– Совершенно с вами согласна, леди Ланзбури. Мы уезжаем завтра, но нам не терпелось побывать у вас.

– Надеюсь, вас ждут несколько приятных недель. Кристофер, ты будешь по ней скучать.

– Не сомневаюсь, – ответил Кристофер, улыбаясь Лидии.

– Тем выше вы оцените меня, когда я вернусь, – ответила Лидия, заглядывая ему в глаза, хотя вниманием Кристофера пыталась завладеть Октавия, которая нетерпеливо подпрыгивала на месте; лоб мисс Спеллинг прорезала неодобрительная морщина.

Джейн показалось, что граф Ланзбури выглядит выше и элегантнее, чем обычно. Стараясь усмирить бешено бьющееся сердце и не желая вмешиваться в чужой разговор, она сделала шаг назад. Граф вежливо кивнул ей, а мисс Спеллинг, с видом собственницы положившая руку в перчатке на сгиб его локтя, делано улыбнулась и смерила ее нарочито холодным взглядом.

Весело рассмеявшись, Октавия обняла брата за талию – к большой досаде мисс Спеллинг. Когда девочка дотронулась до оборки на ее юбке, американка поспешила отстраниться с таким видом, словно ее ужалила оса.

– Леди Октавия, пожалуйста, не трогайте мое платье! – нервно воскликнула она.

Октавия отдернула руку и испуганно посмотрела на Лидию снизу вверх, а затем повернулась к Джейн с обиженным и изумленным видом. Ей не понравился тон мисс Спеллинг. Кроме того, девочка не понимала, что она сделала не так.

Желая поскорее утешить Октавию, Джейн взяла девочку за руку и отвела в сторону.

– Леди Октавия всего лишь восхищалась вашим платьем. Она не сделала ничего плохого, прошу вас, не кричите на нее. – Посмотрев на Октавию, она улыбнулась: – Не огорчайтесь, леди Октавия. Вы не допустили никакой ошибки.

Застигнутая врасплох резкостью и решительностью Джейн, мисс Спеллинг посмотрела на нее с суровым укором.

– Почему же нельзя сделать ей выговор? Кажется, говорят: «Пожалеешь розгу – избалуешь ребенка».

– Говорить можно все что угодно, – с поразительным спокойствием ответил граф Ланзбури. – Нам нравится баловать Октавию. – Отвернувшись от мисс Спеллинг и с нежностью посмотрев на сестру, он погладил ее по щеке: – Как ты, куколка? Все хорошо? – Убедившись, что Октавия успокоилась, он с нежностью улыбнулся, надеясь, что ему удалось замять неловкость. – Лидия, – продолжал он, – позвольте представить вам мисс Мортимер. Кажется, вы незнакомы.

Мисс Спеллинг развернулась к Джейн и осмотрела ее с головы до ног и с ног до головы. На ее губах заплясала насмешливая улыбка. Джейн почувствовала холодную враждебность, исходящую от мисс Спеллинг. Эта враждебность давила на нее, сжимала ледяными, негнущимися пальцами.

– Вы бывали за границей, мисс Мортимер?

– Я жила за границей почти всю жизнь, – ответила Джейн. – Мой отец был ученым; он писал книги и коллекционировал древности. Мы много путешествовали.

– В самом деле? – ответила мисс Спеллинг, на которую слова Джейн, очевидно, не произвели никакого впечатления; улыбка словно приклеилась к ее алым губам, но глаза оставались холодными. – Ах, как странно!

Стараясь сохранить невозмутимость, Джейн следила за тем, как переливаются на солнце бриллиантовые серьги в ушах мисс Спеллинг. Она тщетно искала в Лидии следы мягкости и доброты: Лидия была тверда, как ствол старого дуба.

– Что же тут странного? Его работа была интересной.

Мисс Спеллинг снова смерила Джейн взглядом; вокруг нее плыл чувственный аромат розовой воды.

– И вы помогали ему в работе?

– Да.

– Значит, вы скучаете по работе?

– О, я приняла на себя обязанность закончить некоторые его статьи и книги. Мне нравилось работать с ним, и мы побывали во многих интересных местах. Даже путешествовали в караване верблюдов из Китая в северную Индию. После этого мы поехали в Грецию и Египет, где он и скончался почти четыре месяца назад.

– Ваш рассказ… необычен, и это еще мягко сказано. Помилуйте, кому может прийти в голову мысль брать с собой дочь на край света, не имея другой защиты, кроме себя самого… а потом?..

Услышав презрительные нотки в низком голосе американки, Джейн невольно нахмурилась. По какой-то загадочной причине мисс Спеллинг невзлюбила ее с первого взгляда. И Джейн тоже стали неприятны женственные формы и блестящие черные волосы, красиво уложенные на надменной, холеной голове. Она прищурилась.

– Что «потом»? Умер? Мой отец был хорошим человеком, мисс Спеллинг, любящим, заботливым, – она бросилась на защиту отца, стараясь сдерживать гнев, – и вы оскорбляете меня своими намеками. До самой смерти он отличался отменным здоровьем. Он не знал, что скоро умрет. И он многому научил меня – в основном тому, как справляться с трудностями. Что я и делаю.

На какой-то миг воздух между ними, казалось, задрожал от напряжения. Но даже если резкость Джейн задела мисс Спеллинг, она поспешила спрятать свои чувства под маску равнодушия.

– Ясно… – Она посмотрела на даму, сидевшую рядом с леди Ланзбури, – та манила ее пальцем, унизанным сапфирами. – Простите, мисс Мортимер, меня зовут.

Джейн кивнула, испытывая раздражение оттого, что от нее так быстро отмахиваются.

– Да, конечно. Не смею вас задерживать.

Граф Ланзбури посмотрел Лидии вслед и повернулся к Джейн. Ее фиалковые глаза под длинными ресницами следили за Лидией. Он едва мог скрыть изумление. Джейн сильно переменилась благодаря платью, открывавшему ее лебединую шею. Он впервые заметил ямочку у нее на подбородке и чувственный изгиб алых губ. Увидел крошечную родинку у нее на скуле. Джейн Мортимер чувственна, соблазнительна и пышет здоровьем… Но среди элегантных и утонченных гостей она явно чувствует себя не в своей тарелке.

Черты его лица смягчились, когда он понял, как, должно быть, рассердило и унизило ее бездумное замечание Лидии.

– Прошу прощения за Лидию, – проронил он. – Ей не следовало так говорить о вашем отце. Вижу, она обидела вас своей… откровенностью.

В любое другое время его вежливость и предупредительность польстили бы ей, но сейчас она пришла в замешательство и покачала головой.

– Ее так называемая откровенность граничила с грубостью!

– Мне очень жаль, что вы так расценили ее слова. Лидия американка и привыкла говорить все, что думает, – вежливо заметил он, стараясь сгладить неловкость.

– Это ее не извиняет. Я не привыкла к американцам, но вовсе не испытываю к ним предубеждения. Мисс Спеллинг не следовало говорить то, что она сказала. Я никому не позволю дурно отзываться о моем отце! Он был хорошим, умным человеком и любящим отцом. Лучшего и желать нельзя!

Лицо Кристофера вдруг сделалось отчужденным, рассеянным и даже суровым.

– Вам очень повезло, мисс Мортимер. Больше, чем вы сознаете. – Едва заметно склонив голову, он добавил: – Простите.

Она сделала шаг назад и чопорно поклонилась.

– Конечно, – произнесла она, ошеломленная странным томлением в груди.

Джейн удивилась тому, какое разочарование испытала после внезапного ухода графа Ланзбури. Она смотрела, как он оживленно беседует с гостями, собравшимися вокруг его матери. Гул голосов и смех делались все громче. Джейн поймала на себе взгляд леди Ланзбури. Хозяйка дома следила за их разговором; она не настолько погрузилась в собственные мысли, чтобы не заметить, что происходит в нескольких шагах от нее.

Джейн снова украдкой посмотрела на графа Ланзбури. Как старательно она наряжалась, надеясь, что он заметит ее! Ей хотелось что-то сделать, чтобы он вынужден был посмотреть на нее и, если не увидеть ее по-настоящему, хотя бы понять, что она обладает способностями и умом… Хотелось поймать его особый взгляд, тот, который он приберегал для других женщин, ласкающий взгляд, который без слов говорил им, что в тот миг они – самые важные для него персоны на свете. Никогда еще ни один мужчина не казался ей таким красивым и таким далеким, и никогда сердце ее так не томилось. Джейн знала, что ей предстоит побороться за его внимание. Было бы безумием считать себя ровней ему. Она заметила, как граф Ланзбури улыбнулся, глядя в лицо мисс Спеллинг. На один ужасный миг ее охватила страстная ненависть к сопернице, такая ужасная и такая неожиданная, что она сама испугалась.

Обычно Джейн не стеснялась общества и могла спокойно вступать в общий разговор, но что-то в манере держаться графа Ланзбури, который завладел вниманием окруживших его гостей, и присутствие мисс Спеллинг заставили ее держаться в тени.

Она не слышала, что он говорит, но даже издали разглядела, что его слушают не просто из вежливости. Граф буквально завораживал окружающих. Вот он рассмеялся в ответ на обращенное к нему замечание, поднял голову и заметил, что Джейн на него смотрит. Он удивленно поднял брови и возобновил разговор.

– Кристофер, полно вам! – сказала мисс Спеллинг, властно беря его под руку. – Терпеть не могу стоять на солнце. Может быть, прогуляемся?

Они стали фланировать по парку, знакомясь и обмениваясь приветствиями с другими приглашенными; Лидия плыла чуть впереди, прекрасно сознавая, какой породила переполох, и, очевидно, наслаждаясь всеобщим вниманием. Стоя на другом краю зеленой лужайки, похожей на пышный зеленый ковер, Джейн смотрела, как граф Ланзбури ведет мисс Спеллинг в сторону беседки, где сидели несколько гостей, вокруг которых сновали слуги.

Подошедшая леди Ланзбури будто прочла ее мысли.

– Итак, Джейн, вы познакомились с мисс Спеллинг. – Она глубоко вздохнула, покачала головой, наблюдая за сыном и своей будущей невесткой – оба оживленно беседовали с гостями. – Она американка – что, по-моему, многое объясняет. И она привлекательна… вы со мной согласны, Джейн?

– Как я могу не согласиться? Она очень красива.

– Да, – ответила леди Ланзбури суховато и как-то рассеянно. – У нее есть молодость, красота, прекрасные связи, богатство… и определенная известность в высшем обществе. Чего больше может мужчина желать в женщине?

Услышав задумчивое замечание леди Ланзбури, Джейн, по-прежнему наблюдавшая за парой, подумала: возможно, деньги… как и недвижимость… – вещь полезная. И у Лидии Спеллинг все это есть, ведь она единственная дочь миллионера-американца. Но была бы она так же желанна, если бы не одевалась у лучших французских кутюрье и не утопала в роскоши и богатстве? Не деньги ли порождали многочисленные взгляды и тихие намеки, которыми обменивались в обществе при ее появлении?

– Ее отец очень богат, – продолжала леди Ланзбури, – он удачно вкладывал деньги в промышленность – железные дороги, производство оружия и товары широкого потребления. Но он не вхож в светское общество. Возможно, многие считают мисс Спеллинг хорошей партией, хотя богатых выскочек не принимают в кругах потомков первых поселенцев.

– Значит, про мисс Спеллинг можно сказать, что она сделала верный ход.

– Вот именно. Судя по всему, англичанам очень нравятся ее открытость и независимость; многие находят ее очаровательной. Конечно, так оно и есть. Лидия – единственная дочь мистера Спеллинга. Ее отец весьма тщеславен. Он хочет, чтобы его дочь получила самое лучшее, по его мнению, то есть титул. Вот почему он привез ее в Европу, где ею многие восхищаются, как редким бриллиантом. Бриллиантом, созданным по меньшей мере для того, чтобы находиться в тиаре. Кристофер может дать ему то, что он хочет. Надеюсь лишь, что мой сын знает, что делает.

– Уверена в этом, леди Ланзбури, – ответила Джейн, стараясь не выдавать зависти к Лидии Спеллинг и жалея, что не она сейчас гуляет по парку рука об руку с графом Ланзбури.

– А я, Джейн, совсем в том не уверена. Я очень люблю сына, но у него есть свои недостатки. Я беспокоюсь, желая, чтобы он поступил правильно. Разумеется, я не хочу, чтобы мои слова достигли его ушей. В конце концов, он взрослый и сам решит, на ком ему жениться. Но будь я азартна, я бы поставила на то, что он в нее не влюблен.

– Не все женятся по любви, – тихо заметила Джейн. – В некоторых странах, где мне довелось побывать, о браках договариваются родители жениха и невесты. Иногда молодые впервые видят друг друга только после свадьбы. Я слышала, что любовь и брак – две разные вещи.

Леди Ланзбури окинула ее внимательным взглядом.

– А каково ваше мнение, Джейн?

– Что те, кто придерживается такого мнения, – к сожалению, люди циничные. Какой еще, кроме любви, может быть повод для того, чтобы жениться?

– Например, необходимость произвести на свет детей.

Джейн посмотрела на леди Ланзбури с притворным изумлением.

– Ах! Я не знала, что для того, чтобы зачать детей, обязательна брачная церемония.

Леди Ланзбури рассмеялась.

– Джейн, какое безнравственное замечание! Боюсь, услышав его, многие будут шокированы.

– Возможно, замечание и безнравственное, но вместе с тем разумное.

Улыбка леди Ланзбури увяла.

– Джейн, вы – чудесное создание, и я с удовольствием продолжу с вами беседу о браке… как-нибудь в другой раз. – Она снова посмотрела в ту сторону, куда ушел ее сын, но потом, взяв себя в руки, повернулась к Джейн. – Простите, дорогая, за мою откровенность, но… то, что я сказала о Кристофере… надеюсь, я могу положиться на вашу тактичность.

– Конечно, леди Ланзбури, – серьезно ответила Джейн. – Я не предам ваше доверие.

Они переглянулись; судя по всему, они прекрасно поняли друг друга.

– Спасибо, Джейн, – сказала леди Ланзбури.

Решив, что дела графа Ланзбури ее не касаются, Джейн сочла благоразумным придерживать свои взгляды на брак при себе. За то время, что она узнала леди Ланзбури, она поняла, что той нравится откровенное дружелюбие. Они часто беседовали по душам. Леди Ланзбури нельзя было назвать скрытной. Она призналась Джейн, что восхищается ее тетей Кэролайн, которая после смерти мужа десять лет назад нашла себе достойное занятие.

Наблюдая за Октавией, которая не сводила взгляда с брата, Джейн заметила, что щеки у девочки раскраснелись, а глаза блестят.

– Леди Октавия, вы хорошо себя чувствуете?

Девочка кивнула и тихо сказала:

– Мне не нравится приятельница Кристофера, она всегда злая. И вообще… Она мне не друг.

Октавия задрала голову и посмотрела на Джейн. Нечто неуловимое указывало на ее хрупкость; она казалась слабой, как летний цветок, и ее личико дышало странной трагичностью, которая всегда глубоко трогала Джейн.

– Джейн, мы с вами всегда будем друзьями, верно?

– Верно, леди Октавия. Я всегда буду вашим другом, – с неподдельной теплотой ответила Джейн.