Т.е. удары, которые должны были наносить советские войска, представляли собой как бы лучи звезды. Центром же этих лучей, точкой их схождения был Харьков.

Поговорим теперь о наряде сил, которыми Воронежский фронт должен был наступать и взять Белгород и Харьков. Разговор этот необходим в связи с тем, что фактический наряд сил был несколько отличен от запланированного докладом в Ставку ВГК № 00179/оп от 21 января и утверждённого ею 23-го числа. Одна из причин такого отличия выше уже называлась – советское командование несколько «импровизировало» в связи с затяжкой окончания Воронежско-Касторненской операции. Вторая причина заключалась в проведении наступления на брянском направлении, в результате планирования которого войскам Брянского фронта были поставлены иные задачи.

Главное отличие факта от плана заключалось в том, что 60-я армия И.Д. Черняховского на Харьков не наступала, а должна была наступать на Курск. Как помним, доклад № 00179/оп предполагал, что в направлении Курска будет действовать 38-я армия. При этом цель взятия города ей не ставилась, она должна была лишь обеспечить Белгородско-Харьковскую операцию со стороны Курска (см. выше). А задачу взятия Курска, судя по всему, должны были решить войска Брянского фронта: «б) одновременно нанести удар левым крылом Брянского фронта в общем направлении на Курск с выходом на линию Курск, Обоянь» [37; 275]. Но, с одной стороны, войска 38-й армии к 1 февраля физически не могли обеспечить прикрытие наступления на Харьков со стороны курского направления, поскольку решением командования фронта именно на них возлагалась задача ликвидации окружённой в ходе Воронежско-Касторненской операции группировки противника. Кстати, в ходе боевых действий с окруженцами соединения 38-й армии оказались южнее 60-й армии, хотя накануне операции более северной была как раз 38-я армия. С другой стороны, войска Брянского фронта задействовались в наступлении на брянском направлении. Поэтому-то именно 60-й армии И.Д. Черняховского было поручено наносить удар на Курск (как говорится, ей сам бог велел; веление это обрело земное выражение в директиве Ставки ВГК № 30030 от 26.01.1943 года [37; 40]).

Для овладения Курском генерал-майор И.Д. Черняховский создал две ударные группировки. Одна, в составе двух стрелковых дивизий и танковой бригады, должна была наступать на город с севера, вторая, в составе одной стрелковой дивизии, обходила его с юга [21; 113].

Таким образом, для наступления на Харьков с северо-востока с целью его охвата с северо-запада и запада предназначалась теперь всего одна армия – 40-я К.С. Москаленко. Правда, в неё из 60-й армии были переданы две стрелковые дивизии – 303-я и 100-я. Кроме них в состав 40-й армии к 1 февраля входили 25-я гвардейская, 107, 183, 305, 309-я и 340-я стрелковые дивизии, 129-я стрелковая и 4, 6-я и 8-я лыжные бригады. Средством усиления армии были 4-й танковый корпус, отдельные танковые бригады (96-я и 116-я), три отдельных танковых полка, 10-я артиллерийская дивизия, 4-я дивизия РС и 5-я дивизия ПВО [29; 418 – 419; 420].

В целом по стрелковым и танковым соединениям, наступающим на Харьков с северо-востока, советская группировка уменьшилась по сравнению с первоначальной (плановой): по сд – на три (с одиннадцати до восьми), по сбр – на две (с двух до нуля), по отбр – на одну (с трёх до двух). Зато в составе 40-й армии стали действовать три отдельных танковых полка, наличие которых, по плану от 21 января 1943 года, в её составе не предполагалось. Т.е. группировка получилась всё-таки менее сильной.

К этому надо прибавить ещё и то, что в связи с ликвидацией немецких войск, окружённых в ходе Воронежско-Касторненской операции, не все соединения 40-й армии смогли принять участие в наступлении на Харьков с самого его начала. Выше этот вопрос затрагивался, но всё-таки напомню и скажу дополнительно: 25-я гвардейская, 107, 303-я стрелковые дивизии, 129-я стрелковая, 96-я танковая бригады и 4-й танковый корпус продолжали действия по ликвидации окружённой группировки противника. В итоге, как пишет К.С. Москаленко, «107-я и 25-я гвардейская стрелковые дивизии… лишь 5 – 6 февраля получили возможность присоединиться к остальным силам армии, наступавшим уже на харьковском направлении.

4-й танковый корпус смог сделать это ещё позднее – 8 февраля» [29; 419].

Надо отметить, что указанные К.С. Москаленко даты присоединения 25-й гв. сд, 107-й сд и 4-го тк к остальным силам армии несколько условны и означают либо получение ими приказа на соединение с наступающими на Харьков войсками 40-й армии, либо их выступление, согласно этому приказу, либо, в лучшем случае, присоединение к наступающим каких-то частей данных соединений, но не соединений целиком. Так, Н.Г. Штыков, командир 73-го гвардейского стрелкового полка 25-й гвардейской стрелковой дивизии, даёт такую хронологию вступления его полка в бои на харьковском направлении:

– Поздно вечером 5 февраля получение полком приказа на выдвижение из Горшечного за остальными силами армии, в направлении Белгорода, в районе которого надлежит быть только 10 февраля.

– 6 и 7 февраля полк, продвигаясь в заданном направлении, вёл бои с отдельными группами прорывающихся из окружения немцев.

– 9 февраля, находясь в посёлке Скородном, отбитом им у немцев, полк получил пополнение.

– Утром 11 февраля полк прошёл через освобождённый уже Белгород (город освободили ещё 9 февраля) и в этот же день вступил в бой за посёлок Дергачи [49; 62].

Н.Г. Штыков, однако, специально подчёркивает, что его полк составлял второй эшелон 25-й гв. сд [49; 62], но и первый её эшелон (78-й и 81-й гвардейские стрелковые полки) в бою за Белгород, судя по всему, участия не принимал. Во всяком случае, К.С. Москаленко говорит о взятии Белгорода частями 183, 309-й и 340-й стрелковых дивизий и сводным танковым отрядом полковника Романова. Прибывавшие 6 и 7 февраля части 25-й гвардейской и 107-й стрелковых дивизий, а также 4-го танкового корпуса направлялись им на усиление правого фланга армии, собственно и ведшего наступление на белгородском направлении. Но к 8-му числу, когда начинался штурм Белгорода, правофланговая ударная группировка ещё не была в полном составе [29; 422]. Т.е. 25-я гв. сд, 107-я сд и 4-й тк прибыли не полностью. Потому-то и не участвовали они в штурме Белгорода.

Словом, ударный «кулак» 40-й армии был слабее, чем предполагалось даже скорректированным планом «Звезда».

Накануне Белгородско-Харьковской наступательной операции 18-й отдельный стрелковый корпус был преобразован в 69-ю армию. На тот момент в неё входили три стрелковые дивизии (161, 180-я и 270-я), одна стрелковая бригада (37-я), одна отдельная танковая бригада (173-я) и одна истребительная дивизия, т.е. дивизия противотанковой артиллерии (1-я) [22; 19]. Будучи преобразован в армию, 18-й ск был усилен танками (одной отбр) и противотанковой артиллерией (одной ид), но не дополучил стрелковую бригаду, которая должна была находиться в его составе по плану от 21 января 1943 года.

Не упомянуть о 38-й армии нельзя. Даже первоначальным планом (доклад № 00179/оп от 21.01.1943 года) она не предназначалась для удара на Харьков, а выполняла задачи обеспечения операции с севера, со стороны Курска. Фактически, как уже отмечалось, она оказалась задействованной в ликвидации окружённой в результате Воронежско-Касторненской операции немецкой группировки. Т.е. тоже обеспечивала наступление на Харьков и даже с севера, но не от курской группировки противника, а от внезапного прорыва во фланг и тыл наступающим на Харьков войскам окружённых соединений немцев. Ну, а с 18 февраля, после взятия Обояни, продвигаясь на запад, обеспечила прикрытие войск 40-й армии со стороны Суджи и Сум.

В боевой состав 38-й армии, согласно распоряжению Ф.И. Голикова от 28 января 1943 года, назначались: 167, 206, 232, 237, 240-я стрелковые дивизии и 253-я стрелковая бригада. 232-я сд и 253-я сбр передавались из 60-й армии. Средствами усиления армии были 14, 150-я и 180-я танковые бригады и три полка РГК [19; 372], [20; 10]. В соответствии с тем, что 38-я армия в одиночку должна была заниматься уничтожением окружённого противника, не допускать его прорыва из кольца, её значительно усилили (плюс с первоначальным планом: одна сд, одна сбр, три отбр, три полка РГК).

Однако наиболее мощным фигурантом зимнего 1943 года сражения за Харьков с советской стороны стала 3-я танковая армия генерал-лейтенанта П.С. Рыбалко. В неё входили: два танковых корпуса – 12-й (командир – генерал-майор М.И. Зинкович) и 15-й (командир – генерал-майор В.И. Копцов), 179-я отдельная танковая бригада (командир – полковник Ф.Н. Рудкин), 48-я гвардейская стрелковая дивизия (командир – генерал-майор Н.М. Маковчук), 62-я гвардейская стрелковая дивизия (командир – генерал-майор Г.М. Зайцев), 184-я стрелковая дивизия (командир – полковник С.Т. Койда), 160-я стрелковая дивизия (командир – полковник М.П. Серюгин) и 111-я стрелковая дивизия (командир – полковник С.П. Хотев). В оперативном подчинении штаба 3-й танковой армии также находился 6-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-майора С.В. Соколова (в составе двух кавдивизий и одной танковой бригады), предназначенный для обеспечения операции с юга [19; 372 – 373], [20; 10].

Таким образом, боевой состав 3-й танковой армии полностью соответствовал запланированному докладом № 00179/оп от 21 января 1943 года.

Всего, с учётом всех частей и соединений, численность войск 3-й танковой армии составляла 57 557 бойцов и командиров. На их вооружении состояло 9502 автомата, 1250 ручных пулемётов, 535 станковых пулемётов, 1353 противотанковых ружья, 1223 миномёта различных систем, 189 противотанковых орудий, 256 орудий калибра 76-мм, 116 гаубиц калибра 122-мм, 17 орудий калибра 152-мм [19; 373], [20; 13].

Особый разговор о танковом парке армии. Он составлял 223 машины. Безвозвратные потери танков в Острогожско-Россошанской операции были невелики. Однако выше говорилось, что погодные условия и заснеженные дороги в ходе Острогожско-Россошанской операции привели к большому количеству поломок и выбытию танков из строя именно по причинам технических неисправностей. Кроме того, покончив с остатками окружённых немецко-союзнических войск, соединениям и частям армии необходимо было совершить длительный, свыше 100 км, марш к месту сосредоточения для участия в новой наступательной операции – Белгородско-Харьковской [10; 110], [20; 15]. Естественно, что подобный длительный марш по таким же занесённым снегом дорогам, при таких же морозе и пурге, что в период проведения Острогожско-Россошанской операции, ничуть не улучшил состояние танкового парка армии. К моменту сосредоточения на исходном рубеже (Валуйки – Уразово – Каменка) в танковых корпусах и бригаде в строю оставалось всего 50 танков: 20 – в 12-м тк, 20 – в 15-м тк и 10 – в 179-й тбр [19; 373 – 374], [20; 14 – 15], [39; 16]. Приводя статистику по танковым бригадам танковых корпусов 3-й танковой армии на конец января 1943 года, т.е. к моменту окончания сосредоточения на реке Оскол, А. Исаев совершенно справедливо замечает, что «бригады танковых корпусов по существу превратились в мотопехоту, поддержанную незначительным количеством танков» [20; 15].

В самом деле, в 303-й танковой бригаде 12-го танкового корпуса к 1 февраля 1943 года насчитывалось 8 танков (3 Т-34, 1 Т-70 и 4 Т-60). В 97-й танковой бригаде того же корпуса – 7 танков (4 КВ и 3 Т-70) и 41 автомобиль. В 106-й танковой бригаде – 5 танков (1 Т-34 и 4 Т-70) и 38 автомашин [20; 15].

«Несмотря на формальное наименование «танковая», – продолжает свою мысль А. Исаев, – основным действующим лицом армии стала пехота и кавалерия» [20; 15].

Отсюда понятно, почему в докладе в Ставку ВГК № 00179/оп от 21.01.1943 года командование Воронежского фронта говорило о направлении всех танков, выделенных фронту (100 машин «россыпью»), на пополнение именно 3-й танковой армии (см. выше).

Поддержку с воздуха наступления Воронежского фронта, как и в Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской операциях, должна была осуществлять 2-я воздушная армия под командованием генерал-майора авиации Смирнова. Особенностью действий воздушной армии в операции «Звезда» было разделение её на две оперативные группы с самостоятельными пунктами управления. Северная оперативная группа в составе 269-й истребительной и 291-й штурмовой авиационных дивизий взаимодействовала с 40-й армией. Командовал ею член Военного совета 2-й воздушной армии генерал Ромазанов. В южную оперативную группу входили 205-я истребительная и 207-я штурмовая авиадивизии. Она действовала в интересах 3-й танковой армии и 6-го гвардейского кавалерийского корпуса. Командовал ею заместитель командующего 2-й ВА генерал Изотов. Координацию действий обеих групп осуществлял сам генерал Смирнов и его начальник штаба [19; 374], [20; 16].

Общая численность советских войск, наступавших на Харьков, составляла около 200 тысяч человек [41; 4], [45; 1].

Какая же немецкая группировка противостояла советским войскам в ходе их зимнего наступления на Харьков?

Это была всё та же группа армий «Б», с которой наши войска сталкивались в ходе Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской операций. Командовал ею генерал-фельдмаршал фон Вейхс. После двух мощных ударов, нанесённых советскими войсками, группа армий «Б» была в довольно плачевном состоянии. Сплошного фронта она не имела – от Ливн до Старобельска (около 400 км) зияла огромная брешь, в которую «вливались» русские армии. Локтевое соприкосновение с расположенной южнее группой армий «Дон» под командованием фельдмаршала фон Манштейна фактически отсутствовало.

Однако немецкое верховное командование, понимая опасность сложившейся ситуации для всего южного крыла германского фронта, активно перебрасывало резервы как группе армий «Дон», так и группе армий «Б». Войска, входившие в группу армий «Дон», также станут активными фигурантами сражения за Харьков. Но будет это несколько позже (и к тому времени они уже будут входить в группу армий «Юг», объединившую силы групп армий «Дон» и «Б»). Потому об этих войсках будет сказано в своё время.

Первоначально же наступлению Красной Армии на Харьков противостояла лишь ГА «Б». Пополнения, которые эта группа армий получила, были следующие:

– Танкогренадёрская дивизия «Великая Германия». Дивизия прибыла на фронт в феврале 1943 года. За два месяца до этого она участвовала в напряжённых боях под Ржевом, понесла большие потери, но к описываемому времени успела получить значительные пополнения. Танковый полк дивизии был двухбатальонного состава. Одну из его рот (13-ю) составили новейшие танки Pz.VI «Тигр». На момент вступления в бой с советскими войсками, наступающими на Харьков, на фронт прибыл всего один батальон танкового полка дивизии. Второй подоспел только к 1 марта. Однако «тигровая» рота прибыла именно в феврале, с первым из прибывших танковых батальонов. Всего в нём насчитывалось 95 танков (10 Pz.III, 42 Pz.IV, 9 Pz.VI «Тигр», 6 командирских танков и 28 огнемётных) [3; 100], [19; 375], [20; 24].

Совместно с «Великой Германией» действовала также отдельная танковая часть, 5-я рота батальона сопровождения фюрера, в которой было 11 боевых машин (4 Pz.III и 7 Pz.IV) [20; 24].

– 168, 298-я и 320-я пехотные дивизии. Последняя была переброшена с Западного фронта.

168-ю пд направили для закрытия бреши севернее Харькова.

29-я и 320-я пд заняли позиции юго-восточнее Харькова [19; 375], [20; 25].

– Танковый корпус СС. В литературе его чаще называют II танковым корпусом СС, что в отношении описываемого времени неверно, ибо в тот момент он не имел в своём наименовании какой-либо нумерации. II танковым корпусом СС он стал только 1 июля 1943 года [3; 100], [39; 1].

Формирование корпуса началось в мае 1942 года в Берген-Бельзене и завершилось только к концу 1942 года. А уже 9 января 1943 года началась переброска корпуса на Восточный фронт, на Украину. Первые его части были в районе Харькова уже 22 января [39; 1], [7; 309]. Т.е. формально на фронт попадало молодое, необстрелянное соединение. Однако это не совсем так, точнее – совсем не так.

Дело в том, что все три входившие в состав корпуса дивизии («Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», «Рейх» и «Мёртвая голова»¹) уже воевали на Восточном фронте в 1941 году – зимой 1942 года. Тогда они были просто моторизованными дивизиями СС (точнее, «Лейбштандарт» был мотопехотной бригадой), не входили в один корпус и даже воевали на разных участках советско-германского фронта. «Лейбштандарт» действовал в группе армий «Юг», «Рейх» – в группе армий «Центр», а «Мёртвая голова» – в группе армий «Север» [19; 376], [20; 25].

Понеся в боях с Красной Армией значительные потери, эти эсэсовские соединения были выведены в тыл на отдых и пополнение. Тут-то и родилась идея объединить их в один корпус СС. В дальнейшем появилась мысль превратить моторизованные дивизии, в которых вообще не было танков, в танкогренадёрские, что и было исполнено в соответствии с директивой верховного командования от 14 октября 1942 года [19; 376], [20; 27].

Структура дивизий была приведена к одному стандарту. Каждая из них имела по танковому полку двухбатальонного состава. Батальон состоял из трёх рот. Помимо этого в каждой дивизии имелась отдельная рота новых (на конец 1942 года) тяжёлых танков Pz.VI «Тигр» [19; 376], [20; 27].