Возникшая позднее проблема значительной роли Нидерландов в балтийской торговле Англии была иного рода. Она имела далекоидущее значение, которое трудно свести к цифрам, и, хотя она очень важна для выяснения растущего проникновения Англии в Балтийское море, но до сих пор не была подвергнута тщательному изучению. Мы знаем, что в XVI в. Англия в значительной степени зависела от рынка Антверпена и голландского транспорта. Как мы обсудим позже, упадок Антверпена стал одним из существенных факторов возникновения Истлендской компании и большей активности Англии в сфере внешней торговли. Но эти вопросы относятся к более позднему времени: в XIV и XV вв. голландская конкуренция еще не ощущалась в Англии как опасность для ее балтийской торговли (как в случае с Ганзой), ибо без голландского посредничества ее невозможно было вести даже в XVI в., потому что английский торговый флот был очень мал. Опасность голландского посредничества стала вызывать все большую тревогу лишь с начала XVII в. Эту проблему с особой силой поставил Джон Кеймер в 1620 г. В своей «Книге наблюдений» (Book of observations) он рассказал о технике голландских посредников, об их методах складирования зерна и других продуктов Прибалтийских стран, сохранения их для продажи в неурожайные годы с большой выгодой для себя. Он также указал на причины превосходства голландцев над англичанами в сфере мореплавания (см. ниже). Он обратил внимание на опасность для Англии со стороны деятельности голландских посредников, в том числе и в отношении экспорта английской ткани. Купцы-авантюристы вывозили его в Голландию необработанным и неокрашенным, голландцы его обрабатывали, окрашивали и продавали с прибылью примерно 60 000 фунтов стерлингов в год.

Возвращаясь к нашему обзору ранних торговых отношений Англии с Прибалтикой, мы должны отметить, что в XV в. Англия, несмотря на настойчивые усилия, потерпела поражение в попытках проникнуть в Балтийский регион и прорваться через ограничения немецкой Ганзы на английскую иностранную торговлю. После кратковременного увеличения торговли с Данцигом в конце XIV в. балтийская торговля Англии пришла в упадок. Столетняя война и Война Алой и Белой розы надолго истощили ее экономические ресурсы и уменьшили ее политическое значение, хотя мы больше не принимаем более ранние мнения относительно масштабов разрушений и потерь, которые они причинили. Англия долгое время была вынуждена передать большую часть своей балтийской торговли иностранным купцам, хотя и не оставляла попыток уменьшить степень этой зависимости.

Несмотря на огромные трудности и махинации со стороны городского совета Данцига, английская торговая фактория просуществовала в Данциге до 1470-х гг. Об этом мы узнаем из сообщений о многочисленных спорах, например, об аресте губернатора и 12 помощников этой первой английской балтийской компании, а также об ограничениях, наложенных советом Данцига на использование англичанами дома, которым они там владели. В реестрах данцигских членов городского управления за 1430 и 1431 гг. указаны имена двух человек из этой английской корпорации – Никласа Гара и Уиллема Эверхарта. Данные, приведенные Симсоном, показывают, что в 1422 г., например, в Пруссии проживало 55 английских купцов, что позволяет предположить, что довольно активные торговые контакты все еще поддерживались. Многие из этих купцов достигли в городе значительного благосостояния, и обычным явлением были смешанные браки. Несмотря на бесконечные трудности, английская колония в Данциге была многочисленной и хорошо организованной; периодические попытки изгнать ее никогда не были полностью успешными. Отсутствие сплоченности и солидарности, которые начали проявляться в Ганзе в XV в., различные экономические интересы ее членов, городские восстания (например, в городах Венда), политические трудности – все это ослабило единство деятельности Союза. Также временному улучшению положения английских купцов в Данциге способствовало поражение тевтонских рыцарей под Грюнвальдом. К сожалению, у нас нет подробностей о масштабах их торговли или обменах Англии с Прибалтикой в 1-й половине XV в. Из жалоб данцигского городского совета и купцов, вероятнее всего, следует, что торговля была довольно обширной, по крайней мере вплоть до середины века.

В XV в. основной статьей экспорта Англии в Прибалтику была ткань. Другие товары, такие как олово, фрукты из Южной Европы, шкуры и т. д., на практике не играли большой роли. Одна только ткань позволяла английским купцам получать из стран Балтии необходимые их стране сырье и полуфабрикаты. Данные о ганзейском экспорте ясно показывают рост спроса на английскую ткань в Центральной и Северной Европе. В 1307 г. Ганза вывезла из Лондона 6 штук ткани, в 1406–1427 гг. ее годовой вывоз достигал в среднем около 6000 штук; в 1438–1459 гг. эта цифра составляла около 10 000 штук, а в 1479–1482 гг. – около 13 500 штук сукна в год. Во времена Генриха VIII эта цифра выросла в среднем до 23 352 штук в год, что составляло около 40 % от общего объема экспорта английских купцов. Лишь небольшая часть этого экспорта направлялась в Нидерланды, где продавалась или подвергалась дальнейшей переработке. Большую часть английских тканей, предназначенных для Прибалтики, перевозили непосредственно английские и ганзейские купцы (позже и голландцы), главным образом в Польшу, Пруссию и Литву.

Взяв за основу подробные данные, полученные из реестров таможенных и податных служб, можно получить точное представление о соответствующих позициях ганзейских и английских купцов в экспорте тканей из различных английских портов в XV в. В случае с Лондоном, где была сосредоточена большая часть этой торговли, английские купцы на протяжении всего столетия имели небольшое преимущество перед Ганзой. Что касается Ипсвича, это превосходство было достигнуто только в начале XV в. и продолжалось примерно до 1437 г., знаменующего крах политического положения Англии в отношениях с Ганзой в Прибалтике. Английские купцы имели решительный перевес над ганзейцами в Халле, Линне, особенно в 1-й половине века, и в Ярмуте, если называть только английские порты, имевшие наибольшую важность в балтийской торговле. В те годы Ньюкасл экспортировал лишь небольшое количество ткани.

Таможенная статистика позволяет нам определить соответствующие доли английских, ганзейских и других иностранных купцов (последних данные различать не позволяют) в вывозе сукна из Англии во 2-й половине века (см. табл. 1.1). Вообще говоря, на протяжении всего этого периода английские купцы сохраняли небольшое преимущество (чуть более 50 %). К сожалению, неизвестно, какая часть этого экспорта пошла в страны Прибалтики. Во всяком случае, похоже, доля Балтийского региона была отнюдь не маленькой в отношении как английских, так и ганзейских купцов. Стоит также отметить, что данцигские купцы занимали 2-е место после Кёльна в общем объеме ганзейского экспорта сукна из Англии. Ткань широко распространялась в Польше, Литве и Малороссии (Украине), доставлялась на юг в Венгрию и Валахию и проникала даже до побережья Черного моря. С середины века Голландия также значительно увеличила экспорт тканей в Прибалтийские страны. Главной статьей импорта Англии из Прибалтики в XIV и XV вв. была продукция лесной промышленности, такая как различные виды древесины (Англия импортировала норвежскую и прусскую древесину еще в XIII в.), в особенности клепки, дубовые клепки, мачты, гнутые доски, смола, поташ и т. д. Следует также упомянуть зерно, привозимое в неурожайные годы. В отчетах Тевтонского ордена за 1404 г. указаны различные товары, вывезенные из Пруссии в Англию, в том числе 600 коржецов (1 коржец = 3¹/₃ бушелей) пшеницы, 18 колод солода, 1 «сачик» и 450 000 дубовых досок. В отдельные годы количество зерна, импортируемого Англией из Данцига, был значительным: например, в 1441 г. он составлял 1100 ласт. Среди других товаров следует упомянуть лен, холст, медь (венгерскую), воск и т. д.

Таблица 1.1

Экспорт английских тканей, 1446–1482 гг.

К сожалению, сохранившиеся источники не дают никаких оснований для более точного определения размеров балтийской торговли Англии в XV в. Ни английские источники, ни, как указал Самсонович, ганзейские документы не позволяют нам разобраться с этой проблемой за 1-ю половину века. Однако некоторый свет на вопрос проливают сохранившиеся Данцигские ведомости портовых сборов за 1460, 1468 и 1474–1476 гг., которые дают возможность составить некое представление о передвижениях судов и внешней торговле Данцига в те годы. Из них следует, что в 1460 г. в Данциг из Англии прибыли 4 корабля; в 1468-м – 6, в 1474-м – только 2, в 1475-м – 7, в 1476 г. – 12. Таким образом, общее количество английских кораблей в Данциг в те годы составило 31, что очень мало по сравнению с 912 кораблями, прибывшими за тот же период от берегов Мекленбурга, Померании, Пруссии и Любека, 320 кораблями из Скандинавии, Борнхольма и Осланда и Готланда, 155 из Голландии и т. д. Но нужно пояснить, что в случае торговли Англии с Данцигом регистры портовых сборов дают заниженные цифры, как это обнаруживается при сравнении их с потерями, понесенными Англией в борьбе с Ганзой. Хорошо развитая контрабанда того времени также подтверждает этот вывод. Торговля Англии с Данцигом приносила обеим сторонам столь значительную прибыль, что велась даже в условиях жесточайших конфликтов и различного рода ограничений. В такие моменты это происходило тайно, например, через Хель или Пак, что, очевидно, было замаскированной формой торговли с Данцигом. Необходимо также принять во внимание возможность иностранных посредников, особенно в те годы, когда политические условия были неблагоприятны для Англии. Тем не менее, судя по скудным имеющимся данным, в XV в. наблюдалась явная тенденция к снижению торговли Англии с Прибалтикой. Если, например, в 1-й половине века были времена, когда в гавани Данцига стояло около 30 английских кораблей, то в 1470-х гг. эта цифра едва доходила до 10, а в самом конце столетия, как следует из реестров пошлин в Зунде, ведущихся с 1497 г., английские корабли вообще почти не зафиксированы. (Но в 1503 г. около 10 английских кораблей прошли через Зунд на пути к Балтике.) Ничто лучше не объясняет упорные попытки Англии продолжать свою балтийскую торговлю, несмотря на огромные трудности, чем сравнение данцигских и английских цен на некоторые ввозимые в Англию товары. Сравнение показывает, какие огромные прибыли получали от этой торговли как английские, так и данцигские купцы (табл. 1.2).

Таблица 1.2

Цены на основные товары, вывезенные из Данцига в Англию, 1443 г. (прусские марки)

Самсонович сравнил цены в Данциге, Англии, Голландии и некоторых ганзейских городах, учтя при расчете прибыль от стоимости перевозки. Из его исследований видно, что прибыль купцов, участвовавших в торговле Данцига с Англией в 1460 и 1470 гг., по зерну находилась в пределах 84— 127 %. Сохранившиеся в данцигских источниках материалы, касающиеся торговых операций Томаса Крузе в Лондоне в 1468 г., показывают, что при продаже 1000 дубовых досок, 200 досок, 5 колод поташа, 4 фунтов дегтя и 3 фунтов льна плюс небольшого количества других товаров купец выручил 220 прусских марок, что принесло ему 38,9 % чистой прибыли. В тот год цена досок в Лондоне была на 700 % выше, чем в Данциге, дубовых досок – на 471 %, дегтя – на 150 %, льна – на 100 %, что ясно показывает прибыльность этой сделки. Аналогичную картину прибыли мы получаем из переписки данцигских агентов лондонского купца Томаса Секстона в середине XVI в., о которой поговорим позже, а также из переписки данцигских агентов Лайонела Крэнфилда в начале XVII в. Этот последний источник указывает, что в 1609 г. англичане платили 35–50 флоринов за ласт зерна в Данциге и получали за него 106–110 флоринов в Голландии, «что было огромным профитом», как писал Пэрротт Крэнфилду. Конечно, следует помнить, что купцы того времени несли значительные издержки из-за потери груза в пути (штормы, захват пиратами и каперами, конфискации) или в результате трудностей со сбытом и складированием. Их прибыли уменьшались также за счет различных податей, таможенных пошлин и т. д. Но даже если все это учесть, то выгода балтийской торговли как для английских, так и для ганзейских или других иностранных купцов очевидна.

Как мы уже отмечали, сохранившиеся документы, к сожалению, не позволяют точнее определить размеры английской балтийской торговли в XV и 1-й половине XVI в. Но они дают много информации о непрекращающихся англогерманских конфликтах, которые вновь и вновь вспыхивали на фоне торгового соперничества, нападений пиратов и т. д. Здесь не место рассказывать о длительных и порой серьезных конфликтах между Англией и Ганзой, особенно Данцигом, в XV в. со всеми их взаимными препирательствами, карательными мерами и политическими осложнениями. Они были предметом нескольких исследований, среди прочих – Фидлера, Шульца, Штайна, Коппмана, Шанца и Дёнелла, а среди английских историков в первую очередь – Постана. Также хорошо известна важная роль купцов-авантюристов в последующем достижении Англией независимости от Ганзы.

Не вдаваясь более глубоко в ход англо-ганзейских конфликтов, необходимо подчеркнуть значение 1437 г., ознаменовавшего конец эпохи, в которой Англия преуспела и даже сумела добиться определенных успехов. В 1437 г., после многих лет жестоких столкновений, в Лондоне было заключено соглашение между Англией и Ганзой, которое в последний раз в XV в. дало Англии некоторое преимущество. Компромиссное завершение длительных споров, грозивших полным разрывом отношений, стало возможным благодаря умеренной позиции руководителя ганзейской делегации Генриха Форрата, бургомистра Данцига. В последний раз в XV в. соглашение 1437 г. основывалось на принципе равноправия в англо-ганзейских отношениях. С одной стороны, Ганза получила подтверждение своих прежних привилегий в Англии, освобождение от новых обязательств и свободу от таможенных пошлин. С другой – англичане получили подтверждение своих старых привилегий в ганзейских городах, право свободного поселения в Пруссии, привилегии свободной торговли, освобождения от новых налогов и т. д. Это соглашение, которое, однако, не было подтверждено Тевтонским орденом и не было признано Данцигом, представляло собой высшее юридическое достижение Англии в отношениях с Ганзой в XV в. С этого времени произошло явное ухудшение позиций Англии в Прибалтике, следствие, среди прочего, кризиса всеобщего хаоса и экономического краха, который страна пережила к концу Столетней войны и во время Войны Алой и Белой розы.

Во 2-й половине столетия ее отношения с Ганзой и в первую очередь с Данцигом резко ухудшились, особенно после того, как Данциг поддержал Данию против Англии в 1468 г., когда датский и данцигский флоты, действовавшие в Зунде, конфисковали английские корабли, везущие ткани в Польшу. Последующие карательные меры (закрытие лондонского Стального двора, конфискация ганзейской собственности, арест данцигских купцов в Англии) привели к войне между Англией и Ганзой и провозглашению запрета на ввоз английского сукна в Данциг, что было подтверждено королем Польши Казимиром Ягеллоном. Утрехтский договор, заключенный в 1474 г., стал дальнейшим успехом Ганзы и поражением балтийской политики Англии. В силу его положений Ганза сохранила все свои привилегии в Англии и даже получила новые, а также компенсацию, которую должны были выплатить англичане. Кроме того, она получила в собственность свои резиденции в Лондоне и Бостоне, а также дом в Линне, который ранее только арендовала. С одной стороны, Утрехтский мирный договор, безусловно, гарантировал английским купцам их прежние привилегии в ганзейских городах, но это не имело большого практического значения, тем более что Данциг не желал принимать это условие. Со времени Утрехтского мира упоминания в источниках о губернаторе английской фактории в Данциге более или менее прекращаются. В течение нескольких последующих десятилетий англичане редко появлялись в портах Балтики. С другой стороны, Ганза сохранила и даже увеличила степень своего вмешательства в торговлю Англии со странами Балтии. Важность голландской торговли английским импортом из стран Балтии также возросла. Англичане ограничивали свою прямую торговлю преимущественно Нидерландами и Францией, тогда как купцы-авантюристы собрали в свои руки, за исключением основных торговцев, всю английскую внешнеторговую деятельность вплоть до середины XVI в., до времени зарождения современной внешней торговли Англии и неуклонного роста и расширения ее торгового сословия.

Уже во времена первых двух Тюдоров Англия не раз предпринимала попытки освободиться от ганзейского посредничества в балтийской торговле, а также стремилась добиться возвращения своим купцам принадлежавшего им прежде дома в Данциге. Однако все эти усилия не принесли ощутимых результатов, особенно потому, что Генрих VIII фактически стремился к поддержанию дружественных отношений с Ганзой, но и отчасти из-за признания растущей потребности Англии в балтийских товарах. Постоянные споры между Англией и Ганзой в течение 1-й половины XVI в. не привели к таким серьезным конфликтам, которыми их отношения отмечены в предыдущем столетии. В этот период балтийская торговля Англии росла очень медленно, и Ганза продолжала получать большие прибыли за свои посреднические услуги.

В середине XVI в. отношения Англии с Данцигом сделали еще один крутой поворот, обусловленный возросшей активностью английских купцов в Прибалтике и политикой английской короны, поддерживавшей торговые устремления среднего класса страны. Ганзейские документы сообщают о все новых и новых случаях взаимных карательных мер и двурушничества. Одним из последствий было введение Данцигом в 1557 г. временного запрета на торговлю с Англией, а в качестве оправдания использовалась более общая резолюция ганзейского съезда. Эти вопросы будут обсуждаться более подробно в 3-й главе, когда будем рассматривать обстоятельства основания Истлендской компании. Здесь лишь добавим, что, независимо от различных споров, в 1-й половине XVI в. Англия еще в значительной степени пользовалась услугами ганзейских посредников в Данциге, Любеке и Гамбурге, а также голландцев (ср. гл. 6). Статистика экспорта английского сукна показывает, что в 1-й половине века Ганза еще имела большую долю, сохраняя свой процент примерно на том же уровне (ок. 30), что и во 2-й половине XV в. С другой стороны, в импорте Англии из стран Прибалтики все еще преобладали иностранные посредники. Даже в середине XVI в. английская корона еще вела переговоры с Ганзой о закупке в странах Прибалтики таких товаров, которые, цитируя акты Тайного совета, «необходимы Его Королевскому Величеству для оснащения флота, как то: снасти, мачты, якоря, смола, лен и т. д.». А в начале 2-й половины века ганзейские купцы поставляли в Англию различные балтийские товары в довольно больших количествах, как мы увидим, их имена встретятся нам в английских портовых книгах даже позже, хотя записей становится все меньше. Процесс сокращения доли Ганзы в импорте Англии из Прибалтики сопровождался еще одним – ростом голландских посредников, но степень участия последних невозможно точно выразить в цифрах.

Торговое проникновение Англии в Прибалтику, которое стало возможным в сколько-нибудь крупных масштабах только после ликвидации Ганзы и распада внутренней сплоченности и экономической роли союза, составило одну из самых ранних ветвей английской экспансии во времена Елизаветы I. Это было частью той же экономической тенденции, которая направляла торговые интересы страны на восток и юг, в Москву, Прибалтику, Левант и Африку, на Пиренейский полуостров и т. д. и породила несколько крупных компаний – Московскую и Истлендскую, Левантийскую, Африканскую и Испанскую. Эти организации стали прибежищем богатого английского торгового класса крупных оптовиков, который монополизировал выгоды, связанные с завоеванием для английской торговли и капитала новых рынков.

В Англии, как и в некоторых других западноевропейских странах, XV и XVI вв. были отмечены возрастающей интенсификацией раннего капиталистического производства. В Англии, Голландии, Франции и некоторых частях Германии сложилась мануфактурная система, составившая важный этап в развитии ремесел и промышленности этих стран. Поскольку в то же время сохранялись многие фундаментальные черты феодальной социальной структуры, эта отрасль не могла рассчитывать на массовое потребление внутри собственных стран и энергично искала рынки для реализации своей продукции, особенно в районах, где местное производство было слабым. Этими факторами объясняется экономическое давление, оказываемое Англией и другими западноевропейскими странами, в особенности Голландией, на страны Восточной Европы, в течение многих лет закупавшие многочисленные изделия иностранного ремесленничества. Эти западные страны были тем более заинтересованы в экономическом проникновении в Балтийский регион, поскольку могли получить взамен большое количество необходимых товаров, в случае Англии – прежде всего запасы материалов для военно-морского флота и зерно.