Серое детство

Не успел Николай убрать палец с кнопки звонка, как Ирина тут же открыла дверь и буквально затащила его в квартиру. Не дав ему раздеться и снять обувь, она повела его в спальню.

– Вот, полюбуйся.

Первое, что бросилось в глаза, были занавески, колышущиеся от ветра, как паруса фрегата Петра. В комнате стоял свежий запах сирени. На подоконнике, на полу, на супружеской кровати, валялись осколки битого стекла.

– Я чуть с ума не сошла от страха, – призналась Ирина.

– А что случилось? – Николай в растерянности оглядел комнату.

– Вот что случилось, – Ирина показала на мяч, виновато лежащий в углу рядом с тумбочкой, – футболисты хреновы.

– А наши на чемпионате постоянно позорятся, – пробормотал Николай.

– Очень смешно, – скривила Ирина губы, – они внизу стоят, мячик просят.

Николай осторожно прошел к поврежденному окну по осколкам. Звук стоял такой противный, что Ирина закрыла уши руками и зажмурилась. В одной раме стекло было целым, другая рама была только оконтурена острыми краями. Во дворе стояла ватага пацанов и смотрела вверх.

– Здравствуйте, дядя Коля! – радостно поприветствовали они.

– Физкульт-привет, шпана!

– Верните, пожалуйста, наш мячик!

– Я бы с радостью, но тетя Ира будет ругаться, если мы не решим вопрос с окном.

– Паразит, – послышалось за спиной.

В коридоре раздался звонок, Ирина бросилась открывать дверь. Обратно она вернулась с Виктором и Надеждой, соседями по лестничной площадке. Соседи робко встали в дверном проеме, разглядывая погром.

– Это наш сделал, – сообщили они, – сам признался.

– Хороший удар, – похвалил Николай и швырнул мяч во двор.

– Сегодня магазины уже закрыты, – сообщил Виктор, – завтра стекло вставлю, а на сегодня прибьем какую-нибудь фанеру.

– И как это будет выглядеть с улицы? – спросила Ирина.

– Страшно и некрасиво, – ответила Надежда.

– Я думаю, ночью не замерзнем, – Николай посмотрел, как мяч опять заметался по двору, – ночи теплые, одеяло толстое.

– Если мужик страстный, то одеяло не понадобится, – сказала Надежда, покраснела, отправилась на кухню и вернулась с веником и ведром.

Ирина аккуратно свернула постельное покрывало вместе с осколками и, тяжело вздохнув, запихала его в ведро.

– Не мешайтесь под ногами, – скомандовала Надежда мужикам, – сходите в магазин.

Вскоре все-все осколки отправились на помойку, а следом, после мучительных раздумий, покрывало Ирины. Соседи сидели на кухне, пили за мир и взаимопонимание, беседуя о превратностях судьбы и резких жизненных поворотах. Вечер задумчиво склонил голову над землей, городской шум стих, мячик успокоился в чьей-то детской.

– Вот я в детстве много стекол перебил, – радостно сказал Виктор, разливая вино по стаканам, – просто жуть, как много. И в садике, и в школе. В школе – особенно.

– Вот и сын по твоим стопам пошел, – заметил Николай.

– А ты тоже мячик гонял? – спросила Ирина.

– Нет, я камнями в окна швырялся. Наверно не любил их за что-то.

– А ты у меня, оказывается, хулиганом был, – удивилась Надежда.

– Так, шалил малость, – смущенно улыбнулся Виктор.

– Это называется «малость»? – спросил Николай.

– Ну а ты, – обратилась Ирина к Николаю, – сколько стекол разбил в детстве?

– Ни одного.

– Почему?

– За что их бить? Они красивые, гладкие и защищают от ветра.

– Ты, наверно, отличником был? – решила Надежда.

– Это была заветная мечта мамы, но она не исполнилась.

– Стекол не бил, отличником не был, – подытожила Надежда, – чем же ты в детстве занимался?

– Сначала рос, потом подрастал, – Николай взял свой стакан, явно не желая говорить на эту тему, – ничего интересного. Обыкновенное серое детство, без прикрас.

– Никогда не думал, что детство бывает серым, – заметил Виктор, – уж что-что, а детство должно сиять всеми гранями и сниться по ночам.

– Да чему там было сиять, – махнул рукой Николай.

– Ну, ты же не сидел сутками на одном месте? Что-нибудь да делал? – спросила Надежда.

– С друзьями во дворе играли? – добавила Ирина.

– Играли, – кивнул Николай, – и во дворе играли, и в лесу.

– А в лесу что делали?

– Клад искали.

– Ну-ка, расскажи, – попросила Надежда.

– Да что там рассказывать, – опять отмахнулся Николай.

Ирина поставила локти на стол, голову положила на ладони, всем видом показывая готовность внимать каждому слову мужа.

– Давай.

Виктор быстро наполнил бокалы.

– Не будет рассказа, не будет окна.

Надежда промолчала, но кивнула в знак моральной поддержки.

И все смотрели на него. Отступать было некуда. Николай вздохнул.

– Наш клад был двадцатикопеечной монетой. Участвовало две команды, наши пацаны и из соседнего двора. Одни прятали монету в лесу, сразу за городом. Другие находили. Все.

– Коротко и ясно, – разочаровано вздохнула Надежда.

– А как искали монету? – спросил Виктор.

– Искали по карте.

– А карту где брали?

– Сами рисовали, – оживился Николай.

Он залпом опустошил свой бокал и тут глаза его засверкали, но не от вина.

– Для начала мы обжигали края будущей карты огнем, будто она побывала на пылающем корабле, во время боя.

– Круто! – воскликнул Виктор, и хлопнул ладонями по столу.

– Ты чего? – вздрогнула Надежда.

– Это реально круто!

Николай строго посмотрел на слушателей и продолжил.

– Обжигать надо было сразу, потому что карта могла сгореть. Потерять пустой лист бумаги не так жалко, как готовую карту.

Слушатели согласно кивнули.

– В первую очередь на карте мы изображали самое главное. В верхнем правом углу у нас была роза ветров, в нижнем левом – череп.

– Это самое главное? – удивилась Ирина.

– Ну да, – понимающе кивнул Виктор, – карта без черепа – не карта. Все равно, что документ без печати.

– Мальчишки! – улыбнулась Надежда.

– А уже после мы рисовали наши дворы, дорогу, за ней шли гаражи, после – лес с тропинками и оврагами, старая водокачка, отдельные деревья, каменная гряда на северо-западе, стройка чего-то там на востоке… Естественно все было изображено схематически, но с большим усердием.

А на обратной стороне красной пастой, будто кровью, писалась инструкция: сколько шагов, в какую сторону надо сделать от поваленной березы, возле которой лежит условный скелет пирата. Или старого маяка. Хижина отшельника, она тоже встречалась. А в довершении карту слегка мяли, терли обо что-нибудь грязное, чтобы наложить на неё отпечаток времени.

У Надежды зазвонил телефон.

– Наш футболист, – пояснила она, – Да! Нет, не скоро, ложись без нас.

Она нажала «отбой» и превратилась из мамы в слушателя.

Николай с охотой продолжил.

– О времени передачи карты договаривались заранее. До этого момента мы должны были нарисовать её и спрятать клад. Стоит ли говорить, что с каждым разом карта делалась все более… настоящей, а клад прятался все более изощренно.

– Не стоит, – сказала Ирина, – это и так понятно.

– К месту встречи соседские пацаны спускались с пригорка на велосипедах. К раме они крепили картонки, которые соприкасались со спицами и при езде издавали трескотню.

– Трещотки, – улыбнулся Виктор, – мы тоже такие делали.

– Чтобы взобраться на пригорок, им приходилось объезжать воинскую часть. Путь был неблизким, но не могли же мы просто прийти в соседний двор и просто передать карту.

– Было бы не интересно, – заметила Надежда.

– А мы подъезжали со стороны заброшенной водокачки. Она располагалась недалеко от дороги, но там постоянно тусовались старшеклассники. Поэтому мы проезжали мимо, как можно быстрее. Естественно, на тот момент они становились ожившими мертвецами в проклятой крепости, сами того не осознавая. А встреча с труппами не входила в наши планы. Поэтому трещотки мы снимали. У нас был скорее разведывательный отряд. Бесшумный.

– Как все продумано, – похвалила Ирина.

– А при встрече мы передавали соседским карту и компас. Но компас был ритуальной составляющей. Переходящим знаменем. Никто не собирался сверяться по нему, мы и так знали, где север. Или, по-нашему, край земли, где все еще обитают мамонты. В следующий раз карта и компас переходили к нам, и уже мы отсчитывали шаги в сторону кладбища слонов или алтаря людоедов.

– Круто, – с восхищением заметила Надежда, – а девочки у вас были?

– Девочек было мало, поэтому они играли более важные роли. Королева амазонок, например, мертвая невеста, похищенная принцесса.

– А какое отношение играла принцесса в поисках клада?

– Никакого. Это было уже в других играх.

– У вас еще что-то было?

– Вы про клад просили рассказать, я рассказал. А игр было много. Мы не только весь лес излазили. На стройках устраивали битвы на мечах. Заброшенные дома подходили как раз для мертвой невесты или черной вдовы. По всему городу устраивали шпионские слежки друг за другом. Одни следили за агентом, передавали объект слежки другому товарищу, а агент старался нас вычислить, передать что-нибудь связному, и по-тихому скрыться в подворотне. Из подвалов сбегали пленники, а на крышах наши ракеты отправлялись на Марс. Зимой на речке Ледовое побоище случалось. Кто победил, тот и русский. Да много чего еще было. Пираты, индейцы…

– И ты утверждаешь, – изумленно проговорил Виктор, – что твое детство было серым?

Николай пожал плечами:

– На курорты мы не ездили, родители зарубежных шмоток не привозили. Даже машины у нас не было.

– Да к черту курорты и шмотки! – рассмеялся Виктор, – Мне бы хоть раз мертвую невесту увидеть в заброшенном доме. Впечатлений на всю жизнь хватило бы.

– А я с сестрой только в куклы играла и в бадминтон с родителями, – сообщила Надежда.

– Я каждых год отдыхала на море, – призналась Ирина, – но никаких пиратов там не было. А жаль.

– А сейчас дети если играют в футбол во дворе, то это уже хорошо, – заметил Виктор.

– Кстати, о детях, – приподнялась Надежда, – нам пора.

– Да, – поддержал Виктор, – завтра с утра с окном все решим. Надеюсь, не замерзните.

– Если Ира сегодня оденется мертвой невестой, то ночь будет жаркой, – засмеялась Надежда.

– Пошлячка, – укорил ее Виктор.

Николай спал, обняв Ирину, а та лежала у него на плече и смотрела, как легкий ветер раздувает шторы, как паруса фрегата Петра. В комнате стоял запах сирени, свежести и далекого детства, заглянувшего к ним сегодня вечером вместе с футбольным мячом. Вспоминалось море, крики мальчишек во дворе, семь свечек на именинном торте. А над этим сияло большое ослепительное солнце, освещающее беззаботное детство – такое далекое и одновременно близкое, стоит только заглянуть в фотоальбом. А что у нас осталось от всего этого, кроме воспоминаний?

А я была бы неплохой королевой амазонок, – подумала Ирина.