Молитва ребенка

Когда внучке было года три, тяжело заболела ее мама, дочка моя. Диагноз был страшный, перспективы самые мрачные. Вот стоим мы с ребенком в церкви. Я и говорю: «Ты хочешь, чтобы мама поправилась и вернулась домой». «Конечно», – отвечает. «Так вот, пойди вон к той любимой маминой иконе, она называется “Нечаянная радость”, и попроси Пресвятую Богородицу, чтобы Она помогла маме выздороветь». Подошла внучка с пучком свечей к иконе, все горящие свечи снимает и ставит на подсвечник свои. Потом стала молиться на своем детском языке. Так она делала каждый раз, когда мы с ней приходили в церковь. Вскоре дочка моя, к изумлению врачей, встала на ноги, а потом и вовсе выздоровела. От недуга не осталось и следа.

Или вот случай. У моей знакомой трое детей и страшно пьющий муж. Ничего не помогало. А сколько за него молились! Недуг не проходит. Говорю их старшей дочери: помолись за папу. А та: я, мол, не верю, молиться не буду. А малые, мальчик и девочка, были рядом. Как водится, подслушивали. Им, двойняшкам этим, тогда было годиков пять. А я их крестная. Вот повела их к причастию. Крестница меня и спрашивает: «А можно за папу свечку поставить?» Говорю: «Конечно, можно». – «А можно еще?» – «Конечно, конечно». Так она весь пучок свечей и поставила к разным иконам, и перед каждой по-своему молилась. И представляете, утром следующего дня звонит мне моя знакомая: «Мой на работу устроился. На грузовике ночью почту развозит». Думаю, как же его на работу взяли, ведь он облик человеческий потерял, для него уж ничего святого не оставалось, долго ли продержится. И что вы думаете, человек бросил пить намертво, вернулся к нормальной жизни. Вот она, детская молитва, чистая, от сердца. Такая всегда доходит до Бога и всегда имеет результат.

Чудеса одной семьи

Есть у меня давняя знакомая. Сейчас она монахиня Рахиль. Знаем мы друг друга много лет, и связали нас чудеса. Это было давно, лет двадцать назад. Встречаю ее однажды, а она в слезах. У мужа третий инфаркт, лежит в госпитале Бурденко в реанимации. Ему как полковнику большое внимание. Однако все тщетно. Врачи предупредили: шансов практически нет. Я говорю: «Ты хоть свечки в церкви ставила?» «Да как я поставлю, – отвечает, – ведь он некрещеный». – «Ну, на литургию подавать нельзя, а свечку-то поставить можно. Ты Бога попроси, а Он уж Сам решит и все управит как надо». Повела я ее в храм. Она была хоть и крещеная, но не воцерковленная. Поставила Рахиль (будем звать ее и дальше так) свечку и помолилась. Потом она уже сама ходила в храм, ставила свечи и молилась. Встречаю ее через некоторое время, в глазах радость. «Чудеса, – говорит. – Как ни помолюсь, муж колокольный звон слышит. Говорит, наверное, скоро умру. Даже напугал однажды персонал. Сорвал с себя все трубки, присоски и голышом направился к окну. Хотел храм посмотреть. Храм не увидел, но у окна, упав на колени, пообещал Богу, что если останется жив, покрестится». Может, он вспомнил свои детские причащения. Сам он был из еврейской семьи. Родителей в 30-е годы репрессировали, родственники взять мальчика к себе побоялись, и он оказался в детском доме. В годы войны голодные мальчишки бегали в близлежащий храм причащаться, да не по вере, а только с одной целью – съесть кусочек просфоры, который давали после причастия. В первый раз священник, увидев лицо мальчика с явными семитскими чертами, спросил, крещен ли он. Дмитрий (назовем его так) простодушно ответил: «А я не знаю». Священник вздохнул и, как запомнилось Диме, сказал: «Ладно, Господь разберется».

Дело в госпитале быстро пошло на поправку. Выписали отставника, и он вскоре выполнил свое обещание. Крестился в Елоховском соборе. Священник долго выбирал имя по святцам и наконец объявил: «Давид». Дмитрий пытался протестовать: «Батюшка, да ведь все меня знают как Дмитрия». – «Нет, будешь Давидом». Тут новообращенный и признался священнику, что он по паспорту Давид. – «Ну, вот видишь, у Господа ошибок не бывает».

Прошло достаточно времени, опять встречаю Рахиль. Слово за слово. Муж недавно умер. Может быть, на нервной почве, высохла левая рука, превратилась в тонюсенькое подобие. Начала сохнуть другая. Врачи не могут помочь. Она в отчаянии. На склоне лет остаться без рук! Трагедия. Живет одна, дети далеко, у них семьи. Я успокоила ее как могла, пообещала натереть маслицем, привезенным со Святой Земли. Так и сделала. Протерла ей спину и руки. Что осталось в пузырьке, отдала Рахили. Потом мы не виделись опять долго, несколько месяцев. Встретились. За разговором спустились в метро. Она улыбается: «Ты ничего не замечаешь?» «Нет», – говорю. «А ты погляди» – и указывает глазами наверх. «Ну и что, ничего не вижу». – «Да ты на руку погляди». Я ахнула. Она держится за верхний поручень левой рукой, совсем здоровой. Рассказала, что чудо свершилось не только с ней. Сын попал в автоаварию и сломал копчик. Была сложная операция. Потом рана не заживала, образовался свищ, который надо было регулярно чистить. Сидеть было нельзя, только стоять, ходить и лежать. Мучение одно. Передала Рахиль сыну остатки маслица. Через две недели он уже вышел на работу. Вот что делает Господь по горячей вере. Но это еще не все. После выздоровления сына слегла сноха. За все годы замужества она не могла донашивать плод, постоянно шли выкидыши. В очередной раз лечили ее иглоукалыванием. В местах, куда вставлялись иголки, появились гнойнички. Все тело было ими покрыто. Последние остатки масла достались болящей. И что же? Тело стало чистым. И более того, она благополучно доносила плод. Родился здоровый мальчик. Вот какая сила благодати Гроба Господня! Но самое главное здесь – горячая вера. И просить надо Господа криком души и всего сердца. Господь все видит, все слышит и управляет всем во благо.

С детства мечтала Рахиль наесться досыта просфорами, но осуществилась мечта эта только на монашеской стезе, которая определилась необычно. У нас в монастыре понадобился опыт Рахили по ее специальности. Вот я и звоню ей домой. А она в это время лежит с тяжелейшим гипертоническим кризом. Рядом телефон звонит, а больная не то чтобы руку поднять, головой пошевелить не может. И вот в этот момент звоню я. К своему удивлению, Рахиль нашла в себе силы поднять трубку и в ответ на мое приглашение подъехать завтра произнесла только: «Ага». Утром через силу встала на четвереньки, вскарабкалась по стене и отправилась к нам. В дороге ей становилось все лучше и лучше. В монастыре ее опыт пригодился. Вскоре Рахиль стала послушницей, а потом ее постригли. Вот тут и исполнилась ее мечта. Надо сказать, у нас пекли великолепные просфоры. На этом послушании стоял замечательный человек – матушка Елисавета. Она следила не только за вкусовыми качествами, но и за формой просфоры. И всю некондицию, еще горячую, относила Рахили. Так исполнилась мечта ее детства. Видно, Господь не оставляет вниманием даже такую мелочь, если видит, что человек всем сердцем с Ним.

И сына ее Бог прибрал в особое время, на Пасху. Это мечта всех православных. Тут ведь и отпевание по пасхальному чину, и при вознесении отсутствие мытарств. В начале Светлой седмицы ехал он с братом по шоссе, и колесо попало в выбоину. Их резко развернуло, он вылетел в дверь, машина перевернулась, упала на водителя и снова встала на колеса. Старший сын Рахили погиб, младший отделался только ушибами.

Привезли его на Маросейку в храм, где служил праведный Алексий Мечев, вечером в пятницу на ночь. Возле гроба мы пели Пасху. Постепенно родственники и близкие разошлись, было уже поздно. Вижу, дверь закрывает подросток-привратник, а мы вдвоем с еще одной подругой поем. Вдруг я заметила, что она подвинулась, и в наши голоса включился мужской голос. Поет неумело, но старательно. Предположила, что к нам подошел этот подросток. Я еще подумала: «Ведь человек-то церковный, мог бы выучить Пасху». Обернулась, а мы только вдвоем. И здесь Господь сотворил особую милость. Ведь сын Рахили не был по-настоящему воцерковлен, далек от священных книг, но Господь шел ему навстречу. Дай Бог каждому иметь частицу того внимания, благодати, которую имела от Бога эта семья.

Август 2006 года

Отец Николай

Дело было летом 1995 года. Мой хороший знакомый иеромонах Афанасий ждал назначения, так сказать, был в «резерве главного командования», и пока мог распоряжаться своим временем. Используя такую редкую возможность, мы вознамерились объехать, посмотреть российские церкви и церквушечки в окрестной глубинке. Они во множестве появились на Владимирской земле в первой и второй четверти XIX столетия в благодарность Господу за спасение земли Русской от нашествия иноземцев. Эти храмы примерно одного стиля, однако, при всем внешнем сходстве между собой, церкви заметно отличаются друг от друга внутренним убранством. В них и поныне сохранились дивные иконы с окладами необыкновенной красоты. Они-то и привлекают до сих пор самых гнусных из племени воров – воров, посягающих на святыни. Убегая от времени нашей поездки вперед, можно заметить, что настоятель храма в селе Ильинском отец Палладий даже пугал своим дробовиком ночных визитеров с пистолетами. Одного удалось скрутить с помощью прихожан, прибежавших на звук перестрелки у храма, другого, проковылявшего 20 километров по снегу лесом, задержала милиция, ну а остальных оперативники смогли вычислить.

Первым в списке было село Ильинское. Узнав о нашем намерении, к нам присоединилась монахиня Варвара. И не только потому, что стоит там чудный храм и отправлялись мы на престольный праздник. Была еще причина. Давно уже ныло у нее сердце, звало посетить могилу первого своего духовника отца Николая, незаметного подвижника нашего времени, одного из тех, кто в ужасающих условиях гонений на Церковь проливал чистый свет истинной веры бродившим в потемках безбожия людям. Всегда он был готов сказать словами Спасителя: Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Аз упокою вы (Мф. 11, 28).

С берега Киржача, который крутит возле села, колокольня храма кажется наклоненной свечкой и, как будто пытаясь оторваться от земли, зримо тянется к небу. Мы успели к началу службы и даже смогли осмотреть храм. Церковь Георгия Победоносца изнутри – как светлое облако, если ухитриться не замечать испорченной после реставрации росписи, но если встать недалеко от двери, так, чтобы не видеть этих художеств и оставить в поле зрения только приделы – Казанской иконы Божией Матери и Илии Пророка, – то опять погружаешься в мир красоты и удивительной гармонии. Впереди видишь резные с позолотой царские врата, а по стенам – излучающие тепло старинные, в окладах иконы.

Я огляделся. Прихожан немного, хотя и престольный праздник. Оживление вносит многочисленная родня иеромонаха Палладия, которая как-то по-хозяйски шевелится в храме. За свечным ящиком инокиня Илиодора не обременена работой. Торговли совсем нет. На клиросе монотонно читают часы. Отец Палладий в золоченой ризе на фоне резного алтаря и арки, как в окладе иконы, исповедует приезжих. Трое из Москвы. Они предпочитают местного батюшку столичным иереям.

«Благословенно Царство…» Отец Палладий продолжает службу. Ведет ее истово и неспешно. Потом – молебен с водосвятием.

После службы отца Афанасия и его спутников позвали на трапезу. Мы вынуждены были отклонить любезное приглашение милых старушек, проживающих в доме, где последние годы жизни провел отец Николай. Нам очень хотелось попасть туда побыстрее, но все мы рабы условностей, которые цепляются как репей. Пришлось соблюдать приличия.

Идем в церковную сторожку. Она рядом с храмом. Вперед пропустили иереев, потом гурьбой пролетели батюшкины племянники. С матушкой Варварой мы вошли в горницу последними. Молитва. По окончании молодежь шумно расселась за столом. Нам с матушкой места не нашлось. Стало как-то неловко, ведь мы не навязывались в гости. Трапеза тем временем началась. Лишенцам оставалось только потихоньку двинуться к двери. Тут из кухни высунулась голова и бросила вслед: «Да, да. Вы там подождите, покормим потом». Но ждать мы не стали. Существует удивительная закономерность – на каждой праздничной трапезе найдется «человек без места», званный, но почему-то не удостоенный… Побывавшим в такой ситуации потом приходит понимание, почему так случилось. А пока мы, смиренно приняв руководство Промысла Божия, отправились в соседний дом к старушкам, и те без расспросов радостно усадили нас за стол. Еда была самая распростая, обстановка – искренняя и сердечная. Разговор шел незатейливый. Старушки жаловались, что колодец некому починить, с хлебом бывают перебои – оказии не всегда случаются. Инокиня Илиодора, бывшая ткачиха, с виду женщина еще крепкая, сетовала, что силы уже не те. Ей доводится в полной мере тянуть церковный быт и домашний. Дрова и те заготавливает сама. Зимой бензопилу за спину – и на делянку. Пока доберешься до нее, ноги отвалятся. А там сколько надо деревьев свалить, сучья обрубить, распилить! Спасибо, хоть племянники отца Палладия приедут на машине, покидают чурбаки в кузов да привезут.

Потом разговор незаметно перешел к отцу Николаю. Сколько тепла засветилось в глазах моих собеседниц, сколько радости излилось через них! Нашло на нас какое-то озарение, будто рядом находился этот светлый человек.

Нашу беседу прервал гонец. Иеромонах Афанасий приглашает на панихиду. Могила отца Николая в церковной ограде у стен алтаря. Здесь и встали поминающие. Рокот мощного баса повис над нами. «Покой, Господи, душу усопшего раба Твоего…» Все про себя повторяли. Искренность молитвы была такова, что въявь почудилось благословение отца Николая. Видно, давно не служили у могилы.

Последним аккордом пребывания в этом светлом месте был обзор с колокольни. До чего же красива наша Россия! Каждый ее уголок несет нечто свое, а Владимирская земля – особо. Смотришь на нее – все вроде привычно: и поля, и леса, и луга, но вот их сочетание по размерам, форме, освещению и подчеркивает ее неповторимую скромность и чистоту. Земля эта при всей неброскости отличается от соседних приделов присущим ей тихим внутренним светом. Постойте перед Боголюбивой иконой Божией Матери в Княгинином монастыре, и вы поймете, откуда струится он, узрите невидимый источник.