Глава 1
Ранние торговые отношения между Англией и Прибалтикой до середины xvi в.

Письменные источники, свидетельствующие об интересе Англии к Балтике, существуют еще со времен Альфреда Великого. С IX в. сохранился хорошо известный рассказ о путешествии Вульфстана в Трусо и в землю пруссов. Этим периодом также датируется название Эстланд (земля эстов), и вместе с этим названием позже в английский язык вошел термин «Истленд». Примерно с XIV в. Балтийский регион, особенно Гданьское Поморье (Данцигская Померания), обозначался «Эстляндия». В английских источниках эти регионы определяются как «восточные страны», или «восточные земли», поскольку их важнейшим торговым центром был Данциг (Гданьск) с его огромными польскими внутренними районами; в XVI в. их также называли «восточными странами, или Данске», или «Данске и восточными странами», и даже «Данске, или Истлендом». Отсюда и официальное название Истлендской компании, основанной английскими купцами в 1579 г. для развития балтийской торговли, – «Управляющий, помощники и товарищество купцов Истленда».

Торговые отношения Англии со странами Балтии были одними из старейших, наиболее постоянных и прочных в ее ранней истории. В отличие от торговли со Средиземноморьем, порты которого поставляли в основном предметы роскоши, Балтика издавна привлекала внимание английских купцов как богатый источник поставок продуктов питания, в особенности зерна, а также необходимого для строительства английского флота сырья. Вместе с Северным морем Балтийское море составляло в XVI в. важнейшую область английской торговли.

Интерес Англии к балтийской и северной торговле, к торговле с Польшей и Россией ознаменовал начальный этап ее экономического роста в более широком масштабе. Хотя эта торговля была явно второй по важности после ее торговли с Нидерландами, которая долгое время имела основополагающее значение для ее экономических потребностей, по сути это было первое важное предприятие английских купцов на широких морских путях, успешная со стороны английской торговли попытка стать независимой от иностранных посредников.

В XV, XVI и XVII вв. сами англичане снова и снова подчеркивали важность балтийской торговли для своей национальной экономики, называя балтийские страны «корнем» и житницей всей своей морской торговли. В длинной поэме, озаглавленной «Клевета на английскую Польшу», опубликованной в 1436 г., указывалась существенная ценность и разнообразие товаров, импортируемых из Пруссии, и среди товаров, которые в течение многих лет импортировались из Данцига, упоминались железо, медь, сталь, древесина, брус, деготь, дегтярная смола, лен, кожи, меха, холст, пиво, мясо, воск и т. д.

 
Ячмень и бекон из Пруссии добрый…
Из олова утварь, медь, древо и сталь,
И воск, суровьё, и деготь, и лен
Из Кёльна сукно, бумазея и холст
Сейчас привезли, как возили всегда.
 

Это произведение также привлекло внимание к роли балтийского рынка в экспорте английских тканей. В начале XVI в. два трактата, предположительно написанные Клементом Армстронгом, в сходных терминах суммировали важность Балтийского региона, особенно Пруссии, для Англии. Интересно заметить, что с конца Средневековья в английский язык для обозначения ели вошло слово spruce (Пруссию в то время в Англии называли «Еловой страной» (Spruceland)), что свидетельствует об общей ассоциации Пруссии с определенными видами древесины, импортируемыми из Польши.

Дипломаты, писатели-экономисты и купцы в XVI и XVII вв. отмечали, что значение балтийского рынка для Англии заключалось прежде всего в экспорте материалов для судостроения и импорте тканей. В 1568 г. два английских купца, Томас Баннистер и Джеффри Дакетт, обратили внимание Уильяма Сесила на выгоды, которые можно получить от московской торговли: они писали, что, развивая эту торговлю, можно было бы освободить Англию от ее большой зависимости от Данцига в отношении импорта снастей, мачт, парусов, дегтя и т. д., так жизненно важных для английского флота. Сесил, тайный советник и государственный секретарь Елизаветы, довольно хорошо знал важность балтийского рынка в этом отношении и придерживался мнения, что «товары, которые мы привозим из восточных стран, необходимы для применения в этой стране».

Ничто лучше не характеризует важность торговли с Польшей для елизаветинской Англии, чем дипломатическая деятельность Англии в 1590 г. Через своего посла в Турции Эдварда Бартона Англия пыталась убедить султана отказаться от запланированного нападения на Польшу, поскольку ей требовалось много польских товаров, которые «были необходимы для флота». В случае войны с Турцией, утверждал Бартон, Польша приостановит экспорт этого сырья в Англию, а это, в свою очередь, может привести к тому, что Англия откажется от помощи Нидерландам во время борьбы этой страны с главным врагом Турции – Испанией. В письме к Елизавете султан признался, что воздержался от нападения на Польшу по просьбе королевы, так как, помимо прочего, не хотел быть причиной ограничения вывоза из Польши таких товаров, как мачты, порох, зерно и т. д., которые, по его мнению, были нужны Англии в войне с Испанией.

Не только высказывания дипломатов и купцов, но и наблюдения английских путешественников, иногда живших в Польше по многу лет, подчеркивали важность торговли с Речью Посполитой и Прибалтикой. Два из них заслуживают более подробного упоминания: опубликованный в 1593 г. рассказ Файнса Морисона и книга 1598 г. Уильяма Брюса. Оба писателя выразили изумление по поводу природных богатств Речи Посполитой и дешевизны польских товаров. Брюс называл Польшу «общим зерновым хранилищем и арсеналом всей Европы», особенно в отношении военно-морских запасов. Но он был удивлен, что страна, столь богатая сырьем и изобилием продуктов, которые искали по всей Европе, вовсе не была богатой; он объяснял такое положение дел выгодами, которые портовые города, особенно Данциг, получали от экспорта польских товаров.

События, связанные с основанием Истлендской компании во времена Елизаветы I, не положили начало торговому проникновению Англии в Прибалтику. Английские купцы заходили туда еще в XIII в., о чем свидетельствует, среди других источников, голландское предложение Любеку в 1286 г. полностью закрыть Балтику для англичан. Сами английские купцы указывали на конец XIII в. как на начало отношений Англии со странами Балтии, особенно с Поморьем (Померанией). Но у нас нет никакой дополнительной информации по этому вопросу, и кажется, эти отношения усилились и приобрели большее значение только в XIV в. Сами англичане, и в частности Истлендская компания, в 1659 г. утверждали, что их предки начали торговать с Прибалтикой только в середине XIV в. Из утверждений в некоторых документах, безусловно, следует, что с начала XIV в. английские граждане часто приезжали в Данциг, нередко селились и приобретали там гражданские права.

Английские купцы плыли на Балтику с сукном; экспорт этого товара значительно увеличился во 2-й половине XIV в. А привозили они, главным образом из Данцига и Эльбинга, смолу, поташ, древесину, зерно и другие продукты польского и померанского происхождения, а также древесину из Норвегии. В XIV в. англичане также прибыли в Прибалтику в качестве рыцарей, чтобы помочь Тевтонскому ордену в его борьбе с Литвой, что отметил Чосер в «Кентерберийских рассказах» в описании рыцаря:

 
Он с королем Александрию брал,
На орденских пирах он восседал
Вверху стола, был гостем в замках прусских,
Ходил он на Литву, ходил на русских,
А мало кто – тому свидетель Бог —
Из рыцарей тем похвалиться мог…
 

Помимо путешествий отдельных английских купцов в Прибалтику и особенно в Данциг, к концу XIV в. мы наблюдаем первые попытки организовать эту деятельность в форме, напоминающей позднейшие торговые компании. В конце XIV и начале XV в. в Англии были выданы «привилегии», и это было первое официальное признание так называемых регулируемых компаний – компаний, деятельность которых регулирует государство. Это были монополистические торговые организации с достаточно рыхлой структурой, их участники вели индивидуальную торговлю, в отличие от более поздних акционерных обществ, имевших централизованную структуру и в которых торговали сами компании. Привилегии конца XIV и начала XV в. охватывали торговлю Англии с Северным и Балтийским морями, и это ясно указывает на то, что эти районы были самыми ранними регионами первой торговой экспансии Англии за рубежом. Самый старый из этих документов был выдан Ричардом II в 1390 г. английским купцам, торговавшим с Пруссией и другими странами Балтии. Им было предоставлено право свободной торговли на территории земель Тевтонского ордена и право захода во все прусские порты ордена.

На данном этапе следует подчеркнуть, что с самого начала все торговые предприятия Англии в Прибалтике столкнулись с антагонизмом доминирующей торговой державы в Северной Европе – Германского Ганзейского союза, ревниво охранявшего свое господство в этом районе. Английская экспансия в Прибалтике осуществлялась на фоне острого соперничества с Ганзой; основание Истлендской компании было последней главой в этой борьбе, оно было одним из признаков краха Ганзы.

Тот факт, что ганзейские купцы обладали обширными привилегиями в Англии, вызвал реальные трудности в ее отношениях с Ганзой и территорией, находившейся под ее торговым контролем. Эти привилегии были получены в первые дни контактов Ганзы с Англией, и особенно во времена Эдуарда I, с его привилегией 1303 г., озаглавленной Carta Mer ca to ria («Торговая хартия»), которая предоставила, среди прочего, права розничной торговли, прямого обмена с иностранцами и т. д. Эдуард III значительно расширил объем привилегий, предоставленных Ганзе его предшественниками Плантагенетами, освободив ее купцов от различных повинностей, в результате чего в начале XV в. ганзейские купцы платили более низкие таможенные пошлины на экспорт английских тканей, чем сами английские купцы. В этих условиях вследствие слабости английского купечества Ганза имела значительную долю в посреднической деятельности, связанной с балтийской торговлей Англии, и в соответствии со своей монополистической политикой не позволяла английским купцам хотя бы частично пользоваться аналогичными выгодными привилегиями в Данциге и других городах – членах Ганзейского союза. Поэтому неудивительно, что с конца XIV в. попытки Англии получить большую долю в балтийской торговле неоднократно подкреплялись ссылками на принцип, согласно которому ее купцы должны иметь в ганзейских городах те же права, которыми Ганза пользовалась в Англии, а в случае если Ганза откажется, ее следует лишить особых прав, которыми пользуется ее лондонская резиденция, Стальной двор (Staalhof). Но это было радикальное требование и в то время не очень реалистичное. До Елизаветинской эпохи Англия была слишком слаба в сфере балтийской торговли, чтобы обеспечить соблюдение этого принципа. Тем не менее в постоянных конфликтах с Ганзой по вопросу о взаимных правах английских и ганзейских купцов Англия регулярно и последовательно выступала и защищала его. Можно добавить, что в случае с Данцигом, который был главным противником английской торговой экспансии в Прибалтике, бывали времена, когда английские купцы оказывались в более благоприятном положении, поскольку на политику этого города в отношении них влияли две противоречивые тенденции. Данциг пытался не допустить проникновения англичан на местный рынок, но одновременно даже во время жесточайших англо-ганзейских конфликтов стремился поддерживать торговые отношения с Англией, поскольку они были очень выгодны городу. Помимо растущего отсутствия единства и противоречий в Ганзейском мире, особенно в более поздний период, еще одним важным фактом было то, что один член и покровитель Лиги, Тевтонский орден, временами занимал довольно своеобразную позицию в вопросе английской торговли, особенно в XV в.

Оставляя в стороне конфликты Англии с Ганзой, которые стали очень частыми и серьезными с последней четверти XIV в., а также взаимные карательные меры и препирательства, приостановление привилегий, конфискацию товаров и т. д. (массу информации по этому вопросу содержат два источника – Hanserecesse и Hansisches Urkundenbuch), следует отметить, что именно к концу XIV в. интерес Англии к балтийской торговле значительно возрос. В связи с одним спором мы узнаем, что в 1385 г. с Данцигом торговали 88 английских купцов. Источники упоминают неоднократные случаи поселения в те годы английских купцов в Данциге, причем ни один из них не получил гражданские права. Ганзейские источники также упоминают об английских купцах, в середине XIV в. торговавших с Эльбингом. Торговля с Норвегией имела еще более древние традиции и восходила к XIII в.

К концу XIV в. произошло некоторое улучшение отношений Англии с Ганзой, а это, в свою очередь, отразилось на положении английских купцов в Пруссии. В 1388 г. между Англией и Тевтонским орденом было заключено соглашение, подтвердившее привилегии Ганзы в Англии, но, с другой стороны, гарантировавшее английским купцам их древние права в Пруссии, возможность обосноваться в этой стране и вести свободную торговлю. Месяцем ранее, 28 июля 1388 г., английская миссия была принята Великим магистром ордена в Мариенбурге (Мальборке), английский эмиссар потребовал, между прочим, признания английской фактории в Данциге. В результате этих соглашений, – которые, однако, не регулировали вопрос о фактории, – были созданы условия для основания в Данциге первой, как уже упоминалось, английской такого рода в Прибалтике торговой компании, которой сначала 20 декабря 1390 г., а затем 17 января 1391 г. Ричард II предоставил привилегию иметь собственный молитвенный дом, право выбирать свои руководящие органы и т. д. На основании этой привилегии первым назначенным губернатором был Джон Бебис, который в 1388 г. принимал от имени Англии участие в переговорах между английской миссией и Великим магистром об устранении споров и заключении торгового соглашения.

Организация, возглавляемая Джоном Бебисом, не имела определенного названия; в документах он упоминается как губернатор английских купцов в области Пруссии, Скании и Зунда и ганзейских владений, то есть фактически в пределах Истленда. Но ганзейские источники просто говорят об английских купцах, осевших (liggende) в Данциге.

Интересный факт, который до сих пор ускользнул от внимания, заключается в том, что память об этой старейшей английской торговой организации в Прибалтике еще жила среди членов Истлендской компании даже в конце XVI в. Когда английский посол Джон Роджерс пытался убедить польский двор подтвердить привилегии для английских купцов в Эльбинге, то ссылался на существование в Данциге в конце XIV в. английской торговой организации и на привилегию, предоставленную Ричардом II.

О ранней судьбе этой английской фактории в Данциге в конце XIV и в XV в. информации мало, то же самое относится и к объему торговли Англии с Прибалтикой в то время, хотя торговля, казалось бы, велась весьма активно. В любом случае в Пруссию должен был осуществляться значительный экспорт английской ткани, поскольку всего через несколько лет после Мариенбургского соглашения 1388 г. нападки данцигцев на привилегии английских купцов в их городе становились все более частыми, как и обвинения, что из-за ввоза английского сукна Данциг и другие прусские города обеднели. Такая позиция в сочетании со спорами с Англией по поводу таможенных пошлин, грабежами пиратов и т. д. привела к новому обострению англо-прусских отношений. В 1396 г. были наложены ограничения на право англичан оставаться в Пруссии в рамках Тевтонского ордена, а в 1397 г. в результате давления Данцига был издан указ, запрещающий покупать английское сукно где-либо за пределами Англии, что ясно указывает на истинные мотивы политики Данцига в отношении английских купцов, которых, кроме того, когда Великий магистр отменил Мариенбургское соглашение, призвали покинуть Пруссию. В 1404 г. по требованию ганзейских городов орден запретил вывоз в Англию дегтя и леса, а также ввоз английского сукна. Опять же, в 1405 г. съезд Ганзейского союза в Любеке принял резолюцию о запрете торговли с Англией.

Однако за этими официальными запретами обычно не следовали исполнительные меры. Англо-данцигская торговля приносила обеим сторонам слишком большую прибыль, чтобы от нее отказываться даже в годы жесточайших запретов и ограничений. На практике, несмотря на приказ об изгнании, англичане не покинули Данциг, и торговля Англии с землями, принадлежавшими тевтонским рыцарям в Пруссии, не прекратилась.

Именно в этот период, 6 июня 1404 г., английские купцы, торгующие с Данцигом, получили от короны дополнительные привилегии, которые подтвердили их организации в 1390 г. и, кроме того, предоставили право издавать статуты и постановления. 5 февраля 1407 г. такую же привилегию получили английские купцы, торгующие с Голландией, Зеландией, Брабантом и Фландрией, и, как и 1 марта 1408 г. английские купцы, торгующие с Норвегией, Швецией и Данией, эти купцы тоже были предшественниками Истлендской компании. Привилегия, предоставленная 20 июня 1428 г. Генрихом VI, не делает никакого различия между этими двумя сферами деятельности; это относится к английским купцам «in partibus Pruciae, Daciae, Norweiae, Hansae et Swechiae» (в странах Пруссии, Дании, Новегии, Ганзы и Швеции). Эти купцы, действовавшие в районах Балтийского и Северного морей, еще не составляли определенных отдельных организаций, но основали различные отделения купцов-авантюристов – термин, который, как показали исследования Каруса-Уильсона, вплоть до времен Тюдоров охватывал всех занимавшихся внешней торговлей английских купцов, не входивших в состав купцов Стапельной компании, изначально и в первую очередь занимавшейся экспортом шерсти из Англии в Кале. Общей чертой всех этих торговых мер и усилий был поиск рынков сбыта английской шерсти и тканей. Континентальные перевалочные пункты для этих товаров, которые сна чала были созданы в Кале и Нидерландах, а затем в Эмдене, Штаде, Гамбурге, Данциге и Эльбинге, ясно указывали направление торгового проникновения Англии на восток, вдоль берегов Северного моря и Балтики, где она также нашла ценный источник продуктов питания и материалов для строительства военно-морского флота.

Таким образом, на рубеже XIV–XV вв. Англия делала первый шаг к освобождению от зависимости от обширного посредничества Ганзы и взятию в свои руки большей доли балтийской торговли. В 1689 г. Н. Тенч, впоследствии глава Истлендской компании, сам относил начало балтийской торговли Англии к этому периоду. Ее предпосылкой был распад ганзейской монополии. К концу XVI в. англичане говорили о Ганзе как об организации, «на руинах которой мы возвели свое здание». О важности ганзейской проблемы еще в начале правления Елизаветы свидетельствует тот факт, что Томас Грешем, формулируя план новой английской экономической политики, включил в число важнейших задач необходимость ограничения обширных привилегий лондонского Стального двора, который долгое время обеспечивал Ганзе в английской торговле большие права, нежели те, которыми пользовались местные купцы, и вместе с тем англичане подвергались дискриминации в ганзейских портах.