Наряд наделал фурор во всей школе, и на него образовалась очередь желающих поносить после бала. В этом не было ничего удивительного, поскольку в школе не считалось зазорным носить вещи друг друга. Мало того – это было естественным, и многие, собираясь навестить вечерами своих тайных подруг, собирали у своих друзей самые лучшие вещи.

Вообще, отлучки в город не были явлением столь удивительным, и чаще всего, когда не было занятий, каждый желающий без особых проблем получал разрешение у мэтра на совершение маленькой прогулки. Мэтр не считал нужным устраивать из своего пансиона казарму. Но вот ночные прогулки не одобрял и грозился «отправить домой каждого, кто попадется на этом деле». И действительно, более-менее мирный и законопослушный днем город ночью таил угрозу, без преувеличения можно было бы сказать смертельную, юным обитателям школы.

Но тем не менее некоторые сорвиголовы выбирались поздним вечером в город, чтобы насладиться его ночной свободой Но, то ли судьба хранила этих юных сорванцов, то ли они сами вели себя осторожно, но ни разу за существование «школы изящной словесности» с ее обитателями не случалось непоправимой беды.

Между тем, время бала настало, и под завистливые взгляды друзей Мил легко взобрался на черную лошадь, на седле которой был изображен вышеописанный символ бардов, и, поправив на правом бедре шестигранный парадный эсток с золоченой гардой, с дрожащим от возбуждения сердцем тронул каблуками бока лошади. Та покорно отозвалась и в вечерней прохладе легко понесла своего всадника к долгожданной цели.

У ворот дома мэра он легко спрыгнул из седла и отдал подскочившему к нему слуге поводья. Предъявив на входе во двор свое приглашение, он дождался своей очереди и, не спеша, прошел в дом. На первых ступенях широкой лестницы, ведущей на второй этаж, стояло небесное создание в белоснежном платье с рассыпанными по плечам волосами.

– Рада Вас видеть, господин Милл И’Усс, – усмехнулась она, заметив его изумленный взгляд на нее, – что, неужели мой напиток так на Вас подействовал.

– Еще бы, леди, я практически потерял аппетит, вспоминая ваш облик, и с наслаждением отдавался снам, потому что вновь и вновь видел в них Вас в Вашем обворожительном синем платье, в котором я увидел Вас впервые. Увы, мое сердце разрывается от любви к Вам, понимая всю тщетность моих надежд.

– Почему «увы»? Я еще не отвергла Вас, господин Милл И’Усс, а значит у Вас остается хоть какая-то надежда, в отличие от других, – громко засмеялась Алиса, – ведь правда, господин Кавер? – обернулась она к молодому лейтенанту, стоящему неподалеку от нее.

– Совершенно верно, леди, – не моргнув глазом, произнес тот, – у этого молодого человека, по-видимому, все ещё впереди, – хладнокровно отпарировал он.

– Вы споете для меня, господин бард? – произнесла она, словно не услышав язвительности лейтенанта.

– Несомненно, леди. И это будут самые страстные слова на этом балу, – чуть опустив голову, произнес Мил.

– Отлично, – кивнула она и, улыбнувшись ему обворожительной улыбкой, повернулась в сторону подошедшей пожилой паре.

– Будьте любезны пройти в зал, – предложил Милу, разряженный в голубые тона слуга, указывая на открытые двери дома.

Войдя в залу, Мил был вынужден оценить богатство, с каким она была украшена. Стены были задрапированы голубой тканью, открытые окна занавешены белыми легкими шторами, а по периметру комнаты расставлены синие стулья, которые в большинстве своем были свободны, так как почти все присутствующие, разбившись на кучки, жадно общались друг с другом. Пол был покрыт деревянным паркетом, натертым до блеска, а с потолка свисали огромные золотистые люстры с зажженными в них десятками свечей.

– Господин бард, – окликнул его одетый в черный камзол с белой рубахой человек, – я распорядитель бала, Вы намерены поздравить леди Алису?

– Да, конечно, я собираюсь спеть ей серенаду и еще приготовил рыцарскую балладу.

– Замечательно, Ваш номер седьмой, после глав гильдии купцов, пожалуйста, не перепутайте и внимательно следите за моими объявлениями. А балладу Вы споете, когда гости перейдут к праздничному столу. Только где Ваш инструмент?

– Я, к сожалению, оставил его в седельном мешке, – сокрушенно покачал головой Мил.

– Ничего страшного, сейчас Вам его принесут. У дверей залы, через которую Вы вошли, в стене есть маленькая ниша, задрапированная тканью, там вы можете подождать и, если понадобится, настроить инструмент. Госпожа Алиса будет сидеть у противоположной стены от дверей, поэтому Вам необходимо пройти до середины залы и уже там пропеть свою серенаду. По бокам столпятся приглашенные, а в середине будет проход, по которому будут передвигаться поздравляющие. После того как Вы споете, Вы можете отойти в левую сторону, где стоят купцы и ремесленники. Справа будут стоять военные и аристократия, думаю, Вам к ним не надо.

– Я все понял, – кивнул Мил. – Как скоро начнется церемония поздравления?

– Как только прибудет наместник. После того как приглашенные рассядутся за столом, их будут развлекать музыканты и шуты. Вас же я приглашу отдельно, поэтому за столом Ваше место с самого краю, у торца стола со стороны стены, чтобы Вы, не привлекая внимания и не беспокоя соседей, могли выйти, чтобы спеть свою балладу. Поэтому, когда пригласят к столу, не торопитесь заходить, Ваше место не займут.

– Хорошо, – кивнул Мил, опешивший от такого обилия указаний.

– После окончания обеда, который продолжится где-то около часа, будут танцы в этой же зале или игры во дворе у фонтана. Но имейте в виду, что Вас могут попросить сыграть еще что-нибудь. Было бы замечательно, если бы Вы были к этому готовы, – закончил свой инструктаж распорядитель.

– Хорошо, я понял, – кивнул головой Мил.

Через некоторое время слуга принес ему лютню, и Мил отошел в указанную нишу, чтобы еще раз проверить инструмент.

Через час внезапно все замолчали, распорядитель громко озвучил прибытие наместника, и началось торжество. Сначала поздравил наместник. Его речь длилась минут десять и навела скуку на всех своей напыщенностью и лестью. Затем вышел мэр и тепло поблагодарил дочь за ту радость, которую она дарит ему своим присутствием. Он под легкие аплодисменты зала со словами «ты теперь взрослая девушка» перевязал ей белой лентой распущенные волосы, что, по-видимому, должно было символизировать вступление во взрослую жизнь. Затем выступали главы гильдий, как один пожелавшие ей найти себе спутника жизни, счастья и уют в браке.

– Номер семь, – тихонько произнес распорядитель и ободряюще кивнул Милу. Тот, помедлив несколько мгновений, вышел на середину залы и, опустившись на одно колено, негромким голосом произнес:

– Леди, мне посчастливилось присутствовать сейчас на этом празднике великолепия и красоты, празднике, который сверкает Вашей молодостью и искренностью. Вы настолько прекрасны, что обыкновенные слова просто меркнут перед Вашим очарование, а чувства, не находя нужных фраз, превращаются в звуки мелодии.

Узнав, что я удостоен Вашего приглашения на этот изумительный праздник, мэтр Буран объявил конкурс, чтобы выявить лучшее произведение, которое могло бы хоть немного приблизиться к описанию Вашей красоты. Я рад, что мне посчастливилось победить в этом конкурсе, и я имею возможность представить на Ваш суд мое первое публичное выступление. Позвольте спеть Вам серенаду в Вашу честь, чтобы хоть немного отплатить Вам за счастье глядеть на Вас, наслаждаться Вашим прекрасным обликом, вслушиваться в Ваш чарующий голос.

Дождавшись, когда чуть смутившаяся его словами Алиса кивнула ему, разрешая начать, Мил стал тихонько перебирать струны на своей лютне, извлекая из нее первые аккорды. Вот зал заполнился его голосом, и перешептывающиеся люди вдруг с изумлением замолчали, невольно вслушиваясь в чарующие звуки, воспевавшие красоту самой прекрасной девушки на земле.

– Что это за новое явление в жизни нашего тихого города? – прошептал наместник своему капитану.

– Разве Вы не помните, милорд, это тот нагловатый молодой человек, которого я вынужден был давеча впустить в дом мэра, в то время как Вы вели с ним переговоры о выделении средств на усиление береговой линии. Вы велели потакать всем капризам леди Алисы, и я не стал с ней спорить в тот момент.

– Я не виню Вас капитан, Вы все сделали правильно, и так леди Алиса изволит дуться на меня. Просто в тот раз я почти дожал мэра, а этот мальчишка появился очень даже не вовремя, и рыбка, к сожалению, сорвалась с крючка. А он наглец, этот маленький бард, под видом серенады он, по моему мнению, нагло объясняется в любви леди Алисе, и, клянусь, ей это нравится.

– Я думаю, Вы ошибаетесь, милорд, – хладнокровно сказал капитан, – это действительно просто серенада, хотя, надо отметить, он исполняет ее отменно и несколько дерзко.

– Вот именно, «дерзко», капитан! И это меня раздражает.

– Хотите, чтобы я принял к этому молодому человеку какие-нибудь меры, Ваше сиятельство? – тихо спросил капитан.

– Пока нет. Во всем мире барды, как и глашатаи, пользуются негласной неприкосновенностью, хотя он еще, собственно, и не бард, а так – ученик. Приглядите за ним, капитан.

– Хорошо, Ваше сиятельство.

Тем временем серенада закончилась. Мил постоял еще несколько мгновений на колене, затем поднялся, поклонился девушке и в полном молчании отступил.

– Спасибо, господин Милл И’Усс, – взволнованным тоном произнесла Алиса, – это так приятно, когда в честь тебя поют серенады. Надеюсь, Вы не забудете ту, которой посвятили свою первую, я имею в виду, когда слава захлестнет Вас, как волна корабль в бушующем океане. Видите, я тоже могу говорить красиво и напыщенно, – не удержавшись, уколола его Алиса.

– Кто бы в этом сомневался, леди, я никогда бы не рискнул вступить с Вами в противоборство в красноречии, так как мгновенно потерпел бы поражение, – Мил еще раз поклонился и смешался с присутствующими гостями, которые с уважением расступились перед ним.

Наконец, торжественная часть была закончена, и гости прошли в следующее помещение, где их ждал накрытый стол. Тут поднимались заздравные кубки в честь именинницы, и Мил, согласно озвученному распорядку, спел свою балладу, которую половина гостей не расслышала, потому как беседовала со своими соседями или просто ела.

– Ужасно! Они даже не повернули ко мне головы, – сокрушался Мил, – такое впечатление, что моя баллада не была даже услышана.

Расстроенный и несколько рассерженный, он незаметно вышел из залы и спустился с лестницы

– Что, уже уходите? – раздался знакомый голос.

К Милу подошел уже знакомый ему лейтенант.

– А зря, – продолжил он, – сейчас начнется самое веселье. Почтенные отцы семейств перейдут на открытую площадку с той стороны дома, чтобы вкусить свежего воздуха, я говорю о тех, кто не склонен к пагубной привычке глотать дым. Заодно и присмотрят за своими чадами, которые наверняка устроят какие-нибудь игры у фонтана. Благородные дамы пройдут в бальный зал и будут приглядывать за теми, кто увлечен танцами.

– Я тут ни с кем не знаком и, думаю, буду неловок в танцах и смешон в играх.

– Вы плохо танцуете, господин бард?

– Ну, как сказать. В тех местах, откуда я родом, танцуют совершенно по-другому, и я не могу привыкнуть к тем жеманным пируэтам, которым нас учит мэтр.

– Мэтр? Бьюсь об заклад, он учит Вас танцам своих бабушек. Наймите себе хорошего учителя современных танцев, это отнюдь не так дорого, как может показаться. Дамы любят танцевать.

– Спасибо, лейтенант, я запомню Ваш совет, – проговорил Мил, собираясь продолжить дальнейшее движение.

– И еще, господин бард, – понизил голос лейтенант, – наймите себе хорошего учителя фехтования, если Вы собираетесь и далее бывать в доме господина мэра.

– Благодарю за совет, лейтенант, – поклонился Мил, – фехтование входит в программу нашего обучения, не скажу, что я мастер в этом виде воинского искусства, но будьте спокойны, я могу за себя постоять.

– Надеюсь, что это так, господин бард. К Вашему большому несчастью, Вас обучают бою на мечах, а местные тайные убийцы используют по большей мере кинжалы или степные сабли – они гораздо легче и стремительнее, а учитывая, что погодные условия несколько ограничивают нас в ношении брони, то они, несомненно, имеют преимущество в стычке.

Вот, например, Ваш эсток, оружие с довольно сомнительными преимуществами. Да, при благоприятных условиях может вполне пробить доспех, но кто у нас в городе носит доспех? В такую-то жару достаточно и простой кольчуги, чтобы подвергнуть себя довольно серьезным испытаниям. Но зато Ваш эсток однозначно проиграет моей сабле, а пробить кольчугу она может, не скажу, что легко, но с большой вероятностью. Ну а Вы и вообще без кольчуги.

– Вы хотите со мной сразиться? – опешил Мил.

– Я? Вот уж нет. Особенно если Вы сейчас дойдете до ворот и потребуете там себе коня. Я просто хочу Вас предупредить, что бы моя совесть была чиста – выбирайте себе оружие по обстоятельствам и будьте внимательны. Дружба с леди Алисой очень хлопотливая штука.

– Бросьте меня запугивать, лейтенант, – вспылил Мил, – я отлично могу за себя постоять, даже с эстоком против вашей сабли и в простом камзоле против вашей кольчуги, которую Вы не забыли надеть под рубашку.

– Мальчишка, – презрительно проговорил лейтенант, – моя кольчуга – это часть форменной одежды, которую я вынужден носить по протоколу. Посмотрел бы я, как бы ты чувствовал себя в ней в жару. Ты что же, подумал, что я надел ее, чтобы сразиться с тобой?

Мил опешил и, помолчав несколько секунд, продолжил:

– Возможно, я не понял Ваших намерений, господин лейтенант, тогда прошу меня простить, но согласитесь, наш разговор несколько странен. Вы говорите либо слишком много, либо слишком мало, потому я не совсем понимаю Вас.

– Прощайте, господин бард, – поклонился лейтенант, – Вы вольны измываться над своей жизнью как того хотите, никто не может запретить Вам этого. Я же советую Вам – бегите отсюда.

Лейтенант отвернулся от Мила и отошел к краю парадной лестницы.

Мил, кивнув в ответ, сделал шаг в сторону ворот, но был остановлен окриком бегущего за ним слуги.

– Господин Милл И’Усс, прошу меня простить, но меня послала за Вами леди Алиса. Она обеспокоена Вашим отсутствием и просила передать, что очень бы хотела еще раз послушать Вашу серенаду со своими подругами в летней беседке у фонтанов, если Вы, конечно, не устали и не собрались уезжать.

– Нет, нисколько, уважаемый. Я в полном распоряжении леди. Будьте любезны, проводите меня в эту беседку, я, к сожалению, не знаком с вашим домом.

– Да, конечно, как Вы предпочтете пройти – через сад или через залу?

– Думаю, что через сад будет в самый раз.

– Следуйте за мной, господин Милл И’Усс.

Лейтенант покачал головой вслед удаляющейся паре и прошептал: «Несчастный, его или убьет гнев наместника, или несчастная любовь к этой ветренице. Даже не знаю, что предпочтительнее».

– Что Вы там бормочете, лейтенант? – послышался с лестницы голос капитана Освальта.

– Так, цитирую серенаду нашего юного барда, хочу напеть ее своей знакомой.

– Отлично. Действительно завораживающие слова. Все дамы без ума от этой серенады, он талантлив, наш юный бард. Кстати, он не проходил здесь?

– Проходил, господин капитан.

– Так он уехал? – облегченно выдохнул тот. – Замечательно.

– Не совсем так, господин капитан. Он действительно собирался покинуть бал, но был остановлен слугой леди Алисы, который сейчас провожает его к беседке у фонтанов, где, по его словам, леди Алиса и ее подруги хотят еще раз насладиться балладой господина Милл И’Усса.

– Да, не повезло. Было бы куда проще, если бы он просто уехал. Леди Алиса никогда бы ему этого не простила. Ну да не судьба. Хорошо, лейтенант, продолжайте службу, – с этими словами капитан развернулся и вошел в дом.

Войдя в зал, он окинул взглядом танцующие пары и, по-видимому, не увидев искомый объект, хмыкнул себе под нос и подошел к скучающему наместнику.

Тот сидел на одном из маленьких удобных диванчиков, которые слишком широки для одного и узки для двоих. Их в шутку называли «девичьи посиделки», так как две хрупкие девицы, если они, конечно, не при парадных платьях, спокойно там умещались без ущерба для своего комфорта. По всей вероятности, влюбленные пары тоже чувствовали бы тут себя очень хорошо, но как бы посмотрело общество на такое отступление от правил хорошего тона?

Как бы там ни было, но наместник сидел на этом диванчике с откровенно скучающим видом и таким неласковым лицом, что распугал всех присутствующих. Это привело к тому, что на расстоянии нескольких шагов от него образовалось пустое пространство.

– Что, капитан, тоже разыскиваешь хозяйку бала? Могу тебя заверить, что она исчезла сразу после того, как протанцевала со мной один-единственный танец, который обязана мне согласно этикету. Я выходил на площадку, чтобы насладиться умными речами наших старейшин, но среди «порхающей» там молодежи ее тоже, к сожалению, не увидел.

– Думаю, что знаю, где она, милорд.

– Поделись со мной этим знанием, – чуть оживился наместник.

– Извольте. Она с подружками в летней беседке у фонтанов, слушает очередной опус нашего юного дарования.

– Вы имеете в виду этого ученика мэтра Бурана?

– Именно так, милорд.

– Я думал, он потихоньку исчез, понимая всю нелепость своего присутствия.

– Вы несправедливы к нему, милорд. Он спел замечательную балладу, и, если судить по отзывам, еще лучше ему удалась серенада. Дамы в восторге.

– За такие серенады его бы побили палками в Лавийске.

– Но, милорд, я конечно ничего не понимаю в поэзии, но не нашел в его серенаде ничего непристойного.

– А я и не говорю о непристойности. Но если бы в Лавийске незамужней девушке кто-нибудь рискнул спеть что-либо подобное, его высекли бы прямо на площади за излишнюю откровенность.

– По-моему, Вы ревнуете нашу милую хозяйку, милорд, – рассмеялся капитан.

– Ревную? Скажешь тоже! Да я просто в бешенстве! Пришел, чтобы насладиться ее обществом, а она сбежала от меня как от…

Наместник покрутил кистью руки, не находя удачного сравнения, затем замолк.