Исторические корни старчества восходят к первохристианскому монашеству. Христос заповедал Своим последователям оставлять отца и мать, отрекаться от всех благ и соблазнов мира и следовать за Ним. «Царство Мое несть от мира сего» (Ин. 18, 36), – сказал Спаситель. Царство Божие дается человеку с большим трудом – «Царствие небесное нудится, и нуждницы восхищают е» (Мф. 11, 12); путь к небу скорбный, тернистый: «иже Христовы суть плоть распяша со страстьми и похотьми» (Гал. 5, 24).
Первые пошли за Христом апостолы, которые во имя Христа всегда готовы были отдать плоть свою на раны и поругания. За апостолами последовали мученики, которых также ни скорбь, ни гонения, ни пытки, ни костры, ни даже смерть не могли отлучить от любви Божией во Христе Иисусе (Рим. 8, 35–39).
В первой половине IV века, согласно указам 312 и 313 годов, христианство получает свободу вероисповедания; преследования христиан прекратились, вместе с тем прекратилось и мученичество. На смену его пришло подвижничество. Мучения и казни, которые служили горнилом очищения посвятивших себя Христу, сменились добровольными умерщвлениями плоти в горных ущельях, в пустынном уединении или в монастыре. «Подвижничество было продолжением мученичества – новый вид христианского самоотречения»[22].
«Иноческая жизнь, начавшаяся в четвертом веке, есть как бы продолжение подвига мученического»[23].
С возникновением подвижничества почти одновременно возникает монашество, как особый организованный вид подвижничества. Монашество, как добровольный подвиг посвятивших себя на служение Богу, всегда основывалось на исповедании обетов девства, нестяжания и послушания. Обетом девства монашество стремилось подавить плотские страсти, обетом нестяжания – чрезмерную привязанность к земным благам, т. е. любостяжание, обетом послушания – честолюбие и гордость. «Яко все, еже в мире, – говорит ап. Иоанн Богослов, – похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская» (1 Ин. 2, 16). Особенно важным и трудным обетом является послушание. «Мы сподобились вступить в настоящий подвиг высокого жительства в послушании, – свидетельствует преп. Феодор Студит, – и подъемлем мученичество иным образом: вместо отсечения членов отсекаем волю свою; вместо излияния крови извергаем греховные помыслы и пожелания».[24]
Кроме основных обетов монашеский подвиг еще проявлялся в постоянном упражнении поста и бдения, в молитве и благочестивых размышлениях, в изнурении всевозможными способами плоти и терпеливом несении скорбей. Но этот аскетизм не был целью для подвижника, а только средством духовного совершенствования и единения со Христом. Каждый подвижник знал: «Аще и внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни» (1 Кор. 4, 16).
Являясь единым по своему существу и назначению, монашество по своей внешней форме и жизни имело три главные вида устроения.[25] Более строгие подвижники совсем уединялись в необитаемые места. Они назывались отшельниками и проводили жизнь свою в затворе, беседуя с одним Богом. Основателем отшельничества считается преп. Антоний Великий (251–355). Другие подвижники жили по два или три, но в отдельных скитах недалеко друг от друга и два раза в неделю в субботу и воскресенье собирались вместе для молитвы. А иногда старец-подвижник жил вместе с одним или двумя учениками. Начало скитского безмолвствования было положено преп. Макарием Великим (300–390). В общежительном монашестве все иноки жили в одном монастыре и имели определенные уставом общие для всех молитву, труд, а также одежду и пищу. Настоятель монастыря был наставником и руководителем всей братии. Учредителем общежительного монашества является преп. Пахомий Великий (292–348).
Вместе с возникновением монашества возникло и старчество. «Старчество – такой институт, который лег в основу всего строя монашеской жизни».[26] Собственно сама организация монашеской общины началась с подчинения подвижнику-старцу собравшихся к нему для подвига братии. Группа учеников, объединившихся вокруг старца-руководителя, и составляла первоначальное ядро монашеской общины. Вот почему институт старчества совместим со всеми видами монастырской жизни. Старчество наблюдалось и у анахоретов, и у келлиотов, хотя среди этих форм монашеской жизни старчество не получило организации. Определенные формы институт старчества принял только в общежительных монастырях.
Восхваляя все виды монашеского устроения, свв. Отцы отдавали, однако, предпочтение институту старчества, как наиболее удобному для немощного новоначального инока, нуждающегося в опытном руководстве. И это подтверждается всей практикой монашеской подвижнической жизни в древних монашеских общинах.
Преп. Антоний Великий, когда удалился от мира, посещал подвижников известных святой жизнью, которые к тому времени уже были в Египте и жили в опустевших каменных гробницах. Будущий патриарх анахоретов учился у этих подвижников строгим правилам аскетической жизни. Он тщательно изучал и заимствовал те добродетели, которыми отличался каждый подвижник, стараясь воплотить в своей жизни преимущества всех.[27] Великое дело служения спасению других требует не только знания, но и деятельного управления в добродетелях. Под руководством других подвижников преп. Антоний Великий прошел все степени духовной жизни и, облеченный разнообразными дарами Св. Духа, стал отцом и наставником монахов. «Вскоре, по силе удивительного слова его, – свидетельствует св. Афанасий Великий, – возникают многочисленные монастыри и во всех них Антоний, как отец, делается руководителем».[28] Только на опыте испытав различные искушения и борьбу с ними, великий подвижник тем успешнее мог учить других, т. е. делиться своим аскетическим опытом. «И вы, как дети, – призывает преп. Антоний Великий, – говорите отцу, что знаете: и я, как старший вас возрастом, сообщу вам, что знаю и что изведал опытом»[29]Многочисленные ученики обращались к преп. Антонию Великому не только за отеческим руководством и наставлением, они также исповедывали ему свои искушения и помыслы, что является характерной чертой отношения между старцем и учеником. Это видно из слов св. Афанасия Великого: «Кто приходил к нему искушаемый бесом, и не обретал покоя? Кто приходил к нему смущаемый помыслами, и не находил тишины уму».[30] Преподобный собирает около себя многочисленный сонм иноков, которые пришли в пустыню, чтобы под руководством великого аввы возродиться к новой жизни и через аскетические подвиги достигнуть единения с Богом.
Подобно преп. Антонию Великому преп. Пахомий Великий, испытавший на собственном опыте всю опасность и неудобства одиночного отшельнического подвижничества, также решился ввериться руководству опытного старца. Своим старцем он избрал известного подвигами отшельника Палемона, проживавшего в Фиваидской пустыне. Совместная жизнь великих подвижников Палемона и Пахомия продолжалась довольно долго. Она проходила в чтении Священного Писания, труде, посте и молитвах. Укрепив свои духовно-нравственные силы аскетическими подвигами под руководством старца Палемона, преп. Пахомий удалился затем в пустынное место, называемое Тавенна, и там основал первый общежительный монастырь, для которого составил первый устав киновийного монашеского устроения. Согласно «Житию преп. Пахомия», засвидетельствованному многими древними авторами, общежительный устав был дан великому старцу ангелом.[31] Основные правила киновийного иночества, внушенные преподобному ангелом, были развиты и расширены великим подвижником в связи с расширением его монастыря и усложнением монастырской жизни. Они охватывали все стороны монашеского общежительного устроения, определяя право и обязанности начальных наставников и поведение каждого монаха.
В этом уставе впервые были установлены начала и того особого вида подвижничества, которые получили в дальнейшем довольно широкое распространение под именем старчества. Настоятель монастыря поручал опытному старцу испытать искренность намерения желающего вступить в монастырь. После испытания молодого послушника одевали в иноческую одежду и знакомили его с монастырскими правилами. Неграмотных сначала обучали грамоте, чтобы каждый инок мог читать Священное Писание. Вступившего в число братии молодого инока вверяли постоянному духовному старцу-руководителю, который прежде всего старался научить послушника побеждать свои желания, ибо, как говорится в уставе: «… кто не научился наперед побеждать свою волю, тот никак не может подавлять гнев, уныние, блудную похоть, не может иметь истинного смирения».[32] Чтобы лучше сохранить чистоту своих помыслов, согласно уставу, молодой подвижник должен был открывать их старцу тотчас, как только они появлялись. Суд старца о качестве помыслов для послушника был обязательным. Послушание старцу требуется безусловное. Без позволения старца молодой инок не должен чего-либо делать.[33]
Иноческий устав преп. Пахомия Великого послужил образцом для уставов древних восточных православных монастырей. Почти в каждом из них посвящается несколько правил, относящихся к институту старчества. Так преп. Макарий Великий в одном из своих правил (4) пишет: «Заповедь старца принимай, как спасение; всякое дело исполняй без роптания и не позволяй себе сказать что-либо против, когда приказывают тебе».[34]
Особенно подробно излагаются правила старческого духовного руководства в уставе «О правилах монахов» преп. Иоанна Кассиана (начало V в.).
В 7-й главе этого устава, заимствованного у египетских монастырей, говорится, что принятый по тщательном испытании в обитель, «не тотчас допускается в сообщество братий», а отсылается к старцу гостиницы, где в течение года он занимается уходом за странниками. Получив уроки в смирении и терпении, послушник вводится внутрь монастыря и передается старцу, который руководит новоначальным.
В 8-й главе говорится, как молодой монах под руководством старца через послушание может научиться «побеждать свою волю», чтобы «постепенно восходить к высшему совершенству».
9-я глава трактует о том, что юный инок должен открывать своему старцу все сокровенные помыслы и в суждении о них не доверять своему мнению, а «считать худым или добрым только то, что старец признает таким».
В 10-й и 12-й главах усиленно подчеркивается, что основой всего поведения ученика должно являться послушание.
В заключение приводятся примеры безусловного послушания старцу из практики древних христианских подвижников. Так, св. Иоанн по повелению своего старца целый год поливал водою сухую ветвь утром и вечером. Он же бросил сосудец елея за окно, не рассуждая, потому что так велел старец. С великим напряжением он пытался сдвинуть огромный камень по повелению старца.
Авва Муций, подобно патриарху Аврааму, из послушания готов был бросить в реку родного сына, но старец удержал его.
Один брат, родом из очень знатной семьи, продавал в своем городе сплетенные им корзины (Главы 24–29).[35]
В правилах свв. отцов Серапиона, Макария и Пафнутия также имеются указания на затруднительность и неудобства одиночного подвижничества и предлагается, «чтобы они (одинокие подвижники – П.Л.) собирались во едино и жили в послушании одному опытнейшему старцу, следуя его заповедям, как внушениям Духа Святого».[36]
Старческое духовное руководство, органически связанное с иноческим обетом послушания, возникло вместе с монашеством, как один из важнейших видов монашеского устроения. Необходимость этого духовного института признавалась с первых веков настолько очевидной, что Двукратный Собор (861 г.) вторым правилом определил: «Отнюдь никого не сподоблять монашеского образа без присутствия при сем лица, которое должно принять его в послушание, с обещанием иметь над ним начальство и пещись о душевном его спасении».[37] В славянской редакции из Номоканона это правило гласит: «Аще кто дерзнет постищи монаха без приимца, сиречь, без старца, да извержется, по второму правилу Второпервого Собора: сиречь, аще несть старец купно в постригании, иже бы приял и имел его в послушании».[38]
Итак, восходя корнями своими к мученичеству первых веков и сменившему его христианскому аскетизму, старчество получило определенное оформление, как особый вид духовного руководства в первых общежительных монастырях Египта. Возникновение этого института тесно связано с важнейшим обетом монашеского послушания, а необходимость последнего вытекает из духовных немощей греховной природы человека.
Таким образом, возникнув в III–IV вв. в египетских пустынях среди великих христианских подвижников, старчество быстро распространилось в монастырях Востока, как особая форма духовного руководства для начинающих иноков. Оттуда оно воспринято было в дальнейшем и греческими монастырями Византии, Южной Италии и Афона, а потом проникло и на Русь.
О проекте
О подписке