Сейчас

Я не осуждаю женщин, которые заводят любовников. Отношения – это всегда две стороны монеты. Если на одной из них изображен король, на обратной будет номинальная стоимость. Так же и в браке: не бывает взаимоуважения там, где нет доверия. Доверие – это сокровище, благодаря которому рождаются общение, близость, дружба. Утрать его – и партнер найдет кого-то на стороне. С нами так и произошло. У меня появился другой. Наверное, поэтому я и не осуждаю женщин, которые заводят любовников.

Джек, мой любовник, вдохнул жизнь в мое увядающее сердце, словно летний ветерок, всколыхнувший лепестки маргаритки. Я закружилась и завертелась в вихре нашей любви с такой искренней улыбкой на лице, увидев которую невольно задашься вопросом: что это она так сияет? Долгожданный отпуск? Подарили новое кольцо с бриллиантом? Муж согласился сделать ремонт на кухне? Нет. Ничего подобного. Мне досталось нечто большее: человеческое общение, прикосновение кожи к коже, от которого бросает в жар, взгляд, положивший конец всем остальным взглядам, и поцелуй, ради которого не жалко умереть. Секс – жесткий, мощный, всепоглощающий, человеческий, страстный секс. Все это дал мне любовник.

Я на пятом месяце беременности, и это ребенок Джека. Сомнений нет, потому что мы с Чарльзом давно не занимаемся сексом. Обнаружив задержку, я сразу сделала тест, увидела положительный результат и в тот же день специально потрахалась с мужем. Ребенок родится на четыре недели «раньше» – я тщательно все спланировала, а Чарльз тупой и ничего не заподозрит.

На следующее утро после теста мне показалось, что Куп почувствовал во мне ребенка. Прижавшись светлыми воздушными кудряшками к моему животу, сынишка нежно гладил его круговыми движениями, а я, не в силах пошевелиться, сидела с чашкой кофе в руке, застывшей над головой Купера. Он знал. Знал, что там ребенок.

Кики, которая совсем чуть-чуть старше брата, утратила связь с любой эмбриональной энергией. Уткнувшись в свой айпад, она сидела рядом и смотрела «Ютуб», уплетая шоколадный тост и водя липкими пальцами по экрану.

Дочь и сын родились не от любви Чарльза, а в силу первобытного инстинкта размножения. Вот почему я советую клиенткам: не выходите замуж и не заводите детей, пока не узнаете избранника как следует. Не выходите замуж только потому, что так диктует общество. А лучше вообще не выходите.

* * *

Джек – молчаливый деловой партнер^[7] охранного предприятия Чарльза. Чарльз – бывший военный. Джек – нет. Он погружен в финансы и бухгалтерию. Чарльз воплощает собой все, чего ожидаешь от человека, который с двадцати до тридцати лет жил за границей, выполняя приказы гипермаскулинных мужчин с оружием. Джек другой. Джек добрее. Джеку не все равно, когда ты жалуешься ему, что уже третий день страдаешь от мигрени. Он зайдет на чашечку кофе и попросит поделиться рецептом морковного торта. Поинтересуется, как дела у твоих детей, и обсудит с тобой опасности, связанные с современными технологиями и социальными сетями. Чарльз даже не слушает, а Джек, пожимая плечами, говорит: «Когда у меня будут дети, я и близко не подпущу их к интернету. Слишком много там отморозков».

Он помог мне передвинуть тяжелый горшок в саду. Он знает, как зовут мою маму. Вот он какой. Из тех, кто никогда не заведет интрижку. Но когда он все-таки ее завел, я простила Джека, зато винила себя в том, что использую своего друга. Он ведь не женат. Это я несчастна в браке без любви. Я – ползучая пиявка.

Сказать по правде, мне не нравится называть наши отношения интрижкой. Интрижки коротки и развратны, в них важен лишь секс. А у нас – роман. Джек гладит меня по голове, пока я лежу голая на его волосатой груди, целует меня, мы держимся за руки, сплетаемся пальцами и мечтаем однажды переехать за город и забыть о жизни в мегаполисе, завести лошадей и проводить вечера у камина. Мы никогда не говорим о моем муже. А когда я вижу Джека на светских вечеринках, он перестает быть моим любовником и снова становится молчаливым партнером Чарльза. В такие минуты он по-прежнему добр и приветлив, но держит дистанцию.

Все началось совсем не так, как обычно бывает. Как правило, интрижки или тайные отношения случаются в тот момент, когда вы оба пьяны и хотите секса; один из вас делает первый шаг, второй соглашается, и вы трахаетесь. Нет, я не из тех, кто идет привычным путем. В тот день я полезла в буфет, чтобы достать кофейник; Джек стоял у стойки на нашей кухне, а Чарльз одевался наверху. Джек сказал, что ему нравятся мои волосы, а я ответила, что мне нравится, как он на меня смотрит. Мы улыбнулись друг другу – и сразу всё поняли. Я налила кофе, придвинула к нему чашку и коснулась его сжатого кулака, пробежав указательным пальцем по каждой костяшке. Прикосновение было электрическим, и внутри у меня все закипело. Я наклонила голову, коснулась губами волосков у Джека на руке и вдохнула маслянистый запах мужчины.

Неделю спустя, когда Чарльз куда-то уехал, я пошла на девичник. Точнее, сказала, что пошла. На самом деле я гуляла по ботаническому саду, держа Джека за руку и обсуждая с ним цену местных ферм. Цену нашего будущего.

Сейчас

Сценарий был уже у меня на языке. Мне не терпелось произнести свой монолог перед аудиторией в лице Чарльза и Джека. Я вот-вот расскажу мужу о нашем романе: «Я от тебя ухожу. У нас с Джеком будет ребенок, он не твой, и тебе ни за что меня не остановить. Никакой контроль, никакая финансовая эксплуатация, никакие угрозы не помешают мне тебя бросить».

Увидеть, как мрачнеет лицо Чарльза. Стоять рядом с Джеком, готовым меня защитить. Сообщить о разводе детям в присутствии юриста и психолога. Предпринять все меры предосторожности. Открыть новую бухгалтерскую фирму Джека. Наш будущий дом уже готов к заселению. Просторное здание с полированным деревянным полом и массой света, которого мне так не хватает. У Кики лиловая комната, а у Купера – зеленая. В следующую субботу привезут мебель. Из наших окон открывается вид на океан, который ничто не загораживает, и в каждую комнату проникают теплые солнечные лучи. Джорджия будет жить с нами, потому что души не чает во мне и детях, словно преданная мама и бабушка, которой у Кики и Купа никогда не было. Но теперь всему конец.

Кики часто спрашивает, почему мы поженились. Разве родители не должны целоваться, обниматься, любить друг друга? Разве отцы не должны собирать с детьми лего, кататься по траве, подбрасывать и ловить их в бассейне? Почему папа почти не бывает дома?

Вот тут я понимаю, что дочь спокойно воспримет решение о разводе и когда-нибудь поблагодарит меня за него. Они заслужили счастливую мать, светлый и яркий дом. Мы с Джеком все сделаем правильно и подарим детям любовь и поддержку, в которых они нуждаются. Дочь увидит, как я смеюсь; мама счастлива, а ведь это и нужно детям. Все будет хорошо. Мы начнем новую жизнь.

А теперь? Что теперь?

Кики и Купер сидят на заднем сиденье нашего автомобиля. Во рту у меня стоит кислый вкус рвоты. Глаза Чарльза прикованы к дороге. Он сигналит обгоняющему нас водителю, а его смартфон, лежащий в центральном отделении бардачка, вибрирует, как будильник. Перед глазами крутится видеоролик: я вижу, как мужчина, возможно Чарльз, стреляет Ариэлле в затылок. Дождь заливает лобовое стекло, размывая обзор. Я сказала детям, что мы отправляемся в небольшой отпуск, чтобы навестить мою больную подругу. Посыпались вопросы, но я была к ним готова. Я знала, что Чарльза надолго не хватит, что он разорется и потребует, чтобы дети замолчали, поэтому быстро ответила им сама. Это моя давняя подруга, с которой они незнакомы. Собирались впопыхах, но по приезде обязательно купим то, что не успели взять с собой. Все произошло слишком внезапно. Маме очень важно проведать свою подругу.

Но действительно ли мы уезжаем или просто покатаемся по округе, а потом остановимся в первом попавшемся отеле или снимем квартиру, пока не решим, что делать дальше? Чарльз ничего мне не говорит, а я слишком напугана, чтобы спрашивать.

И когда Куп интересуется, куда мы едем, я смотрю на Чарльза и грызу ногти в надежде, что он сам сообразит ответить сыну. Я ведь тоже хочу знать, куда мы направляемся. Какой у нас план. Сколько человек нас преследуют. Муж отвлекается от дороги и бросает на меня косой взгляд.

– М-м?

– Где это? Где живет Мэри?

Историю о подруге по имени Мэри мы сочинили, пока ждали Купера у школьного кабинета. Ну конечно, это всего на одну ночь, максимум на две. А потом мы что-нибудь придумаем.

– В Квинсленде^[8].

Я сглатываю. Что? Почему там, почему так далеко? Мы же никого не знаем в этом штате. А Джек? Когда я снова увижу любимого? Я кладу руку на живот и борюсь с очередным приступом рвоты. Джек не знает, где я, не знает, что со мной, и мне вряд ли удастся написать ему втайне от Чарльза.

– Мы что, поедем туда на машине? – спрашиваю я.

– По морю.

С заднего сиденья раздается радостный визг детей, а я все сильнее вжимаюсь в кресло и кусаю внутреннюю сторону щеки, пока не появляется медный привкус. По морю? Он не шутит? Мы отправимся в Квинсленд на яхте? Не может быть. Перед глазами встает стена воды, и я моргаю, отгоняя наваждение. Дети не должны ничего заметить. Придется делать вид, что все в порядке, что таков наш план, и продолжать притворяться. Я еще ничего не знаю. Знаю лишь, что Кики показала всему миру нечто ужасное. Но все же… при чем тут мы? Это Чарльз убил мою подругу? Если нет, почему просто не вызвать полицию? Ариэлла мертва. Больше я ничего знаю. Ариэлла мертва.

Наша яхта пришвартована в нижней части гавани Роуз-Бэй. Роскошная лодка длиной в двадцать один метр, на которой мы уже несколько месяцев не катались вместе. Время от времени Чарльз возит детей на пристань, но морская болезнь не дает мне наслаждаться регулярными речными прогулками. В основном муж использует яхту для деловых встреч, во время которых уговаривает потенциальных клиентов заключить выгодную сделку. Приглашал ли он туда Матео? Много ли стриптизерш и проституток развлекалось там с моим мужем?

Я спрашиваю Чарльза, надолго ли мы уезжаем, а он поднимает руку и шепчет: «Тсс». Так мягко и тихо, что дети его не слышат. Но это знак. Он либо сам не представляет временных рамок, либо намеренно держит меня в неведении.