Глава 4

– Макс, просыпайся, сейчас же! – донеслось сквозь густую пелену сна испуганный голос Леры. Кое-как проснувшись, озадаченный её вмешательством, он протёр глаза. За окном стояла полная темнота, и в гостиной, где он задремал, свет исходил только от настенной лампы из коридора. Поскольку сестра стояла спиной к коридору, то её лицо едва ли можно было разглядеть, но Максиму оказалось достаточно и голоса, чтобы встревожиться и скинуть с себя остатки сна.

– Лера, зачем ты меня разбудила? Который час?

– Разве ты спал? Мне показалось, что ты умер!

Максим снова протёр глаза и включил телефон, лежавший в кармане его брюк. Ярким экраном он осветил стоящую над ним Леру. Бледное лицо и гримаса страдания свидетельствовали в пользу того, что она не разыгрывала глупый дешёвый спектакль. Ей вообще не свойственно заниматься всякими шалостями. И тем не менее, он не был уверен в том, что услышал. Умер?

– Что ты хочешь этим сказать?

Лера сбивчиво поведала ему обо всём, что могло привести ее к такому ужасному выводу. Ее голос то и дело срывался, но суть всё же была уловлена. Девушка шла на кухню за стаканом воды. По пути к ней пришла идея, проверить как там брат. При смутном свете она заметила что-то странное. Оказывается, Максим лежал с открытыми глазами и не шевелился. На сильные толчки и громкий голос он не реагировал. Лере показалось, что брат таки умер, и тому было имелось веское основание так думать: вдобавок он не дышал. Так продолжалось то ли минуту, то ли дольше, но достаточно чтобы решить, что прошла целая вечность.

– Я было подумала, что всё… нет у меня брата! Мало мне было нескольких тревожных недель!

Леру трясло в сильных рыданиях. Максим встал с дивана, чтобы обнять. Ему особо нечем было её успокоить. Услышанное ошарашило его, но он решил не подавать виду.

– Не надо так паниковать, я не знаю, что это было, но со мной всё в порядке. Даже не болит ничего.

Лера подняла на него красные от слез глаза.

– Может, ты меня так разыграл? И убери свой телефон, от его света у меня болят глаза!

Максим послушно убрал телефон. Его настолько позабавило такое предположение, что не сдержал свой невольный смешок. Лера вскочила, как ужаленная, уже с сердитым выражением лица.

– Ты – чудовище!

И убежала, закрывая уши, когда в её сторону полетели невнятные оправдания: «Да нет, просто это нервное! Это не был розыгрыш! Я вообще не понимаю, что это было».

«Ладно, завтра поговорю с ней» – решил Макс, чувствуя себя слишком обессиленным, чтобы продолжать попытки доказать ей. Доказать что? Да, ему и в голову не пришло бы так жестоко пошутить над сестрой. Но что тогда с ним произошло? Нельзя же полагать, что сестра спятила на почве напряжённого периода, полного надежд и отчаяния.

Вот он лежал на диване, предаваясь воспоминаниям об их общем трагическом прошлом. И потом, кажется, им овладел сон… Провал, а затем – испуганное лицо сестры.

Такое с ним впервые. Он считал себя достаточно чётко осознающим реальность, и поэтому подобный инцидент не мог не вселить чувство тревоги. Виной тому могут быть последствия практически смертельных ударов по всему телу.

«Не хватало, чтобы это повторилось!» – удручённо закончил свои размышления Максим, не отрывая своего взора от окна, за которым светились редкими разноцветными огоньками окна из домов напротив. Уснуть во второй раз ему не удалось, поэтому он встретил майский рассвет, не покидая дивана.

       Глава 5

– Инспектор Грачев, тут у нас два трупа. На первый взгляд, ничего необычного. Двое молодых темпераментных влюблённых ссорятся и убивают с равной успешностью друг друга. Пройдёмся в спальню. Осторожно, здесь паркет плохо прибит к полу. Я уже один раз зацепился за него.

Грачев молча последовал за младшим коллегой. Это было первое дело после отпуска, куда ему пришлось уйти после трагической гибели жены и дурацкой драки в баре, окончившей пьянкой в полном одиночестве. Отпуск длился около двух месяцев, и того времени хватило с лихвой для того, чтобы он сорвался бежать на работу.

– Только работа и отвлекает меня от грустных мыслей, – твердил он, сидя в кресле перед начальником после энного дня надоевшего отдыха, ставший для него сплошным мучением. Даже любимая рыбалка не приносила морального удовлетворения.

Тот не хотел допускать к работе овдовевшего подчинённого, но за время отсутствия столь талантливого полицейского дела в отделе шли не так, как хотелось. Венцом всех тупиковых дел стало обоюдное убийство некой четы, которая прожила вместе более полувека. В муже, прислонившего к мойке, торчал кухонный нож. Попадание прямо в сердце с первого и последнего же удара. А жена, рядом лежащая, – задушена супружескими руками. Для таких стариков – что-то совершенно непосильное, словно в их тела вернулась молодость, ловкость и сила. Даже если и допустить, что сил у них предостаточно, то как можно на последнем издыхании убивать своего же убийцу? Никто не мог найти этому логичное пояснение.

Никаких случайных свидетелей. Соседи утверждали, что тем вечером из их дома не доносилось никакого шума, неизбежно возникшего бы в ходе бурной ссоры. Про убитых говорили только то, что они всегда и всем демонстрировали свою любовь и привязанность друг к другу, тем самым вызывая восхищение и зависть. Неудивительно, что знавшие их заметно взбудоражились. Никто не мог поверить в случившее.

«В тихом омуте черти водятся» – заметил кто-то из полицейских, который занимался опросом искренне шокированных соседей и родственников.

В спальне Грачеву предстала довольно малоприятная картина: девушка, будучи совершенно голой, сидела, точнее, лежала на точно так же обнажённом парне. На вид им было едва ли больше двадцати. Голова юноши с одной стороны представляла собой кровавое месиво – результат удара каменной статуэткой дракона. Дракон с залипшей кровью валялся на прикроватном бежевом коврике.

Если смерть парня казалась очевидной: девушка в порыве страсти зачем-то стукнула по голове любовника, то что случилось с ней?

Бобров словно прочитав мысли Грачева, приступил сразу с краткого, но информативного рассказа о девушке.

– Она умерла от того, что по её сонной артерии прошлись лезвием. Судя по ширине и характеру раны – её убили порезом ножа. Не позавидуешь ей… Тот хотя бы окочурился сразу, а она…

Грачев не удостоил комментариями иногда чересчур болтливого помощника; вместо этого он подошёл к другой стороне кровати, и после того как Бобров поднял прядь волос, он увидел кровавый след на шее жертвы. Он тянулся огромными полосами до плеч и ниже по груди. Хотя кто из них жертва? Оба убиты – и оба убийцы.

– Можешь отпустить её волосы. – Махнул он рукой, потеряв интерес к ране. В другом случае он стал бы тщательно изучать каждую микроцарапину, прежде чем отдать тело в руки патологоанатома. Однако вспомнив об двойном убийстве пожилой четы, он тут же начал связывать оба случая. Что с ними произошло, что дело кончается именно так? Бывалого нельзя удивить после стольких лет службы: всякое доводилось видать. Но подобная тенденция, а она таковой и является, считал Грачев. «Это ещё повторится» – заладил он про себя, не замечая растерянности коллеги.

– Ваши мысли по поводу увиденного?

– Это довольно странно. Те старики, что были убиты одновременно… Не мог бы ты мне напомнить детали?

Бобров, если и удивился внезапному интересу к заглохшему делу, то не показал виду.

– Если верить показаниям патологоанатома, то они умерли одновременно, насколько возможно при разных причинах смерти. В доме не нашлись следы посторонних. К ним домой мало кто допускался, не проявляли они особого гостеприимства. Если многие решили, что в доме творился какая-то чертовщина, а та пара не была хамоватой, просто не пускала за порог, то каково было разочарование, когда ничего подозрительного не было обнаружено. На ноже только их отпечатки, зато под ногтями мужа кожа с шеи его благоверной. Тогда к ним никто не заходил. Поэтому мы и приходим к единому выводу…

– И между ними ничего не происходило, так?

– Они друг в друге души не чаяли, по крайней мере на глазах у соседей и родных.

– Родные ничего не предполагают? Ну там, что их убили?

– Как ни странно, но они соглашаются с официальной версией. Хотя они говорили, что не в силах понять того, что можно прикончить кого-то, будучи в хороших отношениях.

Больше Грачева ничего не интересовало в этом вопросе. Тем временем спальню освободили от трупов и взяли нужные улики вроде дракончика. Было обнаружено и второе орудие убийства. На раскладном ноже, принадлежавшему парню, лезвие было в крови. То, что его не сразу обнаружили, объяснялось тем, что оно оказалось между двумя телами.

– Это они прямо во время соития сошли с ума? – спросил вслух самого себя Грачев, но Бобров не прошёл мимо этого вопроса.

– Иногда практикуется намеренное удушье партнёра, конечно, с его же согласия. Это вроде как усиливает ощущения…

– А ты практикуешь подобное?

Бобров залился краской до самых немного торчащих ушей. Грачев и раньше проявлял вольность в обращении с ним, но до интимной сферы пока не доходило.

– Ну, знаете, это касается только меня!

Грачев осклабился и похлопал по плечу смущённого помощника, который пытался делать вид, что делает пометки в блокноте.

– Хотелось бы, чтобы мне не пришлось совать свой нос в свою постель. Сам понимаешь.

Бобров мысленно досчитал до трёх и затем угрюмо пробормотал:

– Могу я продолжить?

– Валяй.

– Но эта пара не из тех, кто практикует БСМД. По крайней мере, мы не нашли даже жалких наручников. Не говорю уже о том, что никто не станет ради острых ощущений разбивать черепушки и резать сонную артерию.

Грачев задумчиво потёр тщательно выбритый подбородок и хмыкнул.

– Похоже, мы можем поздравить себя с очередным «глухарем».

Бобров ничего не ответил и пошёл на выход из квартиры. Грачев постоял ещё немного в спальне, любуясь только начавшим идти дождём из окна.

       Глава 6

«Вновь! Это случилось вновь!» – лихорадочно мотал кадры на камере Максим. То, что он снял на камеру наблюдения, установленного после непонятной отключки, произвело на него гнетущее впечатление. Он спит с раскрытой книгой на груди. Сну не мешал даже свет, исходящий от лампы на тумбочке. Поскольку лампа не удостоилась чести быть под абажуром, то светила она довольно ярко.

И тут на пятой минуты сна Макс резко открывает глаза. Он не мигая, глядит в потолок. Затем следовало такое же скорое закрытие век и очередное падение в спячку. Никакого выключения лампы, даже книга продолжила гордое возлежание на том же месте. То есть, невнимательный зритель не увидит подвох.

Только с третьего раз Максима осмелился посмотреть, сколько длилось непонятное. Часы засекли 49 секунд. На прикроватных часах светило «23:09». Больше ничего нового не удалось выудить из снятого.

Чтобы сделать ничего не дающее открытие, ему пришлось ждать после установки камеры пришлось около трёх недель. Макс ежедневно по утрам тратил много времени, чтобы отсмотреть снятое за прошедшие вечер и ночь. Даже на перемотке это занимало не один час. После столь непонятного занятия он было решил, что дальше не стоит заниматься глупой тратой времени. И вот оно! Опять отслеживать…

«А может, ну его?» – подобная мысль пришла из-за усталости и тревоги.

Но Макс решил, что не стоит забрасывать. Хотя бы ради того, чтобы убедиться, что то был не последний раз.

Лера по-прежнему таила на него обиду. Она полностью погрузилась в последний этап в учёбе, а Максим навёрстывал упущенное на работе, так что им обоим было не до друг друга.

       Глава 7

– На этот вновь двойное убийство. Только теперь не влюблённые, а две подружки…

– Ну, может они были из тех, сам понимаешь, а ты уже поставил на них крест. Нельзя быть нетерпеливым к секс-меньшинствам, Андрей.

Бобров едва подавил в себе желание высказать всё, что он думает о глупых замечаниях на глазах у многих свидетелей и коллег, хоть и высказанных в шутливой форме. Даже сам шутник выговаривал со серьёзным лицом, словно дар смеяться не прилагался при раздаче ужасного чувства юмора. В конце концов, Андрей считал, что они на работе, а не на просмотре дурацкого фильма. Так что, он сделал вид, что не услышал очередные в кавычках остроумные выпады в свой адрес и продолжил:

– Одна умерла из-за удушья в воде, а другая – пока не определили от чего именно, так как на теле не обнаружено какого-либо следа, по которому мы можем определить причину. Предполагаю, что налицо некий хитрый приём из этих восточных единоборств, типа ударил в особую точку и нет человека, врага твоего. Правда, я никогда не верил в подобные штуки.

– Как всё сложно, особенно для двух молодых барышень.

Грачев рассматривал каждую из них: одна – с копной рыжий кудрей и бледной, но усыпанной веснушками, кожей возлежала затылком к мутной реке. Из одежды на ней был раздельный купальник яркого зеленого цвета. Покойная производила впечатление хрупкой статуэтки: тонкие длинные руки и ноги вкупе со худощавым туловищем без форм и изгибов.

Другая же – смуглая брюнетка маленького роста с короткими конечностями. Даже при её относительной худобе ей достались пышные формы, которые даже чёрный слитной купальник не мог скрыть. Задушенная как раз была вторая. На её шее виднелись следы с применением насильственного удушения.

– М-да, кто и когда их нашёл?

Андрей, не отвечая подозвал одного из патрульных. Тот, в свою очередь, после шёпота на ухо, привёл подростка лет 15. Его лицо выражало всю гамму эмоций, которую мог испытывать человек, впервые увидевший покойников воочию. Бобров указал парню на Грачева.

– Ну, рассказывай этому дяде всё, что ты видел и прочее.

Парень посмотрел на Боброва с мольбой, но тот остался бесчувственным к немой просьбе. Парень открыл рот, едва сохраняя иллюзорное мужество.

– Клянусь, я ничего не делал! Я нашёл их уже в таком состоянии…

– Ясно, парень из того окружения, в котором ходят легенды, что копы мечтают повесить преступления на невинных. – Иронично заметил Бобров, не испытывая при этом удовольствие. – Забудь, нам ни к чему тебя сажать в тюрьму.

– Хорошо, я гулял со своей собакой. Понимаете, если есть собака, то её надо выгулять ранним утром, туалетные потребности никто не отменял…

– Говори по сути и кратко. – Кротко попросил Грачев, не испытывая желания слушать про собачьи дела.

– Вот гуляю я со собакой по пляжу…

– Ты, что водишь её на пляж спускать нужду? – прервал Бобров парня, ощутив едва контролируемый порыв дать ему по шее.

– Нет, я вёл домой, не подумайте ничего такого! – Воскликнул горячо парнишка, закусывая губу. Его широко распахнутые глаза глядели на Боброва в упор. – Она отбежала от меня. Я бежал за ней, и увидел её возле этих… – на этих словах по телу мальчишки прошлась мелкая дрожь. – Они так и лежали здесь, собака ничего не трогала. Как и я. Я побежал домой, с силой уводя собаку. Мама позвонила в полицию, и всё…