– Как жаль. Но я уверен, грязь можно отстирать, – сказал Лоуренс, будто отмахиваясь от Виктории, а сам подумал: вряд ли мужчина смог бы оторвать глаз от столь очаровательного существа, и взглянул на спутницу. – Клара, тебе, наверное, чертовски хотелось обогнать меня, потому и понесло кратчайшим путем. По-моему, это мошенничество.

– Я уже жалею об этом, – раздраженно ответила Клара. – Иначе бы, к своему несчастью, не наткнулась на эту девушку.

Виктория смотрела на нее, пылая праведным гневом, джентльмен не сдвинулся с места, насмешливо приподнял бровь, будто находя эту ситуацию забавной. Но, боже мой, этой женщине хватило наглости огрызаться и взвалить всю вину на девушку! Виктория расправила плечи, подняла голову, ясно давая понять, что не собирается переходить к обороне.

– Я вам не девушка, – выпалила она. – Неужели вам не достанет порядочности хотя бы извиниться?

– Ни за что. – Холодные глаза Клары сверлили Викторию. – Даже не подумаю. Мне не за что извиняться.

– Будет вам, барышни. Насколько я понимаю, вы обе ни в чем не виноваты. Конечно же это просто несчастный случай. – Лоуренс смотрел на Викторию с неодобрением. – Но и вспыльчивы же вы, барышня. Если не сумеете обуздать свой нрав, беды не миновать.

– К тому же она очень груба, – добавила Клара.

Эти слова не только не заставили Викторию молчать, но и вызвали новый прилив гнева.

– Я бы не стала называть это грубостью, скорее заслуженным возмездием. Мне неприятны люди, замахивающиеся на меня хлыстом. – Виктория посмотрела джентльмену прямо в глаза. – Сэр, вам следовало бы внимательнее следить за своей женой.

Клара повернулась к Лоуренсу и чуть насмешливо приподняла изящную бровь.

– Жена, – тихо пробормотала она. Выражение ее лица смягчилось, когда она нежно взглянула на мужчину. – Хорошая мысль.

– Вы ошибаетесь, – растягивая слова, устало произнес джентльмен, избегая смотреть Кларе в глаза. – Она не моя жена. – «И никогда ею не будет».

«Даже нечего стараться», – подумала Виктория, заметив, как сердито сверкнули от огорчения глаза женщины. Она догадалась, что джентльмен рассеян и не собирается затевать разговор о браке, в отличие от своей спутницы. Виктория осознала собственную ошибку и при других обстоятельствах мучительно переживала бы подобный промах, однако сейчас ей было все равно. Когда лошадь женщины захотела дотянуться до нее, она отскочила.

Позабавленная ее пугливостью, Клара рассмеялась, чуть приподняв красивые брови:

– Не пугайтесь. Она не кусается.

– Мне приходится полагаться лишь на ваше слово, – с негодованием ответила Виктория. – Если лошадь такая же, как и хозяйка, у меня есть все основания опасаться. Извините, мне пора идти.

– Вы точно не ушиблись? – спросил джентльмен, томно глядя на нее, одарив плутоватой улыбкой, отчего глаза женщины гневно сверкнули.

Вспомнив, что сегодня мужчина вторично задает этот вопрос, Виктория не отвела взгляд. Сверкавшие голубые глаза разглядывали ее с огромным интересом, будто она достойна пристального и глубокого изучения. В то же время его глаза излучали неподдельный восторг. С каждым мгновением казалось, будто Виктория съеживается все больше.

– Со мной все в порядке, – ответила она и тут же отвела взгляд.

– Вы в Эшкомб?

– Да, но это вас не касается.

– Как раз наоборот, касается, – вкрадчиво ответил Лоуренс.

– Каким образом?

– Вы находитесь на моей земле.

После этого заявления наступила оглушительная тишина.

– Понимаю, – ответила Виктория тихим сдавленным голосом, догадавшись, с кем разговаривает, и поняла, что угодила в ловушку. Тем не менее постаралась не показать это. – Вы – лорд Рокфорд!

До этого Лоуренс был удивлен, сейчас же немного растерялся.

– Вы слышали обо мне?

– Кто же в этих краях не слышал о вас?

Опасаясь потерять самообладание, Виктория кивнула и пошла дальше.

Клара провожала ее взглядом, затем в отчаянии набросилась на Лоуренса, видя, как тот теплым взглядом провожает удалявшуюся девушку. Обидевшись на то, что он смотрит на нее совсем не так, Клара дала волю гневу, злобно сверкнув глазами.

– Почему ты ничего не сделал? Поверить не могу, эта девчонка сломала мой хлыст. Я не знаю, кто она, но клянусь, она поплатится за это. Неотесанная наглая девица. Ее следует поставить на место. – Она не сводила глаз с удалявшейся девушки с прямой спиной и высоко поднятой от негодования головой, шляпка которой прыгала на спине.

– За что? За сломанный хлыст или уязвленную гордость? Будь разумной, Клара. Ты ведь собиралась ударить ее. Она лишь защищалась.

Клара посмотрела на него в упор, лицо исказил гнев. Она пыталась скрыть боль, вызванную его явным интересом к Виктории.

– Как ты смеешь занимать сторону этой девчонки и выступать против меня! Она всего лишь выскочка.

– Не говори глупостей. Успокойся. Держи эмоции в узде. Ты и так загнала ее в канаву. Меня удивляет то, как ты на это отреагировала. В обычных условиях ты бы даже не снизошла до того, чтобы заговорить с такой девушкой, тем более признать ее существование, пытаясь нанести удар.

– В любом другом случае я бы осадила ее за такую дерзость, но не могла же я проехать мимо, когда она упала в канаву.

– Если бы ты ударила ее хлыстом, могли бы возникнуть большие неприятности. Поехали. Я провожу тебя до Грейнджа.

Разозленная и обиженная его безразличием, Клара решительно потянула поводья, развернула лошадь и ускакала, смахнув предательскую слезу, катившуюся по щеке.

Диана, ее сестра, вышла замуж за Натана, младшего брата Лоуренса, а Кларе хотелось любой ценой заполучить в мужья Лоуренса Рокфорда, только что вернувшегося из зарубежных странствий. Но тот относился к ней чуть вежливее, чем к слугам. Клара смотрела на него с нескрываемой тоской всякий раз, когда он наведывался к брату в Грейндж. Вопреки циничному поведению, в нем чувствовался самец, привлекательный, как грех, и столь же озорной. При этой мысли ее сердце билось быстрее. Каждый, кто заглядывал в эти циничные голубые глаза, догадывался, что в превосходном Лоуренсе затаился отнюдь не робкий наивный дух. Скакал ли он верхом, танцевал ли на балу, он выглядел в кругу спутников пантерой среди безобидных котят.

Вдруг Лоуренс вспомнил, что забыл спросить имя юной леди. Нет сомнений, она одна из девушек, живущих в деревне. Он пожал плечами и продолжил путь.

Как только лорд Рокфорд и его спутница скрылись из виду, Виктория замедлила шаг. Нервы натянулись, гнев не знал границ. Постепенно шок и возмущение тем, что с ней говорили свысока и чуть не ударили хлыстом, проходили. Виктория чувствовала стыд оттого, что только что вела себя неподобающим образом в присутствии лорда Рокфорда из Стоунгрейв-Холл.

А та женщина, кем бы она ни была, выказала невоспитанность и высокомерие. Видно, выходка наездницы и реакция самой Виктории говорили о том, что годы, проведенные в школе-интернате, где твердили о необходимости всегда вести себя с достоинством, грациозно и утонченно, ее ничему не научили. Она по-прежнему оставалась дочерью учителя деревенской школы, и люди вроде Клары всегда напомнят об этом. Виктория надеялась, что больше не увидится с той парочкой. Такие люди жили в недосягаемом для нее мире и поэтому навсегда исчезнут из ее жизни.

Виктория добралась до деревни. В огромном пространстве, покрытом вереском, паслись овцы, деревенские жители занимались своими делами. В дальнем конце зеленого луга находился постоялый двор «Погонщик скота» и кузница мистера Прайса. На следующем доме красовалась вывеска мастерской по ремонту колес, далее булочная мистера Уоллера, затем мясная лавка, после нее деревенский магазин, в котором продавалось все, что могло понадобиться в сельской жизни.

Взгляд Виктории застыл на здании в стороне от деревни, в конце мощеной дорожки напротив церкви. К горлу подкатился ком. Это была школа, где учительствовал ее отец. После его смерти они с матерью перебрались в коттедж за церковью. Дойдя до него, она открыла ворота, подошла по короткой тропинке к двери и заметила, что цветник зарос и требует немедленного ухода. Виктория потянула за ручку и обнаружила, что дверь заперта. Она приблизилась к окну и заглянула внутрь. Матери не было видно, огонь в камине не горел. К тому же Виктория не увидела знакомого стола и кресел у камина. Она нахмурилась и отступила от окна. Может быть, миссис Ноулс, жившая по ту сторону дороги, знает, где разыскать мать.

Миссис Ноулс, невысокая занятая, домовитая вдова, жившая вместе с сыном Недом, всегда с добротой относилась к ней и матери. Сын занимался лошадьми хозяина в Холле. Увидев Викторию на пороге дома, миссис Ноулс от удивления раскрыла рот, обрадовавшись, и пригласила ее войти в дом.

– Вы только взгляните. Ты стала настоящей красавицей. Мать будет горда тобой.

В коттедже было тепло, среди запаха выпечки чувствовался аромат пчелиного воска. К деревянному полу были прикреплены ковры, к камину придвинуты два удобных кресла, под окном на столе с раздвижными ножками лежала стопка аккуратно сложенного белья, стоял медный кувшин с весенними цветами.

– Наверное, тебе не терпится узнать, где мама.

Миссис Ноулс предложила ей сесть у камина и выпить чашку чаю. Виктория отказалась.

– Да, миссис Ноулс. Я хотела преподнести ей сюрприз. Я… я знаю, в последнее время ей нездоровится. Я очень переживала за нее. Потому и приехала, не могла больше оставаться в школе, зная, что она больна.

– Да. Разумеется, ты права. Ей стало совсем плохо после того, как ты вернулась в школу. Я советовала ей написать, чтобы ты вернулась и поухаживала за ней, но она и слышать не захотела об этом.

Виктории стало стыдно. Мать начала кашлять больше года назад. В действительности ее уже пару лет донимал кашель, который она называла щекочущим, но отказывалась выяснить его причину. Прошлым летом кашель редко прекращался, и мать уступила просьбам дочери позволить врачу осмотреть себя. Тот подтвердил, что у нее чахотка. Смирившись с тем, что жить ей осталось недолго, мать настояла, чтобы дочь вернулась в школу и училась до тех пор, пока болезнь совсем не одолеет.

– Я была нужна матери. Мне следовало остаться здесь.

– Когда ты уезжала, я обещала тебе присмотреть за ней. Имей в виду, я делала все, что могла. Но ей нужен уход, который я не могла обеспечить.

Страх завладел Викторией. Она посмотрела на миссис Ноулс и заметила тревогу в ее глазах. Значит, положение серьезное. Казалось, кровь стынет в жилах.

– Она очень больна, да?

– Да, девочка. Это правда.

– Где же она? Куда ушла?

– Сюда пришел хозяин и забрал ее в Холл.

– Хозяин? – Виктория уставилась на нее. – Лорд Рокфорд? Как странно? Но… я не понимаю. С какой стати?

– Лорд Рокфорд узнал, что матери очень плохо, и решил, что в Холле за ней будут лучше ухаживать. Наверное, это как-то связано с тем, что она служила горничной у его матери.

– Но это было давно, еще до того, как она вышла замуж за моего отца.

– Виктория, как бы там ни было, думаю, хозяин чувствовал себя в долгу перед ней, когда вернулся из Лондона. Он сделал так, чтобы ее перевезли в Холл со всеми удобствами.

– А коттедж? Когда я заглянула в окно, он показался пустым.

– Его готовят для следующего жильца.

– Следующего жильца? – Лицо Виктории побледнело. – Вы хотите сказать, лорд Рокфорд выставил нас из дома?

– Ну, не совсем так.

– Тогда где наши вещи, мебель?

– Все упаковали и отвезли в Холл.

– Но он не имел права. Это наше жилище.

– Тебе по карману оставить его за собой? – тихо спросила миссис Ноулс.

– Разумеется. Отец хорошо позаботился о нас. Как же иначе мать смогла бы отправить меня в школу?

Миссис Ноулс, молча, отвернулась и стала помешивать что-то в горшке, стоявшем на каминной полке для подогревания пищи. Как Бетти сумела отправить дочь в школу, это ее дело, однако миссис Ноулс с самого начала догадалась, что здесь кроется еще что-то.

– Ладно, коттеджем займешься потом, когда поговоришь с матерью. В первую очередь следует позаботиться о ней.

Виктория молчала, раздумывая над тем, что услышала от миссис Ноулс, не веря в случившееся. Она думала о лорде Рокфорде. Черты его лица хорошо запечатлелись в ее памяти. Она не сомневалась, что этот мужчина сыграет какую-то роль в ее жизни, займет важное место.

– Вы правы. Я должна увидеть мать. – Виктория преодолевала боль, теснившую грудь. Не хотелось думать о своем доме. Мать все объяснит. Однако Виктории претила мысль снова встретиться с лордом Рокфордом.

– Скоро стемнеет, а к Холлу добираться через пустошь долго. Ты же не собираешься туда в такую пору. Кто знает, что может случиться с девочкой, которая идет туда одна.

– Придется, миссис Ноулс. Если пойти прямо сейчас, я успею сразу после наступления темноты.

– Нет, девочка. И слышать об этом не хочу. Нед чем-то занимается позади дома. Я позову его, он отвезет тебя на своей двуколке.

– Спасибо. Я вам очень признательна, миссис Ноулс. Приятно слышать, что вы ухаживали за моей матерью. Не знаю, как отблагодарить вас.

– Перестань. Разве друзья не должны помогать друг другу в трудные времена. Схожу за Недом. Чем раньше ты поедешь, тем лучше.

Нед охотно отвез ее в Холл. Виктория знала его всю жизнь. Этот парень не любил пустопорожних разговоров. Ее это устраивало, ибо во время поездки до Холла она могла предаться своим мыслям. Она еще ни разу не бывала там, а хозяина увидела лишь сегодня. В детстве Виктория играла на пустоши, часто стояла у закрытых ворот и смотрела на дом, даже не догадываясь, что однажды войдет в него, да еще при таких обстоятельствах.

Старого лорда Рокфорда все уважали. Его младший сын Натан любил веселье, предпочитал лошадей и деревенские развлечения, тогда как старший сын Лоуренс слыл угрюмым самонадеянным человеком.

Ходили слухи, будто после романтического разрыва Лоуренс покинул Англию и отправился за границу в поисках новых деловых связей. Судя по всему, он здорово преуспел в этом. Поговаривали, Лоуренс приобрел обширные участки земли в Америке, владел флотилией, складами в Америке и Лондоне, забитыми шелками, восточными пряностями, канадскими мехами, станками, которые он продавал ткацким фабрикам Ланкашира^[4]. «Рокфорд энтерпрайзиз», его компания, располагалась в Лондоне. Нажив несметные богатства, Лоуренс стал самым влиятельным человеком на севере Англии.

Когда Виктория была маленькой, мать потчевала ее рассказами о времени, когда она служила горничной у его матери, часто говорила о больших празднествах, которые там устраивались во времена прежнего хозяина. Виктория слушала с широко раскрытыми, полными удивления глазами и переживала все в своих мечтах. Она не знала, чего ожидать, когда окажется там. Как поведет себя лорд Рокфорд, увидев ее.

Небо темнело, пока они углублялись в пустошь. Показалась задняя часть Холла, окруженного высокими стенами. Огромное темное и мрачное здание расположилось среди просторных парков, лужаек и выглядело грозно, возвышаясь на три этажа, в небо устремлялись готические башенки.

Проехав через высокие кованого железа ворота, Нед направил лошадь к длинной прямой подъездной дорожке, покрытой гравием, однако нигде не было заметно никаких признаков жизни. Волнение Виктории возросло тысячекратно при виде столь огромного сооружения. Она почувствовала себя ниже ростом и незначительной. Дверь открыла экономка, миссис Хью. Виктория представилась, и миссис Хью впустила ее. Едва успела Виктория войти, как ее тут же окутало тепло от ярко пылавшего огня в глубине каменного камина.

Миссис Хью грустно покачала головой. Как только хозяин узнал о болезни Бетти, он тут же поднял на ноги домочадцев и сделал все, чтобы ее перевезли в Холл.

– Хозяин не жалел ни сил, ни средств, чтобы обеспечить вашей матери уход. Он просто воплощение доброты.

– Я в этом не сомневаюсь и благодарна ему.

– Мисс Льюис, ваша мама очень больна. По правде говоря, она не в силах подняться с постели, – рассказывала экономка тихим безрадостным голосом. – Мне очень жаль.

– Пожалуйста, отведите меня к ней.

– Конечно. Идемте со мной.

Виктория последовала за экономкой по широкой дубовой лестнице и оказалась в длинной галерее. Здесь все выглядело величественно и внушительно. На стенах висели картины в позолоченных рамах, в нишах стояли грациозные статуи, под ногами стелился мягкий персидский ковер. Виктория не привыкла к подобному великолепию, к тому же думала только о матери, поэтому больше ни на что не обращала внимания.

Ее провели на половину прислуги. Преодолев несколько поворотов, они вошли в комнату матери, небольшую, но удобную с великолепным видом на пустошь. На туалетном столике у окна стояли две вазы – одна с цветами, другая с фруктами.

Мать лежала в постели. Ее лицо сохранило прежнюю красоту, хотя кожа, в силу возраста, поблекла. Длинные седые волосы были заплетены и спускались на плечо. Кожа была столь бледной, что казалась почти прозрачной. Когда-то высокая и изящная, сейчас она совсем исхудала, губы посинели.

Виктория знала: мать всегда старалась изо всех сил, но никогда не любила ее так сильно, как отец, редко брала ее на руки. Она не помнила, чтобы мать приходила поцеловать ее перед сном, за редкими случаями, когда болела в детстве. Когда Виктория пыталась обнять мать, ее нежно отстраняли, говоря: «Не сейчас, Виктория. Мама устала». Отец проявлял к ней больше любви, качал на коленях, читал разные истории, по-медвежьи обнимал, когда она ушибалась. Виктория все время думала, что доставляет матери слишком много неприятностей и поэтому та обрадовалась, когда дочку отправили в школу. Лишенная отца, девочка скрывала боль, замкнулась в себе и какое-то время пребывала в растерянности. Но теперь, видя, насколько больна мать, решила думать только о хорошем, забыть о непрочности своего положения и постоянной тревоге.

Открыв глаза и увидев Викторию, Бетти слабо улыбнулась:

– Вот это да! Это же Виктория! Неужели это ты? Какой чудесный сюрприз. Я думала, ты приедешь только через несколько недель.