Читать бесплатно книгу «Чёрная мифология. К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн» Игоря Юрьевича Додонова полностью онлайн — MyBook















В 1932 году Советский Союз подписал целый пакет договоров о ненападении – с Прибалтийскими странами, Финляндией, Польшей и, что было особенно важно, с Францией. В 1933 году были восстановлены дипломатические отношения с США, подписан договор о дружбе, ненападении и нейтралитете с Италией. 1934 год ознаменовался вступлением СССР в Лигу Наций, продлением ранее подписанных договоров о ненападении, восстановлением дипломатических отношений с рядом европейских государств (Венгрией, Румынией, Болгарией, Чехословакией) [70; 93], [51; 30, 32].

В мае 1935 г. Советский Союз заключил договоры о взаимной помощи с Францией и Чехословакией (2-го и 16-го мая соответственно). Это был большой шаг к созданию системы коллективной безопасности в Европе. Страны обязывались помогать друг другу в случае нападения на них какой-либо третьей страны. Но договоры эти не были дополнены военными конвенциями, что снижало их практическую значимость, а советско-чехословацкий договор, к тому же, содержал пункт, обуславливавший помощь друг другу только при наличии помощи со стороны Франции (подобная ориентация на Францию впоследствии имела для чехов роковую роль) [70; 94-95], [51; 33].

В 1936 году СССР принял активное участие в работе Международного комитета по невмешательству в гражданскую войну в Испании. Да, Советский Союз оказывал законному правительству Испании помощь, но в любой момент был готов прекратить её, если Германия и Италия прекратят поддержку франкистов. Не будем так же забывать, что СССР помогал законному демократическому правительству, и помощь его была гораздо меньше по масштабам, чем германская и итальянская помощь мятежникам. Все советские предложения по прекращению вмешательства в испанские дела были погребены в бюрократических проволочках. Западные демократии не хотели принимать реальные меры против Германии и Италии, ограничившись лишь формальным осуждением их действий. Заодно осудили и СССР (как-никак он тоже вмешивался в испанские дела) [70; 99-101].

Запад, в общем, спокойно отреагировал на аннексию Германией Австрии в марте 1938 года. СССР был единственной страной, предложившей созвать по этому поводу конференцию, на которой были бы обсуждены меры по предотвращению дальнейшей агрессии Германии [88; 24]. Излишне говорить, что советское предложение осталось без ответа.

В одиночестве остался Советский Союз и осенью 1938 г., когда готов был прийти на помощь Чехословакии. 19 сентября 1938 г. президент Бенеш официально запросил правительство СССР, окажет ли СССР немедленную и действенную помощь Чехословакии, согласно имеющемуся между странами договору [70; 108]. 20 сентября Советская сторона подтвердила свои обязательства по договору. 21 сентября наркоминдел М. М. Литвинов заявил об этом с трибуны Лиги Наций. В этот же день СССР начал выдвижение к государственной границе предназначенных для помощи чехословакам крупных группировок войск [70; 108-109]. Но Чехословакия была предана Западом. Франция не выполнила свои обязательства по пакту. Обратиться же напрямую за помощью к Советскому Союзу чешское правительство не рискнуло. Советов оно боялось больше, чем нацистской Германии, и всякие отношения с СССР считало второстепенными по значимости. Это не пустое утверждение. Увы, это действительная позиция чехословацкого руководства. Вот что говорил президент Бенеш в беседе с послом Великобритании Ньютоном ещё в мае 1938 года:

«… Отношения Чехословакии с Россией всегда имели и будут иметь второстепенное значение, они будут зависеть от отношений Франции и Великобритании. Только наличие франко-русского союза сделало возможным современный союз Чехословакии с Россией. Если же, однако, Западная Европа отвернётся от России, Чехословакия также от неё отвернётся» [70; 112].

А вот текст донесения полпреда СССР в Чехословакии С.С. Александровского в Народный комиссариат иностранных дел от 1 октября 1938 года (Мюнхенский сговор уже стал свершившемся фактом):

«Гусарек (генерал чехословацкой армии и член правительства) сообщил мне дополнительно, что на заседании совета министров было ясно и точно сформулировано также такое утверждение: в Мюнхене Гитлеру удалось убедить Чемберлена и Даладье, что в данной ситуации большую опасность для мира в Европе представляет не он, а СССР, который объективно является большевистским форпостом и может сыграть роковую роль поджигателя новой войны. Следовательно, это убеждение явилось не формальным, а фактическим основанием для создания блока четырёх против СССР. Если Чехословакия сегодня будет сопротивляться, и из-за этого начнётся война, то она сразу превратится в войну СССР со всей Европой. Возможно, что СССР и победит, но Чехословакия, так или иначе, будет вычеркнута с карты Европы. Эти утверждения сыграли прямую роль в деле принятия правительством прямого решения…» [70; 110].

Что ж? «Горе тебе земля, если царь твой – слепец».

События середины марта 1939 года, т.е. прекращение Германией существования Чехословакии как таковой, события, опять не вызвавшие практически никакой отрицательной реакции Запада, почему-то задели «за живое» именно СССР, хотя ему-то, казалось бы, чего вмешиваться? Ему никто не угрожает, Чехословакии он уже ничего не должен. Но Советская страна выступает против действий Германии и опять оказывается в «гордом одиночестве». Правительство СССР официально заявляет в своей ноте:

«[…]4. При отсутствии какого бы то ни было волеизъявления чешского народа, оккупация Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства не могут не быть признаны произвольными, насильственными и агрессивными.

5. Вышеприведённые замечания относятся целиком и к изменению статута Словакии в духе подчинения последней Германской империи, не оправданному каким-либо волеизъявлением словацкого народа.

6. Действия германского правительства послужили сигналом к грубому вторжению венгерских войск в Карпатскую Русь и к нарушению элементарных прав её населения.

7. Ввиду изложенного Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также и Словакии, правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости или принципу самоопределения народов.

8. По мнению Советского правительства, действия германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность, нарушили политическую устойчивость в Средней Европе, увеличили элементы ещё ранее созданного в Европе состояния тревоги и нанесли новый удар чувству безопасности народов» [70; 129-130].

В чем же мы можем упрекнуть до сего момента Советский Союз? Разве он создавал условия, при которых агрессор «поднял голову» и набрался сил? Разве он «сквозь пальцы» смотрел и бездействовал, когда агрессор совершал свои первые захваты и наглел прямо-таки на глазах? Разве он фактически развалил уже создававшуюся в Европе систему коллективной безопасности?

Тут, пожалуй, и предвзятые западные историки никаких обвинений СССР выдвинуть не могут. Зато их эпигоны «местного разлива», наши «ура-демократы», переплюнули своих «учителей». Оказывается, о, господи, кошмар какой, в СССР «ковался фашистский меч»! Не больше – не меньше. Под таким хлестким названием вышла в 1992 году книга-разоблачение Ю.Л.Дьякова и Т.С.Бушуевой. Подобная «сенсация» в то время прошла спокойно, без возражений. Право же, мелочь, когда тут пакт Молотова-Риббентропа, агрессивные замыслы СССР, энкэвэдешники в заградотрядах и уголовники – победители немцев.

Скажем так, тема интересная и серьезная, достойная отдельного исследования. Шаги в этом направлении уже делаются (см., например, работу А.Байкова «Военно-промышленное сотрудничество СССР и Германии – кто ковал советский меч?»). Здесь мы дадим лишь небольшой очерк по данному вопросу.

Под «выковкой фашистского меча» в СССР подразумевается военно-техническое сотрудничество Советского Союза и Германии в 20-х – начале 30-х годов.

Планы этого сотрудничества, начавшегося уже в конце 1920 года, первоначально, действительно, были очень внушительными. Поскольку единого советско-германского договора по вопросам военного сотрудничества, скорее всего, никогда не существовало, то возможно лишь с большой долей вероятия догадываться, что планировалось германским и советским руководством в этой сфере. Анализируя воплощенные в жизнь и оставшиеся нереализованными соглашения, можно прийти к выводу, что изначально немцы планировали почти полностью перенести промышленные мощности, производящие запрещенную Версальским договором продукцию, на территорию Советской России. Тем самым достигались одновременно две цели – перевооружение РККА в соответствии с последними европейскими достижениями и создание тайного арсенала для рейхсвера. Произведенное оружие предполагалось хранить на советской территории и пустить в ход в случае, если возникнет необходимость, и новая война станет неизбежной [4; 236-237].

Что же получилось в реальности?

1) 

Проект «второго арсенала» Германии потерпел неудачу. От стадии переговоров до запуска производственных мощностей довели только два проекта: авиазавод Юнкерса в Филях и химический завод Штольценберга в Самарской области. Но даже запущенные предприятия не удовлетворяли требованиям советской стороны. В итоге, обе эти концессии были свернуты, а в 1926 году Германия и СССР договорились о прекращении дальнейших проектов военно-промышленных концессий

[4; 241, 243-278].

2) 

Основной упор был сделан на закупку вооружений и лицензий на

их

производство. Разумеется, продавала

лицензии

Германия Советской России, а не наоборот [4; 241]

. Например, СССР в 20-е годы закупал самолеты «Фоккер», «Хенкель», «Дорнье», различные артиллеристские системы, приобрел лицензию на производство истребителя «Хенкель-37», который выпускался в Союзе под маркой И-7 до 1934 года

[4; 279-299].

3) 

Использовалась такая форма сотрудничества, как создание совместных советско-германских конструкторских бюро. Точнее сказать, такое бюро было создано на практике всего одно: в 1930 году, совместно с германской фирмой «Рейнметалл», так называемое «КБ-2». Занималось оно разработкой для Советского Союза (!) артсистем

[4

; 295-299

]

.

4) 

Наиболее приоритетным вариантом взаимодействия РККА и рейхсвера стали программы военного обучения, в ходе которых на советской территории были созданы секретные военно-учебные центры рейхсвер

а

: Казанская танковая школа «Кама»,

Л

ипецкая авиашкола, полигон химической войны «Томка». Программы военного обучения включали в себя и обмен группами офицеров для прохождения курсов в военно-учебных заведениях и участия в маневрах, а также посылку групп советских военных инженеров для стажировки на германских военных предприятиях [4; 235-236, 239-242]. Тут надо также заметить, что стажироваться и обучаться в высших военно-учебных заведениях ездили наши военные в Германию, немцы же приезжали к нам в основном на манёвры, учения и в краткосрочные командировки по обмену опытом.

Если верить «правдолюбцам», в частности Дьякову и Бушуевой, то получается другая картина: будущие полководцы Третьего рейха ездили в наши академии на учёбу, буквально, целыми табунами. Утверждается, что в Москве обучались Модель, Горн, Крузе, Файге, Браухич, Кейтель, Манштейн, Кречмер и ряд других видных немецких военных [63; 42].

Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что все эти офицеры рейхсвера были у нас не на учёбе, а в краткосрочных командировках. Так, майор Модель две недели находился в 9-й стрелковой дивизии в Ростове, капитан Горн – две недели в 10-й кавдивизии в Прохладной, капитан Крузе – 10 дней в 7-м артиллерийском корпусе в Павлограде, полковник Файге – 6 дней на манёврах Московского военного округа, полковник Браухич, подполковник Кейтель и капитан Кречмер – 4 дня на манёврах Белорусского военного округа [63; 42-43].

Вот, собственно и все. Пожалуй, можно даже сказать, что это Германия приложила руку к отковке «советского меча». Советская Россия из-за своей промышленной и военно-технической отсталости была заинтересована в получении германской техники и вооружения, германских капиталов для создания своего ВПК, в использовании опыта немецких военных для подготовки своих командных кадров. Кое-что СССР в этих направлениях все-таки получил.

Что же получила Германия? Самым ценным ее приобретением, в итоге, явились как раз три вышеуказанных секретных центра подготовки (танковая школа «Кама» под Казанью, Липецкая авиашкола и химический полигон «Томка»). Вот именно наличие этих центров и служит для сторонников «выковки фашистского меча» в СССР главным аргументом. Как же! В «Каме» обучался сам Гудериан! А в Липецкой авиашколе сам Геринг [4;. 242], [63; 33-34]!

Но позволено будет заметить, что если и считать наличие трех данных центров «выковкой» чего-либо, то уж явно не всего «меча», а лишь «рукоятки» от него, да и то – частично.

В самом деле, обучались у нас немецкие танкисты, военные летчики и химики. Но, напомним, что «спецаки» в этих трех сферах – это еще не вся армия. Тут было бы неплохо и технику саму иметь, и штабы, и солдатиков побольше. И то, что Германия все это, в конечном итоге, заимела, как мы уже видели выше, не вина СССР, а вина кое-кого другого.

Далее. С приходом к власти в Германии нацистов, все программы военного обучения, как и все военно-техническое сотрудничество вообще, были быстро свернуты. Пик программ пришелся на 20-е годы. Но уровень танковой и авиационной техники 20-х годов, да даже начала 30-х годов, сильно отличался от ее уровня конца 30-х годов. Достаточно сказать, например, что если в небе Испании наши истребители марки «И» в 1936-1937 годах на равных конкурировали с немецкими истребителями, то к 40-му году они уже от них значительно отставали по своим тактико-техническим характеристикам. Чего уж тут говорить про уровень 20-х – начала 30-х годов? Поэтому, конечно, первичную подготовку некоторые немецкие танкисты и летчики получили в СССР, но совершенствовались они, овладевали более совершенной техникой у себя дома. А вот то, что у них дома эта возможность появилась, не вина СССР, а вина кое-кого другого.

Про военных химиков вообще, в принципе, не стоило бы говорить: химическое оружие во Второй мировой войне не применялось.

Да и немецких военных моряков наши, советские, моряки не готовили, а корабли совместно строить и не планировали. И то, что у немцев и военных моряков, и кораблей оказалось достаточно, не вина СССР, а вина кое-кого другого.

Задумаемся еще и над такими вещами: а почему, собственно, Советский Союз не должен был сотрудничать с Германией в военной сфере? И почему, собственно, он виноват в «выковке фашистского меча» (пусть в какой-то мере), если сотрудничал-то он не с фашистской, а с демократической Германией?

Послевоенное мироустройство (Версальско-Вашингтонская система) сделали и СССР, и Германию государствами-изгоями. Уже одно это сближало эти две страны, создавало определенную общность политических интересов и целей. И если Германия в ходе сотрудничества нарушала пункты Версальского договора, то СССР, не включенный в Версальско-Вашингтонскую систему, не нарушал вообще ничего. Советский Союз справедливо видел угрозу своему существованию со стороны Большой и Малой Антанты, сильных блоков капиталистических стран, а не со стороны слабой Германии, которая видела угрозу в этих же блоках. Почему двум слабым не объединиться, чтобы стать сильнее? И с позиции совести, или уж, можно сказать, идеологии, у советского руководства было все чисто в данном вопросе: в Германии долгое время у власти стояли демократы-социалисты, а вовсе не кровавые «наци». А то, что потом «наци» пришли к власти, и немецкие военные, обучавшиеся в СССР, стали усиленно проводить в жизнь их программу расширения жизненного пространства германской нации, так кто ж это мог предвидеть? С таким же успехом можно обвинить и русского царя Александра I, что воевал в союзе с Пруссией против Наполеона, освобождал Пруссию от французов. В конечном итоге, этот царь, не сумевший проникнуть взглядом сквозь толщу времен, породил своими действиями Гитлера! Смешно!

Но всё это соображения общего порядка. Однако небезынтересно узнать и некоторые конкретные факты деятельности секретных учебных центров по подготовке немецких военных, действовавших на территории СССР, коль скоро этой деятельности «демократические» авторы придают столь большое значение.

Липецкая авиашкола.