Слой человека в нас чуть-чуть наслоен зыбко и тревожно; легко в скотину нас вернуть, поднять обратно очень сложно.
Не знаю лучших я затей среди вселенской тихой грусти, чем в полусумраке – детей искать в какой-нибудь капусте.
Ум хорош, но мучает и сушит, и совсем не надобен порой; женщина имеет плоть и душу, думая то первой, то второй.
Уехать. И жить в безопасном тепле. И помнить. И мучиться ночью. Примерзла душа к этой стылой земле, вросла в эту гиблую почву.
Живи и пой. Спешить не надо. Природный тонок механизм: любое зло – своим же ядом свой отравляет организм.
Я чертей из тихого омута знаю лично – страшны их лица; в самой светлой душе есть комната, где кромешная тьма клубится.
На собственном горбу и на чужом я вынянчил понятие простое: бессмысленно идти на танк с ножом, но если очень хочется, то стоит.
Есть индивиды – их участь сурова, жизнь их легко увядает; камень, не брошенный ими в другого, в почках у них оседает.