Среда, 29 января

59,5 кг (а-а-а! но, возможно, это все бурдюк с вином, в который я превратилась), сигареты: 1 (оч. хор.), работа: 1 шт., романы: 1 шт. (держусь на хорошем уровне).

5.00. Никогда, никогда в жизни больше не буду пить.

5.15. В голову все время лезут обрывочные воспоминания о вчерашнем вечере.

Пыхтя принеслась под дождем в «192». К счастью, выяснилось, что Магда еще не пришла. Джуд уже успела себя накрутить и довести до состояния, когда любую мелочь видишь как трагедию, которую невозможно пережить, – именно от этого предостерегает автор книги «Как не делать из мухи слона».

– У меня никогда не будет детей, – твердила она, уставившись взглядом в одну точку. – Я отработанный материал. Тот парень в своей статье пишет, что женщины за тридцать – ходячие яичники и ничего больше.

– Да подумаешь тоже! – фыркнула Шерон, хватая бокал с вином. – Ты разве не читала «Ответный ход»? Да он просто писака без ума и без совести, ничего другого не умеет, кроме как женщин критиковать. Все это мещанская пропаганда, чтобы не давать женщинам развиваться, чтобы делать из них рабов! Хоть бы он облысел раньше времени!

– Но какие у меня шансы успеть познакомиться с новым мужчиной, создать с ним прочный союз и убедить его, что он хочет ребенка? Они же никогда не хотят детей, пока дети не появляются.

Лучше бы Джуд не говорила в общественном месте о «тикающих часиках». О таких вещах все мы тихо переживаем, но стараемся делать вид, что данный нелицеприятный факт и не факт вовсе. А вот если эту тему открыто подняли в «192» – тогда делать вид становится куда сложнее.

К счастью, Шерон уже начала пламенную проповедь.

– Сколько женщин тратят свои молодые годы на детей! Рожают в двадцать, в тридцать, в сорок! А ведь именно в это время больше всего надо думать о карьере! – рычала она. – Вот в Бразилии тетка родила в шестьдесят – и все прекрасно!

– Ура! – воскликнула я. – Детей никому никогда не хочется, их всегда планируешь завести года через два-три!

– Слабое утешение, – мрачно сказала Джуд. – Магда говорит, что, даже когда они с Джереми поженились, она не могла поднять тему ребенка, чтобы в ответ не услышать, что все у них становится слишком серьезно.

– Что? Даже когда они поженились? – заклокотала Шерон.

– Да, – кивнула Джуд, взяла сумочку и с раздраженным видом пошла в туалет.

– У меня шикарная идея, что подарить Джуд на день рождения, – повернулась ко мне Шерон. – Ее собственную замороженную яйцеклетку!

– Тс-с, – хихикнула я. – Трудновато будет сделать это в виде сюрприза.

В этот самый момент в ресторан вошла Магда, что было весьма неудачно, поскольку: a) я так и не предупредила подруг о ее приходе, и b) я испытала сильнейший шок, потому что со времени, когда Магда родила третьего ребенка, я видела ее только один раз и живот у нее с тех пор еще не опал. Магда щеголяла золотого цвета блузкой и бархатным шарфом на голове – трудно было не заметить резкого контраста с остальными посетителями ресторана, одетыми в спортивно-походном стиле.

Когда я наливала Магде бокал шардоне, вернулась Джуд. Она глянула на живот Магды, а потом с обвинением перевела глаза на меня.

– Привет, Магда, – угрюмо поздоровалась она. – Когда ждешь?

– Я родила месяц назад, – сообщила Магда, и подбородок у нее задрожал.

Нельзя было сводить вместе подруг разных видовых принадлежностей, ой нельзя.

– Я что, такая толстая? – шепотом, точно Джуд и Шерон – наши злейшие враги, спросила меня Магда.

– Нет, ты прекрасно выглядишь, – ответила я. – Вся сияешь.

– Правда? – просветлела она. – Просто нужно какое-то время… ну… чтобы прийти в форму. К тому же у меня был мастит…

Джуд и Шерон аж передернуло. Зачем «остепенившиеся» женщины так себя ведут, зачем? С легкостью пускаются в рассказы про кесаревы сечения, швы, кровотечения, отравления, траволечения и бог знает про что еще – точно это самые подходящие темы для приятной светской беседы.

– Ну и вот, – продолжала Магда, отхлебывая вино и радостно улыбаясь всем нам, будто она только что вышла из заключения на свободу, – Винни узнала, что нужно положить в лифчик капустных листьев – обязательно савойскую капусту надо брать – и часов за пять инфекция уходит. Конечно, все это малоприятно: пот, молоко, гной. Да и Джереми раздражается, когда я ложусь с ним в кровать: в лифчике полно сырых листьев, а ТАМ кровотечение, – но я чувствую себя настолько лучше! Уже почти целый кочан израсходовала!

Повисло гробовое молчание. Я с беспокойством глянула по сторонам, но оказалось, что Джуд неожиданно взбодрилась и поглядывает на свою коротенькую маечку, открывающую соблазнительный и плоский, словно доска, живот с проколотым пупком, а Шерон поправляет бюстгальтер.

– Ладно, что мы все обо мне да обо мне. У вас-то как дела? – Тон Магды был таким, будто она только что прочла одну из тех книжек, которые рекламируются в газетных статьях под заголовком «Как стать хорошим собеседником». – Как у тебя с Марком?

– О, он просто чудо, – радостно заговорила я. – Чувствую себя с ним так…

Джуд и Шерон переглянулись. Понятно, я демонстрирую слишком большой энтузиазм, мечу в «остепенившиеся».

Я решила сменить курс:

– Один вот только момент…

– Что такое? – насторожилась Джуд, наклоняясь вперед.

– Да может, и ничего страшного. Просто он вчера мне позвонил и сказал, что познакомился с Ребеккой.

– Что-о-о-о? – взорвалась Шерон. – Да как он посмел, скотина чертова? Где?

– Вчера у кого-то в гостях.

– И что это он поперся в гости? – завопила Джуд. – Один, без тебя, с Ребеккой трепаться!

Ура! Точь-в-точь как в старые добрые времена. Мы разобрали по косточкам телефонный разговор, обсудили, с какими интонациями говорил Марк, каковы были мои ощущения и как стоит понимать тот факт, что Марк пришел ко мне домой прямо из гостей, но рассказал про вечеринку и про Ребекку только через сутки.

– Типичный упомяноз, – заявила Джуд.

– Это что еще такое? – поинтересовалась Магда.

– Это когда человек в разговоре все время упоминает чье-то имя, хотя особых причин для этогов общем-то нет. «Ребекка считает так-то», «у Ребекки тоже такая машина».

Магда замолкла. И я прекрасно понимаю почему. В прошлом году она только и говорила о том, что с Джереми что-то неладно. А потом выяснилось, что у него роман на стороне. Я протянула ей сигарету.

– Да, прекрасно понимаю, о чем ты, – сказала она, беря сигарету и кивком выражая мне благодарность. – А почему, кстати, это он всегда к тебе приезжает, а не ты к нему? У него ведь, по-моему, большущий дом в Холланд-парке?

– Ну… наверно, ему больше нравится…

– Хм, – сказала Джуд. – Ты читала «Мужчину, не способного к серьезным отношениям: как избежать созависимости»?

– Нет.

– Зайдем ко мне после ресторана. Я тебе покажу пару мест.

Магда глянула на Джуд с видом Пятачка, переживающего, что Пух с Тигрой не хотят взять его с собой на прогулку.

– Может, он просто не любит ходить в магазин за едой и заниматься уборкой, – предположила она. – В жизни не встречала мужчины, который бы втайне не хотел, чтобы за ним ухаживали так, как его мать ухаживала за его отцом. Каким бы сторонником равноправия он ни притворялся.

– Точнее не скажешь, – рыкнула Шерон, и Магда аж засветилась от удовольствия.

Но тут разговор снова пошел о том, что Джудин американец ей не перезвонил, и Магда немедленно уничтожила всю проделанную работу.

– Послушай, Джуд! – воскликнула она. – Я понять не могу. Ты настолько успешно занимаешься проблемой обвала рубля, что вся компания тебе стоя аплодирует! И почему-то позволяешь себе так переживать из-за какого-то мужчины!

– Понимаешь ли, Магда, – попыталась я исправить положение. – С рублем все обстоит куда проще, чем с мужчиной. Его поведением управляют ясные и четкие законы.

– Мне кажется, тебе стоит пару деньков переждать, – задумчиво произнесла Шерон. – Постарайся не переживать, а потом, когда он позвонит, разговаривай с ним весело и спокойно и сообщи, что ты ужасно занята, так что времени на беседы нет.

– Секундочку, – встряла Магда, – раз ты хочешь с ним поговорить, какой смысл ждать три дня, а потом заявлять, что у тебя нет времени? Почему тебе самой ему не позвонить?

Джуд с Шерон просто рты разинули: какая несусветная чушь может прийти в голову «остепенившейся»! Всем известно, что Анжелика Хьюстон никогда не звонила Джеку Николсону, что мужчина обязательно хочет быть охотником!

Дальше стало только хуже. Магда, со всей искренностью глядя на Джуд, принялась объяснять ей, что, когда она встретит своего мужчину, все будет так просто, так легко – «пойдет как по маслу». В половине одиннадцатого Магда вдруг вскочила и стала прощаться:

– Ну, мне пора! Джереми будет дома в одиннадцать!

– И на черта надо было звать Магду? – спросила меня Джуд, как только та оказалась вне пределов слышимости.

– Ей было одиноко, – промямлила я в ответ.

– Ага, конечно. Два часа надо было провести одной без Джереми, – констатировала Шерон.

– Нельзя сидеть одновременно на двух стульях. Если она «остепенившаяся», пусть не ноет, что ей нет места среди «штучных экземпляров».

– Слов нет. Да если ее забросить в реальный мир отношений мужчины и женщины, она как муха пропадет, – пробурчала Шерон.

– Внимание, внимание, тревога, состояние полной готовности! Ребекка! – сиреной завыла Джуд.

Мы проследили за ее взглядом и через окно увидели, как на другой стороне улицы припарковался джип «мицубиси». В нем сидела Ребекка, одной рукой держась за руль, а другой прижимая к уху телефон.

Из автомобиля показались длинные ноги Ребекки. Она вышла, закатив глаза при виде прохожего, осмелившегося оказаться рядом, когда она говорит по телефону, и двинулась через дорогу, не обращая ни малейшего внимания на движение машин, которым пришлось с визгом остановиться, чтобы уступить ей путь. Она вильнула всем телом, будто говоря: «Валите все к черту, тут я иду», и на полном ходу врезалась в бедного вида женщину с магазинной тележкой, впрочем совершенно этот факт проигнорировав.

Ребекка распахнула дверь ресторана, эффектным движением отбросила с лица волосы, так что они блестящей, гладкой волной тут же вернулись в прежнее положение.

– Ну все, времени нет, целую. Пока! – проговорила она в мобильный.

– Привет, привет! – Она каждую из нас поцеловала, уселась на стул и знаком попросила официанта принести ей бокал. – Как дела? Бридж, как у тебя с Марком? Ты, наверно, очень счастлива, что у тебя наконец роман.

«Наконец». Р-р-р. Первая ядовитая стрела вечера.

– Ты, должно быть, просто на вершине счастья? – сюсюкала она. – Он тебя пригласил на банкет в Юридическом обществе в пятницу?

Марк ничего не говорил про банкет в Юридическом обществе.

– Ой, прости, я что-то не то сказала? – и не думала сбавлять обороты Ребекка. – Не сомневаюсь, он просто забыл. Или считает, что это мероприятие не совсем для тебя. Но, мне кажется, ты бы там прекрасно себя проявила. Возможно, все сочли бы тебя очень милой.

Как заметила впоследствии Шерон, тут в ход пошел уже не яд медузы, а тяжелая артиллерия времен Второй мировой.

Ребекка вскоре ускакала к кому-то в гости, а мы втроем, пошатываясь, побрели домой к Джуд.

– «Мужчина, неспособный к серьезным отношениям, не желает видеть вас на своей территории», – зачитывала мне Джуд из книги, а Шерон тем временем крутила на видеомагнитофоне «Гордость и предубеждение», чтобы найти эпизод, где Колин Ферт ныряет в озеро. – «Он предпочитает гостить в ваших владениях, как странствующий рыцарь, не связанный обязательствами. А потом скачет назад в свой замок. Вы не можете узнать, с кем и когда он общается по телефону. Свою территорию – и самого себя – он оставляет лишь за собой».

– Точнее не скажешь, – пробормотала Шерон. – Смотрите, сейчас он будет нырять.

Мы затаили дыхание, глядя, как Колин Ферт идет по берегу после купания, весь мокрый, в просвечивающей рубашке. О-о-о. О-о-о-о-о.

– Все равно, – воинственно сказала я, – про Марка не скажешь, что он «мужчина, неспособный к серьезным отношениям». Он был женат.

– Ну, тогда, может быть, он считает тебя «девушкой на время», – икнув, сообщила Джуд.

– Сволочь! – заплетающимся языком произнесла Шерон. – Сволочи чертовы. Гадость какая.

Наконец я притащилась домой, с надеждой кинулась к автоответчику и в ужасе отпрянула. Красный огонек не мигал. Марк не звонил.

О боже, уже шесть утра, надо еще чуть-чуть поспать.

8.30. Почему он мне не позвонил? Ну почему? Хм. Я уверенная в себе, состоявшаяся женщина, умеющая справляться с трудностями. Чувство самоуважения рождается у меня изнутри и не… Минуточку. Может, просто телефон не работает.

8.32. Гудок есть, но позвоню-ка лучше с мобильного и проверю. Если телефон не работает, значит, все прекрасно.

8.35. Хм. Телефон работает. Он же точно вчера сказал, что позвонит… Ой, звонок.

– Доброе утро, моя хорошая. Не разбудил?

Это оказался папа. Тут же почувствовала вину за то, что веду себя как ужасная эгоистка, куда больше думающая о своем четырехнедельном романе, чем о том, что браку моих родителей, продолжающемуся три с лишним десятилетия, угрожают высокорослые кенийские жиголо.

– Что случилось?

– Все нормально, – папа рассмеялся. – Я задал ей вопрос насчет телефонного разговора и… ой, вот она сама идет.

– Право слово, доченька! – начала мама, схватив трубку. – Не понимаю, откуда папе в голову лезет такая дурь. Я говорила о кроватях в гостинице!

Я улыбнулась про себя. Мозги у нас с папой совершенно испорченные.

– Ладно, – продолжала она, – мы уже купили билеты. Выезжаем восьмого февраля! Кения! Только подумай! Прилетаем поздно вечером, темнотища будет – как у негра в желудке.

– Мама! – вскричала я.

– Что, доченька?

– Нельзя говорить «как у негра в желудке». Это расистское выражение.

– А что такое, в Кении разве опять голод, доченька?

– Такие выражения надо убирать из своего лексикона, они плохо влияют на отношения между…

– Бр-р-р! Хватит, доченька, ты иногда совсем не понимаешь, что с чем едят. Ой, я тебе говорила? Джули Эндерби снова беременна.

– Мам, мне пора уходить, я…

Почему, как только скажешь маме по телефону, что у тебя нет времени разговаривать, она сразу вспоминает о паре десятков совершенно несущественных новостей, о которых немедленно следует рассказать?

– Так вот, это у нее уже третий, – с укоризной продолжала она. – А еще мы с Юной перед поездкой собираемся походить по Интернету…

– Вообще-то, нужно говорить «полазить по Интернету». Ладно, я…

– Лазить, ходить, бегать – какая разница? Нам помогут Мерл с Персивалем. Ты знаешь, он раньше заведовал ожоговым отделением в больнице в Нортхемптоне. Да, и еще: вы с Марком к нам приедете на Пасху?

– Мама, мне пора выходить, я на работу опаздываю! – попыталась я прервать ее.

Наконец, претерпев еще десять минут беспредметного разговора, я сумела от нее отделаться и с облегчением опустила голову обратно на подушку. Как-то мне это не нравится: мама пользуется Интернетом, а я нет. Вообще-то, я когда-то подключалась к Интернету, но дело кончилось тем, что некая компания под названием «GBH» по ошибке выслала мне шестьсот семьдесят семь одинаковых рекламных писем, и я так и не успела понять, зачем этот Интернет нужен.