«Злой дух Хайльброна»

Борьбу с красными Дирлевангер пытался совмещать с получением высшего образования. Еще в 1919 г. он поступил в Высшую техническую школу в Мангейме. Будучи активным участником добровольческих формирований рейхсвера, он едва ли мог должным образом посвящать себя учебе. Кроме того, студенческая жизнь той эпохи была чрезвычайно политизированной. Огромную популярность среди немецких студентов получили так называемые народнические (ivölkisch) идеи, представлявшие собой смесь национализма, расизма и роматических представлений о германской истории. Известно, что Дирлевангер был членом Немецкого народнического союза защиты и непримиримости (Deutsch völkisch Schutz- und Trutzbund)^[79]. Надо сказать, что подобных союзов, групп и организаций в послевоенной Германии было величайшее множество, некоторые из них не насчитывали в своих рядах и десятка человек, однако указанный союз был довольно разветвленной формацией. В число его членов входили, например, такие будущие нацистские функционеры, как Фриц Заукель, Вернер Бест и Рейнхард Гейдрих.

Дирлевангер вовсе не пытался скрывать свои радикальные политические взгляды, что в конечном итоге привело к его отчислению за «доказанные случаи антисемитской агитации»^[80]. Покинув Мангейм, он перевелся в Университет Франкфурта-на-Майне и в течение шести семестров изучал экономику и право. В 1922 г. он успешно защитил докторскую диссертацию, весьма актуально названную «К критике идеи планового управления экономикой» («Zur Kritik des Gedankens einer planmäßigen Leitung der Wirtschaft»). В этой работе, отнюдь не лишенной антикоммунистических и националистических коннотаций, Дирлевангер высказывался категорически против социалистического планового хозяйства и государственного вмешательства в регулирование экономики: «Не идея плановой экономики может быть отправной точкой национального возрождения, а сознание и воля, пробуждающие все спящие силы нации… Предпосылкой этого является освобождение от политических и экономических оков» ^[81].

Нельзя сказать, что критика плановой экономики была чрезвычайно популярна в то время у немецких националистов, не говоря уже о теоретиках набирающей популярность нацистской партии. Так, целый ряд экономических пунктов принятой 25 февраля 1920 г. программы НСДАП – вероятно, с целью привлечения на свою сторону рабочих масс – носили безусловно социалистический характер. К примеру, пункт 13 требовал «национализации всех преобразованных на данный момент в акционерные общества промышленных предприятий»^[82].

Разумеется, подобные демагогические лозунги фактически никогда так и не были реализованы нацистами, несмотря на то, что указанная программа без всяких изменений просуществовала вплоть до краха Третьего рейха. В любом случае, социалистическая риторика совершенно не мешала вступать в НСДАП тем, кто не разделял бредовые экономические теории «бифшексов» – леваков от нацизма, таких как Отто Штрассер и Готтфрид Федер. Так и Дирлевангер, патологически ненавидевший красных, 1 октября 1922 г. подал заявление в партию и вскоре получил членский билет за номером 12 517^[83]. Кстати, после окончания учебы Дирлевангер нашел работу в одном из штутгартских банков, в то время как Федер яростно выступал против «кабалы процента» и за полную ликвидацию банковской системы…

Партийную карьеру Дирлевангера сложно назвать особенно удачной. Кроме того, она несколько раз драматически и отнюдь не по воле самого Дирлевангера прерывалась. Тем не менее в партии он обзавелся теми связями, которые впоследствии не раз выручали его из, казалось бы, безвыходных ситуаций. В Штутгарте, куда Дирлевангер переехал после получения докторской степени, он подружился с человеком, которому суждено будет сыграть в его жизни ключевую роль.

Готтлоб Кристиан Бергер, будущий обергруппенфюрер СС и начальник Главного управления СС, был не просто земляком и ровесником (родился 16 июля 1896 г.) Дирлевангера. Оба они пошли добровольцами на войну, оба воевали в вюртембергских частях германской армии (притом в одном полку), оба были награждены за боевые отличия. Так же как и Дирлевангер, Бергер стал активным бойцом фрайкоров и участвовал, в частности, в боях против «Рурской красной армии». В НСДАП Бергер вступил лишь на месяц позже Дирлевангера, покинул партию после «пивного путча» и вторично вступил в нее в январе 1931 г., одновременно став членом штурмовых отрядов (СА). В 1936 г. он перевелся в СС и стремглав взобрался по крутой служебной лестнице «Черного ордена»^[84].

Итак, в нацистской партии Дирлевангера привлекали не идеологические изыскания, а возможность бороться против коммунистов и прочих «врагов отечества». Такая возможность представилась в ноябре 1923 г., года нацисты попытались организовать вооруженное выступление в Мюнхене. «Пивной путч», как известно, завершился провалом. Неудачными надо признать и действия в ходе этих событий Дирлевангера. В Штутгарте он безуспешно попытался захватить несколько полицейских бронемашин, чтобы направить их на помощь мюнхенским соратникам¹.

После провала путча НСДАП была на некоторое время запрещена властями, и Дирлевангер автоматически выбыл из ее рядов (повторно вступил в партию в 1926 г.). Кроме того, он был вновь ненадолго арестован за незаконное хранение оружия^{[85] [86]}.

В 1925 г. Дирлевангер устроился на штутгартскую фирму «Тройханд» («Treuhand A.G.»), а затем стал исполнительным директором компании «Корникер» («Kornicker») в Эрфурте. С 1 сентября 1928 г. по 31 декабря 1931 г. он заведовал финансовыми делами этой компании. До июля 1933 г. он работал в качестве независимого налогового консультанта. Интересным обстоятельством является то, что владельцами «Корникер» были евреи. Видимо, последнее обстоятельство развязало Дирлевангеру руки: он без зазрения совести провернул ряд махинаций, в результате которых ему удалось совершить хищение нескольких тысяч рейхсмарок. Часть этих средств была направлена в пользу эрфуртских штурмовых отрядов. Тем не менее в 1928 г. ему пришлось покинуть ряды НСДАП по причине своей работы «на евреев»^[87].

Дирлевангер никогда не терял связи со своими бывшими сослуживцами, в том числе с бойцами IV бронепоезда. После того как он третий раз вступил в партию (1 марта 1932 г., билет № 1 098 716)^[88], он конфиденциально заверил Гиммлера, что «в случае внутриполитических столкновений в ходе прихода к власти, в Вюртемберге в распоряжении партии будет находиться мой и моего приятеля бронепоезд железнодорожной охраны». Очевидно, рейхсфюрера СС весьма заинтересовало это предложение, поскольку он поручил Дирлевангеру «установить места дислокации остальных 11 бронепоездов железнодорожной охраны Рейха, а также… сообщить… о наборе идеологически подготовленных экипажей».

В июле 1932 г. Дирлевангер в составе I штурмбанна 122-й бригады СА принял участие в нападении на дом профсоюзов в Эсслингене. За эту акцию в декабре 1932 г. он предстал перед земельным судом Штутгарта как «нарушитель общественного порядка»^[89].

После прихода нацистов к власти (30 января 1933 г.) Дирлевангер, как «старый борец», получил высокооплачиваемую должность на бирже труда в Хайльброне. Работая первоначально начальником отдела, он в скором времени был повышен до заместителя директора^[90]. Казалось бы, Дирлевангер наконец достиг успеха. Газеты патетически писали, что «он относится к той когорте людей, которые в случае необходимости рискуют своими жизнями, реализуя великие цели нашего фюрера»^[91].

Однако Дирлевангер недолго почивал на лаврах. В его адрес стали сыпаться обвинения со стороны руководства вюртембергских штурмовых отрядов, местной партийной ячейки и биржи труда. Дирлевангера обвиняли в полном отсутствии дисциплины, называли «смутьяном и болтуном» («Stänkerer und Schwätzer»), «злым духом Хайльброна» («der böse Geist in Heilbronn»)^[92]. Главной причиной всех его злоключений был алкоголизм.

По случаю присвоения Дирлевангеру звания почетного гражданина Зангерхаузена он устроил фуршет для своих сотрудников, после чего в пьяном виде стал разъезжать по Хайльброну на своем служебном автомобиле. Совершив две аварии, он попытался скрыться. Еще более серьезные вопросы вызвало то, что он имел сексуальные отношения с тринадцатилетней девочкой, состоявшей в организации «Союз немецких девушек» (Bund Deutscher Mädel, БДМ). Его недоброжелатели из местных СА и вовсе принялись утверждать, что он регулярно подвергал девочек из этой организации сексуальному насилию^[93].

Дирлевангер потерял работу, был исключен из партии и СА, лишен звания почетного гражданина и докторской степени и получил два года тюремного заключения. Он признался в своем преступлении^[94], но категорически отрицал, что являлся серийным маньяком, полагая, что девушка достигла шестнадцатилетнего возраста.

Во время заключения в тюрьме Людвигсбурга Дирлевангер пытался добиться возобновления процесса на основании того, что он был якобы осужден «по личным и политическим мотивам». Кроме того, он обвинил местных функционеров НСДАП, крейслейтера Хайльброна Драуца и гауляйтера Вюртемберга Вильгельма Мурра, в утайке денежных средств, вырученных в ходе организации «зимней помощи». Впрочем, верховный имперский суд 8 января 1935 г. отказал в пересмотре его дела, считая само прошение «явно необоснованным»^[95].

Ганс Кун, сидевший в тюрьме вместе с Дирлевангером, после войны предоставил журналу «Шпигель» следующее свидетельство: «В мае 1936 г. меня отправили вместе с другими политическими заключенными из тюрьмы Брухзаль… в тюрьму Людвигсбург. В тюрьме была своя типография… Мы работали на скоросшивательных машинах. Одним из заключенных был доктор Дирлевангер… председатель биржи труда Хайльброна, получивший два года тюрьмы, в соответствии с § 176 – совращение несовершеннолетних. Как-то он разговорился и поведал об этом случае: “Ей было 15 лет, и я взял для этого машину”. Другим заключенным он рассказал еще о нескольких эпизодах, и мы прозвали его “жеребцом-БДМ”. Во время Первой мировой войны он был офицером, и под руководством Носке стал обер-лейтенантом. Он также охотно показывал газетную вырезку, в которой рассказывалось, как он боролся против Гёльца и коммунистов во время восстания в Центральной Германии в 1920-е гг. Никто из нас и поверить не мог, что у него есть ученая степень доктора экономических наук… Однажды Дирлевангер возвратился после доклада директору [тюрьмы] с заплаканными глазами. Длинный, худой человек выбивался из сил на работе, его тюремная одежда была изношенной и грязной, так что заключенные, которые проходили рядом с ним, утверждали, что он вообще не умывался целыми днями. Его внешний вид был неуверенным, речь бессвязной и нервной»^[96].

Когда Дирлевангер вышел из тюрьмы, он вновь попытался инициировать пересмотр дела. Тогда местные партийные лидеры почти сразу же бросили его в концлагерь Вельцгайм. В письме Гиммлеру Дирлевангер так описал обстоятельства этой акции: «Когда я, после отбытия наказания, занимался возобновлением процесса по моему делу, высокие партийные инстанции изобразили меня не в самом лучшем свете, хотя для этого не было реальных причин. Получилось так, что высокие партийные руководители в Вюртемберге не дали мне использовать документы, показывающие их не с самой безупречной стороны. Привлечь эти документы к делу мне запретило гестапо, а потом мне сказали, чтобы я… на процессе не озвучивал то, что мне известно, – фактически я должен был свидетельствовать против самого себя, что крайне странно для порядочного суда. Несмотря на то что я четко придерживался указаний суда, через три дня я был переведен в лагерь для заключенных, находящихся под охранным арестом, в Вельцгайм»^[97].

10 марта 1937 г. Дирлевангер был освобожден из концлагеря. Это произошло благодаря вмешательству заклятого врага гауляйтера Мурра, Готтлоба Бергера. Старый друг Дирлевангера ходатайствовал перед Гиммлером. Ему удалось убедить того в возможности «исправления» Дирлевангера. Последний получил возможность отправиться на службу в сухопутные подразделения Легиона «Кондор», принимавшие участие в гражданской войне в Испании на стороне войск генерала Франциско Франко.

Как известно, конфликт между правительством испанского «народного фронта» и мятежным генералом Франко начался в июле 1936 г. Эти две силы раскололи общество, что вскоре привело к гражданской войне, причем республиканцев активно поддерживал СССР, а националистов – Италия и Германия.

Надо сказать, что войне предшествовала длительная череда политических кризисов, характеризовавшаяся усилением радикальных настроений. На одном фланге выступали левые и анархисты, на втором – националисты и фалангисты – члены профашистской Испанской фаланги, образованной в 1933 г. Ситуация особенно накалилась в начале 1936 г., когда победу на парламентских выборах с минимальным перевесом одержал блок левых партий, входящих в «народный фронт». В течение нескольких последующих месяцев обстановка в стране предельно обострилась, при этом коммунисты и анархисты не брезговали террористическими методами.

С целью нормализации обстановки и воспрепятствования сползания страны в хаос часть военных решила установить диктатуру и избавить Испанию от явной красной угрозы. Выступление против республиканского правительства началось 17 июля 1936 г. в Испанском Марокко. Достаточно быстро под контроль мятежников перешли и другие испанские колонии, а затем конфликт перекинулся на территорию собственно Испании.

Фактически с первых дней помощь восставшим стала оказывать Португалия. В конце июля лидеры националистов договорились о помощи со стороны Германии и Италии. С конца августа 1936 г. немецкие и итальянские летчики стали активными участниками воздушных боев в испанском небе. С октября 1936 г. в Испанию было направлено добровольческое соединение военно-воздушных сил Германии – Легион «Кондор»^[98].

Помимо авиационных подразделений в Легион вошли также формирования вермахта, составившие группу «Имкер» («Imker»), представленную поначалу танковым подразделением «Дроне» («Drohne»). Командиром «Имкера» был назначен подполковник Вильгельм Риттер фон Тома. Позднее, в 1937 г., в Испанию прибыла еще одна группа германских добровольцев (в их числе находился и Оскар Дирлевангер), получившая известность как группа «Иссендорф» («Issendorf») во главе с подполковником Вальтером фон Иссендорфом^[99]. Эта группа инструкторов штатно вошла в группу «Имкер». Интересно, что инструкторов пригласили в Испанию не военные, а фалангисты, вооруженные формирования которых испытывали острый недостаток офицеров и младших командиров. Инструкторы (Imker-Ausbilder) начали прибывать с января 1937 г. В марте 50 немецких офицеров приступили к обучению своих испанских подопечных в Военной академии фаланги. Однако уже через месяц это образовательное учреждение было расформировано, а немецкие инструкторы были направлены в учебные центры по подготовке испанских армейских специалистов^[100].

Вклад немецких инструкторов в победу националистов был весомым. Ими было подготовлено для пехоты Франко около 18 тыс. лейтенантов и 19 тыс. сержантов. Также велась подготовка танкистов, специалистов по химической защите, военных водителей, связистов и саперов^[101].

Дирлевангер прибыл в Испанию в конце апреля – начале мая 1937 г. и занял должность ротного инструктора в одном из учебных центров. Последующие аттестации командира группы «Имкер» указывают на то, что Дирлевангер «вел себя всегда безупречно». Это доказывают полученные им Испанский крест в серебре и еще две награды^[102].

Однако в начале ноября 1937 г. Дирлевангера отозвали обратно в Германию, с целью расследования вероятности его «политической неблагонадежности». Надо думать, что эту акцию спланировал старый недоброжелатель Дирлевангера, гауляйтер Мурр.

Сам Дирлевангер описывал обстоятельства этого дела так: «Мои бывшие противники, выступающие против моего участия в боевых действиях в Испании, в составе Легиона “Кондор”, инициировали мой арест в ноябре 1937 г. в Толедо – якобы из-за “политической неблагонадежности”… Меня отправили обратно на родину в сопровождении офицера гестапо. После приезда в Берлин я имел возможность общаться с генералом Вилльбергом. Он сказал мне, что я хорошо себя зарекомендовал, о чем свидетельствуют отзывы моего военного командования в Испании… Я обратился к нему с просьбой… возвратиться в Легион “Кондор”… Командующий немецкими танковыми частями, полковник фон Тома, также выступал за мое возвращение в Испанию, и я обратился в канцелярию фюрера… чтобы меня вновь вернули в Легион»^[103].

Чиновником, который положительно разрешил дело Дирлевангера, был сотрудник канцелярии фюрера Виктор Брак^[104]. В итоге Дирлевангер вновь убыл в Испанию и вновь вернулся в Германию уже после победы националистов, в мае 1939 г.

После возвращения на родину Дирлевангер добился возобновления процесса по своему старому делу в земельном суде Штутгарта. На этот раз удача улыбнулась ему, и 30 апреля 1940 г. обвинения в растлении несовершеннолетних были с него сняты, а приговор отменен за отстутствием состава преступления. После этого он получил обратно свою ученую степень и возобновил членство в НСДАП^[105].

Во время процесса началась Вторая мировая война. Горя желанием поскорее оказаться на фронте, Дирлевангер 4 июля 1939 г. написал рейхсфюреру СС письмо следующего содержания: «Для меня невыносимо сидеть здесь, когда где-то маршируют немецкие солдаты. По этой причине я прошу, чтобы меня направили в СС, даже если будет существовать реальная опасность для моей жизни перед возобновлением моего дела»^[106].

Итак, для Дирлевангера все окончилось благополучно. В глазах НСДАП и руководства СС он был – пусть даже формально – реабилитирован, что и подтверждает документ, направленный на имя Готтлоба Бергера 17 мая 1940 г. из партийной канцелярии:

«Доктор Оскар Дирлевангер был взят под стражу и приговорен в 1934 г. к 2 годам тюрьмы за развратные действия. Будучи убежденным в своей невиновности, он обратился в канцелярию фюрера, которая, после изучения его личного дела, пришла к выводу, что Дирлевангер стал жертвой судебной ошибки.

После отбытия тюремного срока Дирлевангер принял активное участие в войне в Испании. Однако поскольку судебное решение, связанное с его наказанием, оставалось в силе, он был вынужден возвратиться на родину из легиона “Кондор”, хотя и имел желание дальше участвовать в боевых действиях. Дирлевангер подал прошение о повторном рассмотрении дела и надеялся, что процесс завершится еще до его возвращения с гражданской войны в Испании. Тем не менее, из-за длительного рассмотрения дела ему не удалось дождаться завершения процесса, и он, по приказу канцелярии руководителя партии, получил разрешение снова вернуться в Испанию, несмотря на судебное решение.

После возвращения из Испании был возобновлен пересмотр дела, который окончился оправданием Дирлевангера.

На основании этого, а также того, что Дирлевангер во время мировой войны, в революционные годы и в Испании показал свою исключительную преданность Германии, я ходатайствую о его немедленном переводе в войска СС и, соответственно, скорейшем использовании на фронте»^[107].