснуть подобно огоньку свечки, израсходовавшему воск. Несколько минут назад свет апрельского полудня наполнял ее душу радостно-спокойной негой, и вот эти ощущение улетучились. Вернее, безропотно отступили перед теми, что вызвала память. Оля вспомнила вчерашнее возвращение из школы.

Чаще всего после учебы она приходила домой в одно время с сестрой. Влада училась в местном педагогическом колледже, и, за редким исключением, лекции там заканчивались, как и учеба старшеклассников в обычных школах. Вчера она пришла раньше сестры, и, прежде чем та появилась, к ней наведался Стас. Подобное уже случалось после Дня Рождения Влады, когда она наконец-то явила кавалера родителям. Стас приходил к ней днем, и, если Оля сидела за уроками, они уходили. Или оставались, если куда-нибудь собиралась Оля. Она понимала, чем они собирались заниматься в ее отсутствие.

Вчера она открыла дверь, даже не посмотрев в глазок. Перед дверью стоял Стас. Наверное, по виду Оли сразу понял, что Влада еще не вернулась. Он уже разворачивался, пробормотав, что подождет у подъезда, когда Оля предложила ему пройти и обождать Владу у них дома. Естественное предложение для парня собственной родной сестры. Парня, которого уже не раз видела. В самом деле, зачем ему топтаться у подъезда, если Влада вот-вот придет?

Секунду он колебался, смутившись, но прошел в квартиру.

Оля занималась своими делами, возилась на кухне: утром они с сестрой проспали, торопились и не убрали со стола. Она включила Стасу музыку в комнате Влады, и парень поблагодарил ее, уткнувшись в какой-то кроссворд. Хотя они не видели друг друга, Оля ощущала неловкость, не в силах сосредоточиться, как будто Стас сидел в кухне и смотрел на нее. Причина была не в том, что в доме находился гость. Причина была в самом Стасе. Оля не могла понять его взгляд, не предполагала даже, что он о ней думает. Когда они виделись, обменивались считанными словами, в основном приветствием. Продолжения не следовало. Конечно же, из-за сестры. После ее реакции на Дне Рождения, Оля не решалась начать какой-либо разговор со Стасом. Сам Стас поглядывал на нее так, будто хотел что-то спросить.

Они оставались вдвоем в квартире около получаса, прежде чем появилась Влада. Ее приход должен был избавить Олю от неловкости, но этого не произошло. Она расслышала, несмотря на музыку, какой-то спор в спальне сестры, затем Влада пришла на кухню. Покрутилась, перемещаясь от окна к мойке, где стояла ее младшая сестра, и пробормотала, неумело скрывая раздражение:

– Ну, и чем вы тут занимались?

Оля оглянулась на сестру через плечо. Поджатые губы, блуждающий взгляд. Недовольство не только во взгляде, но и в позе.

– Мы? Не знаю, я Стасу музыку включила, чтобы не скучал. Сама посуду мыла.

Влада молчала, но, как ни странно, молчание оказалось более едким и красноречивым, нежели любые слова.

Оля вытирала перемытые тарелки сухим полотенцем и не смотрела на сестру. Влада напоминала ей осатаневшую от продолжительной ревности женщину-вамп, обнаружившую, что ее мужчина удостоил взглядом постороннюю даму. Казалось, чего ей не хватает? Неужели она не видит разницу во внешности со своей младшей сестрой? О чем ей беспокоиться? Почему снова получается, что Оля сделала что-то не так? Неужели было лучше, если бы она захлопнула дверь у Стаса перед носом?

Чтобы перевести разговор на другую тему, Оля сказала:

– Если вам надо, я сейчас уйду. Мне надо сходить в библиотеку.

Она думала, Влада станет отнекиваться, изобразит недоумение, почему это младшая сестренка столь щепетильная.

Этого не произошло. Влада нехорошо ухмыльнулась:

– Да, нам надо. – пауза. – Хотя ты можешь не уходить.

Двери лифта открылись, и Оля вышла на площадку своей квартиры. Остановилась, непроизвольно прислушалась, прежде чем открыть дверь.

Вчера она ушла надолго, и, когда вернулась, Стаса с Владой не было. Конечно, ведь с работы вот-вот придет мать. Сейчас до прихода родителей еще далеко, и Оля чувствовала: сестра со своим кавалером, наверное, опередила ее, вернувшись раньше.

Девушка долго возилась ключом в замочной скважине, давая сестре время, чтобы они со Стасом не были застигнуты врасплох. Шумно прикрыла за собой дверь. Скинула пиджак, огляделась. И в первое мгновение ей показалось, если сестра и дома, то без Стаса. Она ошиблась. Из-за полумрака в прихожей она не сразу заметила коричневые полуботинки с острыми носами, какие входили сейчас в моду. Начищенные, как обычно: Стас был щепетильно-аккуратным в отношении одежды и обуви.

Парочка в сборе.

Оля в очередной раз за последние дни испытала чувство антиуюта, какое бывает в незнакомом месте, на вокзале большого города, во время непогоды, если надо куда-то идти. И впервые разозлилась на Стаса. По-настоящему, как вообще редко на кого злилась.

Неужели у него нет места для этих самых дел? Она не знала, чем он занимается, почему каждый раз в середине дня он свободен. Может, у него действительно не было возможности уединиться с девушкой в своей квартире, он ведь жил с родителями, как и Влада, но был вариант, что так ему просто удобнее. Так сказать, на ее территории. Если так, он заслуживал недовольство Оли. Это и ее квартира. Она приходила к себе со школы и не могла расслабиться, заняться своими делами без оглядки. И все потому, что ее старшая сестра со своим бойфрендом облюбовали это время для занятий сексом.

Оля разулась, прошла в ванную, затем в свою спальню. Думала, не выходить, пока Стас у них, но хотелось кушать, и девушка направилась на кухню.

Спустя минуту до слуха донеслись звуки музыки. Влада включила стереосистему. Заглушают то, что скоро последует. Оля поморщилась. Конечно, она с удовольствием ушла бы, предоставив парочке полную свободу, но так не может быть каждый день. Сегодня она устала, хочет подремать. Уроков на завтра слишком много, чтобы уйти сейчас на несколько часов. Не могла она где-то бродить, зная, что на ночь придется сидеть за письменным столом.

Она заварила чай, отрезала кусочек сыра. Смотрела в окно, стараясь отвлечься от мысли, что в квартире вместе с ней Влада со Стасом, и они не только рассказывают друг дружке незамысловатые нежности.

Положив в рот остаток сыра, она поперхнулась. Реакция на стон, долетевший до нее с другого конца четырехкомнатной квартиры. Стон издала ее сестра. С опозданием Оля поняла, что не слышит музыки. Почему они ее не включили? Закончилась кассета?

Оля поднялась, вытерла со стола расплескавшийся чай, хотя кружка была наполовину пуста. Замерла, не зная, что делать. Неужели ощущение настолько сильное, что заставляет тебя кричать? Оля и верила этому, и не верила. Она слышала, женщины иногда нарочно ведут себя так, симулируют, что им хорошо, но бывает им на самом деле так хорошо. Об этом ей говорила Анжела, женщина лет тридцати двух, с которой они были соседями в санатории. Анжела отдыхала там одна, быть может, поэтому некоторое время она провела с девушкой-подростком по имени Оля. Пожалуй, единственный опыт общения с взрослой женщиной на фривольные темы. И единственный подобный подарок со стороны родителей, отправивших младшую дочь на зимние каникулы в санаторий. После того, как перед Новым годом Оля переболела ангиной.

Анжела рассказала много чего. То ли благосклонное молчание временной подруги, годившейся едва ли не в дочери, стало тому причиной, то ли удовольствие, которое она получала, просвещая девушку-подростка. Оля услышала от нее разное, мелочи, которые знают только опытные женщины, но большинство информации проходило мимо сознания. Не было зацепки, некоего сравнения, позволявшего воспринять услышанное адекватно. Впрочем, слова Анжелы откладывались, как припасы, положенные в погреб, и позже всплывали, если только жизненная ситуация являла малейший раздражитель.

Вот как сейчас.

Действительно ли Владе настолько хорошо, что она не сдерживается и кричит, хотя знает, что в квартире кроме них со Стасом есть другие люди? Оля не знала, что и думать. Старшая сестра частенько выглядела темпераментной девушкой, одевалась, особенно летом, вызывающе, откровенно. В теперешнем возрасте своей младшей сестры Влада уже постоянно встречалась с парнями. Если же быть точным, Оля помнила, что сестра начала встречаться с представителями противоположного пола уже в тринадцать лет. Странно, что родители, достаточно строгие, воспринимали поведение и одежду старшей дочери спокойно. Или родители просто не замечали то, что видела их младшая дочь? То, что они строгие и с ними не все так просто, убеждала реакция Влады на собственный День Рождения, когда она не поняла, кто вернулся домой. Она испугалась при мысли, что отец с матерью поймут, чем она занимается со Стасом.

Да, скорее всего, они просто многое не замечали.

Шлепки босых ног в прихожей. В дверном проеме показалась Влада. Она направлялась в ванную, но, увидев сестру, остановилась, задержала руку на дверной ручке. На ней были лишь беленькие трусики, больше ничего. Даже халат не накинула. Груди, относительно большие для ее сложения, колыхнулись и замерли в такт хозяйке, направив свои соски в сторону младшей сестры. Они напоминали чьи-то широко расставленные глаза, созерцавшие с тупым любопытством.

Оля, стоявшая посреди кухни и смотревшая в прихожую, почувствовала себя глупо. Казалось, она стояла здесь и прислушивалась к происходящему в одной из спален квартиры. Кажется, она покраснела.

Влада широко улыбнулась. Веселье было даже в глазах.

– А, сестренка, – промурлыкала она, не двигаясь, стоя с одной вытянутой рукой, будто демонстрировала себя.

Ее улыбка кое-что объяснила Оле. Музыка не закончилась, нет. Влада нарочно выключила магнитофон, прежде чем последовало продолжение кувырканий со Стасом. Влада ничуть не смущалась, что сестра услышит ее стоны. Более того, она хотела, чтобы это произошло.

Не так давно Влада разозлилась, что Оля явилась в самый неподходящий момент. И вот она уже выключает музыку, чтобы отпали последние сомнения относительно их времяпрепровождения со Стасом.

Оля опустилась на табурет, отвернулась к окну. Влада хмыкнула, прошла в ванную.

Журчание воды, плеск. Оля поняла, что желание вздремнуть улетучилось. Похоже, лучше уйти. Не хочется, но ничего не поделаешь. Влада вышла из ванной. Оля непроизвольно бросила в ее сторону взгляд, хотя не хотела этого делать. Влада странно улыбнулась, исчезла, протопав к спальне. Послышались голоса. Кажется, Влада на чем-то настаивала.

Оля вздохнула, поднялась. Поколебалась и все-таки направилась к входной двери.

Стас натянул трусы и стоял на балконе, курил.

Влада заглянула в зеркало, поправила волосы, хотя на голове не было беспорядка.

– Оставишь мне на пару затяжек.

Стас оглянулся.

– Тут уже ничего нет, – он показал окурок.

Влада шагнула на балкон.

– Дай хоть это.

Парень протянул ей жалкий остаток сигареты.

– И дверь закрывай, чтобы дымом не тянуло. Сколько раз уже говорила.

– Хорошо, хорошо.