Застольные люблю я разговоры, которыми от рабства мы богаты: о веке нашем – все мы прокуроры, о блядстве нашем – все мы адвокаты.
Крутится судьбы моей кино, капли будней мерно долбят темя, время захмеляет, как вино, а вино целительно, как время.
Вчера ко мне солидность постучалась, она по седине меня нашла, но я читал Рабле и выпил малость, и вновь она обиженно ушла.
Мне повезло на тех, кто вместе со мной в стаканах ищет дно; чем век подлей, тем больше чести тому, кто с ним не заодно.
Бросьте, девки, приставать — дескать, хватит всем давать: как я буду не давать, если всюду есть кровать?
Есть дамы: каменны, как мрамор, и холодны, как зеркала, но чуть смягчившись, эти дамы в дальнейшем липнут, как смола.
Ребро Адаму вырезать пришлось, и женщину Господь из кости создал: ребро – была единственная кость, лишенная какого-либо мозга.
Добро со злом природой смешаны, как тьма ночей со светом дней; чем больше ангельского в женщине, тем гуще дьявольское в ней.