– Люди Черепахи, – тут же выдал я, пожимая плечами, – Они же все организовывали.

– И откуда у боярского сопляка выход на китайцев? – отморозок всея Питера причастился к кальяну.

– Ответ на этот вопрос кроется в другом вопросе – почему он не в земле с моей пулей в брюхе, – взгрустнул я, – Томилин, главный полицмейстер города, как вы знаете, женат на младшей Оргазовой. У них, у Оргазовых, он и хранит свои накопления из полученных взяток, поэтому к словам Оргазова-старшего прислушивается крайне внимательно, даже, можно сказать, чутко. Сами Оргазовы под князьями Крутовыми, а Молотов у нас как раз ублюдок Крутова. Выслуживающийся.

– То есть, он копает под тебя, а ты его не трогаешь потому…, – скучающе протянул Красовский.

– Потому что с чьей-то легкой руки, господин Красовский, я получил прозвище Княжеубийца, – кисло посмотрел я на просиявшего отморозка, – И мне сделали строгое внушение, что счет русским князьям закрыт. Литовских можно, венгерских нужно, румынов могу вообще хоть всех вырезать, а вот русских больше ни-ни.

– Ну и причем тут князь, если тебе его ублюдок мешает?

– А за ним следят плотнее, чем за девственностью Крутовой-младшей. Молотов лишь наживка, от чего и бесится.

Матвей Молотов, он же княжеский ублюдок, был еще тем ублюдком – очень амбициозным, но не более того. Несмотря на патронаж отца и хорошую кровь, он не смог добиться в академии каких бы то ни было существенных успехов. Про таких как раз и говорят «крепкий середнячок». Это, разумеется, не устраивало ни самого Матвея, ни его отца, но меня не касалось никак. Однако, когда год назад слухи дошли и до академии, что в её стенах изволит учиться Истинный, князь и его послед решили, что мне нужен друг.

Тогда я был затуркан как Медичи, так и женой графа Азова, понаехавшей в Питер, ну и ответил прилюдно назойливому типу от всей души. А потом ему еще и морду на дуэли набил. Ногами. А затем, когда смертельно обиженный бастард попытался по извечной привычке гиен ударить в спину, еще и устроил козлу ледяной душ, причем, замачивал последнего, пока не вмешался даймон академии. В итоге Молотов провел почти четыре месяца на больничной койке, перешел из середнячков в отстающие, а ко мне заимел лютую ненависть, которой его папаша вскоре придал правильный вектор. Теперь Матвеюшка вовсю русофилил в академии, изрекая пространные вещи о том, что иноземные выскочки типа меня столько благ иметь не должны, а в свободное время, под покровительством того самого Томилина, который главный полицмейстер, пытался за мной следить и гадить.

– Ну давай поговорим с нашим полицмейстером? – усмехнулся мой собеседник, – Он человек опытный, надежный, тринадцать лет на посту, как никак.

– Не, – вяло помахал я рукой, – Уверен, что этого от меня и ждут. Крутов удивительно много знает о моих делах и оперативно узнает новое. Я хочу узнать, откуда ему птички в клювике все приносят.

– Смотри… если бы не наши предосторожности, ублюдок с полицейскими сейчас бы этих куколок в машины грузили б, – кивнул бандит на девчоночье изобилие вокруг, – И досматривали бы… месяц.

– Просто передохли бы через пару дней, – помахал я рукой, – Рао Тан теперь полноценный Лорд Поднебесной, хоть и темный, покушение на его собственность не простили бы.

– Да? – удивился Красовский. Затем его смазливое лицо приняло подозрительное выражение, а он сам, схватив мундштук кальяна, тщательно к нему принюхался. Затем, потыкав пальцем с повелительным видом, вынудил одну из голопопиков подтащить курительницу, которую тоже тщательно обнюхал. Закончив органолептическую экспертизу, Красовский с обиженно-восхищенным видом обвинил меня, – А дури-то нет!

– Конечно, нет, – пьяно кивнул я, – Просто бухаем в хорошей компании. Ничего криминального. Тут даже рабынь нет ни одной, у всех девчонок документы имеются.

– Дайхард, хитрая ж ты жопа…

– К вашему приходу я бы их всех уже обледенил. Но никто не пришёл. Благодаря вам.

– Ну, бывает. Выпьем?

– Выпьем!

Не говорить же человеку, что у меня еще и Мао Хан в засаде с пулеметом на улице сидит. И три гоблина с гранатами. Плюс люди Азова на проводе. Графу тоже очень интересно, с чего князь лезет не в свои дела. Крутов и рядом нигде не лежал ни с силовыми доспехами, ни с материалами для них. Так что ему надо?

Хорошо сидим. Очень я устал от всех этих цирковых маневров среди знати, несмотря на то что всю информацию по новому недоброжелателю спокойно добыл, общаясь с аристократами. Настолько устал, что настоял, чтобы мы с Кристиной вернулись на полноценное обучение в академию. Пора отдохнуть.

Производство в княжестве почти закончило свою трансформацию из свечного заводика в отлаженное предприятие по изготовлению мелкосерийных партий силовых доспехов. Несколько мелких филиалов, раскиданных по стране, занимаются в основном ремонтом государственных егерских доспехов. Со счетов основной имперской фабрики приходят стабильные отчисления за каждое нововведение. Сами доспехи уже настолько хороши, что их носят как егери, так и возглавляющий их ревнитель. С перевозкой такой груды металла дела обстоят туго, но мы над этим работаем.

Силовые доспехи, прозванные каким-то умником «бронёй Хрен Сдохнешь» быстро набирали популярность в мире.

…и за это тоже стоило выпить!

Глава 2

– Позвольте мне вам выразить своё восхищение, княгиня! Вы прекрасн…

– Нет.

(легкий шум от нескольких зевак)

– Как холодно… я потрясен и удручен, но, может бы…

– Я замужем. Прекратите мне надоедать.

– Я ни в коей мере не собирал…

– Вы продолжаете. Оставьте меня, немедленно.

– Но позвольте хотя бы…

Истинная княгиня, Кристина Дайхард, сильно изменилась за прошедшее время. Моя жена чуть-чуть подросла, её тонкая и звонкая фигура по-прежнему осталась очень изящной, но при этом приобрела женственные формы, которые она полюбила подчеркивать легким корсетом. Наша связь через китайские татуировки, покрывающие немалую площадь тел, работала великолепно, позволив моей дражайшей супруге полностью проигнорировать те печальные вещи, что делает природа с рожавшей женщиной.

Характер, правда, стал у неё лишь суровее и жестче. Для посторонних.

– Кара темного покрывала!

– ААА!!!

Обогнув корчащегося на земле дурака, вокруг которого быстро рассеивался черный туман, я подошёл к жене.

– Ни на минуту тебя оставить нельзя, – улыбнулся я девушке, поймав паузу в воплях пострадавшего, – Что это за тип? Никогда раньше его не видел.

– Пойдем отсюда, я расскажу по дороге.

Взяв супругу под руку, я, кивая по пути знакомым студентам и студенткам, направился подальше от стонов человека, познавшего тяжесть детского наказующего заклинания семейства Терновых. По дороге оказался «обрадован» новостями – к нам решили докинуть немалую кучку москвичей, оказавшихся чем-то не ко двору в центральной академии страны. Хулиганы, неуспевающие, прогульщики, прочие нарушители спокойствия.

– Нам скинули всех, – желчно бурчала бывшая Тернова, – Видишь кого-нибудь из преподавателей? Не видишь. А знаешь, почему?

– Преподавательский состав надеется, что первым делом москвичи сцепятся с нами, что и происходит, – кивнул я, – Вполне разумно, учитывая, какие там нравы.

В московской академии очень любили сталкивать студентов лбами в потешных, а иногда и серьезных ссорах, дополнительно мотивируя их на развитие, а себя любимых попросту развлекая. Родители, преподаватели, зрители со стороны, все участвовали в этой сложной и далеко не приятной для участников игре. Довольно глупое занятие, так как обиды мало кто забывал, что бы они там другого не утверждали.

– Что будем делать?

– Будем гулять и наблюдать, – решил я, – Всех бузотеров вызываем на тренировочную дуэль, а потом бьем, но в меру, без унижений. А потом пошлем открытое письмо с выражением сожалений о качестве воспитания родителям побитого.

– А не круто ли? – засомневалась жена, тряхнув своими длинными черными косами.

– Ты сомневаешься в том, что московские изгои не начнут нам с тобой гадить при первой же возможности? – весело хмыкнул я, останавливаясь и кладя девушке ладони на талию, – После того, как граф Огарев прикатил из Аргентины, удачно толкнув там партию «Увальней» за несусветные деньги, мы с тобой стали врагами для любого паразита, желающего заработать на перепродаже!

Что да, то да. Умный граф, решивший, что оборонит свои земли и по старинке, просто-напросто перевел полученные от государства силовые доспехи в солидный денежный куш. А затем, как водится у таких личностей, и похвастался подобным. Меня от такого пассажа переклинило почти на месяц, но результатом стала новая линейка доспехов – более мощных, с более плавным ходом и нагрузкой побольше. Казалось бы, все счастливы? А вот фиг! К этим доспехам мы вместе с русскими волшебниками разработали диагностический ремонтный стенд, без которого определить неисправность, или там, разобрать броню, было практически невозможно. Император почти сразу распорядился перевести всё производство на новую модель, а мне поручил разработать товар на экспорт – пожиже и попроще. Что сделать было раз плюнуть.

Многочисленные любители халявы в столице были вынуждены втянуть в себя как уже распущенные слюни, так и воздух. А графу Огареву выписали умопомрачительных люлей.

Причем, что совсем уж иронично, девяносто процентов моих производств вне княжества сейчас было забито госзаказами, а обе фабрики батюшки-царя Петра Третьего (третья тоже строилась) трудились, массово выпуская экспортные модели. В казну рекой текли деньги, подпуская ручеек только в наш с Азовым карман, что невероятно бесило всех, стоящих на берегу. Впрочем, за рубежом тоже бесились. Одна только Германия, жадно давящаяся бывшей Польшей и бурчащая на соседскую Франкию, исправно платила за каждую партию доспехов, вполне довольная происходящим. Или делала вид. То, что Петр Третий не снял стружку с немцев при дележке Польши было менее вероятно, чем отсутствие мерзких ветров в Питере.

– Смотрю, ты нашла мужа себе под стать, Злючка! – девичий стервозный голосок, раздавшийся у меня за спиной, заставил обернуться.

И… я увидел москвичку. Сферическую. Даже в вакууме.

Иначе и не скажешь. На дорожке, где мы только что шли, стояла молодая девушка, обладательница фигуры модели «песочные часы», а также двух сильно обнаженных сисек уверенного четвертого размера. Все остальное, впрочем, было прикрыто чем-то, что в прошлом могло называться женской формой нашей академии. Перешита она была наглухо, превратившись в нечто обтягивающее, укороченное и украшенное кружевами. По бокам от этой дивы, точнее, за её спиной, стояли еще две штуки, победнее на бампер и не так ушитые.

Лица всех троих представляли из себя шедевр косметологического искусства, буквально умоляющий меня долбануть троицу ледяной водой. Не то чтобы ужасно, но флэшбеки с прошлой жизни промелькнули тут же. Особенно при виде пузатых, совершенно несерьезных на вид гримуарчиков на боках этих чудовищ.

– Злючка? – переспросил я через плечо жену, вставшую рядом.

– Позволь… тебе представить Елену Ланскую, Анастасию Суворову и Наталью Каменских, – окаменев лицом, проговорила Кристина, – Они мои бывшие однокурсницы. Боярышни.

– А еще мы подруги! – сделала шаг вперед эта самая Ланская, – И да, очень давние…

Ну да, сейчас она меня зачирикает насмерть. Щаззз…

– Изобьем их первыми? – деловито спросил я супругу, прерывая эту курицу, – Выглядят полными слабачками, а шума поднимут столько, что, можно сказать, полдела будет сделано…

Дурында с сиськами засипела, подавившись воздухом, а лицо Кристины показало, что моё предложение ей ну просто очень нравится. Прямо как то, когда мы на неделю сбежали вдвоем на Гарамон и отдохнули от всех так, что вспоминаем уже полгода, планируя повторить. Впрочем, суду все понятно, эти клуши явно доставали одну мрачную девочку-отличницу, пока она училась в Москве.

– Боярышня Ланская, – тем временем обратился я к верховной чучундре, – Я, Истинный князь Дайхард, не принимаю и не уважаю людей, которые первой же фразой, обращаясь ко мне, изрекают ложь. Поэтому больше так не делайте. Никогда. Я не имею в виду, что наставляю вас не врать, это сугубо ваше личное дело, но воздержитесь от обращения ко мне или членам моей семьи. Иначе, я спрошу с вас за эту, первую, ложь. В дуэли между ревнителями. Даю слово.

Всё, готово. Троица в шоке. Дурочки, считающие себя светскими львицами, способны на гигантское количество пакостей, если умеют вести свои линии, не переходя определенные границы. Но, будучи из них даже не вытолкнутыми, а выброшенными на мороз из социального взаимодействия, превращаются в совершенно беспомощных созданий. В таких случаях курицы обычно бегут к покровителю, а выходит так, что я знаю, кто им может стать. И это очень хорошо. Молотов, облепленный навязчивым вниманием московских пташек, будет страдать.

– Ты коварен и подл, муж мой, – почти нараспев произнесла через пять минут сияющая как пятак княгиня, – Мне нравится. Продолжай.

– Дай догадаюсь. Эти три курвы – шумные посредственности у родителей с хорошими связями? И они доставали тебя, привлекая к себе внимание?

– У тебя тоже подобное было? Ну… когда-то? – от супруги у меня тайн уже не было. Слишком многому она была свидетельницей и слишком давно я уже забыл, что такое жить без этой внешне мрачной и строгой, но такой родной и доброй ко мне женщины.

– Наверное, было. Я не помню, – легко улыбнулся я, – Кстати, мне понравилось. Злючка.

И меня пихнули в бок.

Действительно, пришлось выбить пыль из трех парней, один из которых уже почти сцепился с Константином, мирно общавшимся до этого с фигуристой очаровашкой, глазевшей на нашего блондина настолько плотоядно, что мне даже стало не по себе. Вспомнив, что он и вчера с ней зажигал, и даже взял с собой на Ларинен, после того как часть гостей ушла по домам в Питере, я решил взять на себя нелегкий труд по сохранению помятого блондина в постелепригодной форме.

Это было несложно.

Маленький подарок от Книги Вермиллиона нам с женой. В свое время пробудившаяся книга решила меня наказать, ужав в размерах с двухметрового атлета до чуть ли не полутораметрового коротышки. В таком жалком состоянии мне и пришлось отправляться в бывшую Польшу, воевать гоблинов. Затем, после ряда злоключений, мне вернули рост, вес и внешность нормального человека… но тут оказался скрытый бонус. Резерв маны при моем уменьшении гримуар не тронул, а вот при обратном увеличении он закономерно начал расти! Да еще и резонировать с организмом жены, что её хоть и отправило в постель с температурой почти на месяц, но раскачало внутренние резервы до самых нехарактерных для семейства Терновых показателей.

Проще говоря, мы теперь были теми еще зверьми среди подрастающего поколения будущих ревнителей. Подрастающего – в плане резерва.

– Я бы и сам справился! – выкатил перед нами яйца блондин, симулируя негодование за отнятый из пасти альфа-хищника кусок мяса.

– Приношу свои извинения, Константин Георгиевич, – на полном серьезе слегка поклонился я, поднимая акции Азова до небес, – Но дела рода требуют у меня урезонить как можно большее число наших московских гостей. Надеюсь, что вы, как старый и верный друг, меня поймете.

– Да? Хм…, – блондин сделал вид, что задумался, – Хорошо. Тогда зови меня, если что.

Хоть бы морду попроще сделал. Щенячья радость «нам дадут!» сквозь маску надменности и превосходства заставляет Кристину еле слышно гудеть, прямо как трансформатор. Придётся её отвести, а то если она еще и вбок посмотрит, заметив выражение лица пухляшки-очаровашки, кричащее «еще как дадут!», то точно сломается!

Догуляв до конца большого перерыва и отсидев остальные занятия, мы совершили еще один короткий променад, который обошелся бескровно – ободренные моим примером студенты уже сами намылили шеи нескольким наглым новичкам. Причем, как мы поняли, желание понарываться и устроить скандал двигало всеми новоприбывшими только потому, что они надеялись, замутив с самого начала шум и гам, вернуться обратно в столицу. Ну, была бы между этими понаехами хоть какая-то организация…

Молотова мы заприметили лишь тогда, когда студенты уже начали расходиться по домам. Русоволосый крепкий тип с яркими синими глазами что-то задвигал группе однокурсников, к которой прибились еще и несколько москвичей постарше. Мой «злейший» враг, моргая вразнобой всем невыспавшимся лицом, явно проповедовал одну из двух своих любимых вещей – либо нёс что-то русофильское, либо клеймил выскочек вроде некоего князя Дайхарда, покупающих все за тленные деньги.

– О, кстати, надо будет нашему барону вина занести, – вспомнил я.

– За что? – решила проявить бдительность супруга, прекрасно, кстати, знавшая, что вчерашних вечер я провел среди масс голых юных китаянок, готовых на всё и по-всякому.

– Просто так, княгиня, просто так. Хорошие отношения надо поддерживать, а итальянец, хоть и ругается постоянно, но нам благоволит. Кроме того…

– Кейн, смотри! – потрясающе выразительные и большие глаза моей женушки выпучились в удивлении.

Я посмотрел и тоже выпучился. Разве что челюсть не отвесил.

От главного входа по дорожке, идущей к кампусам, быстро и деловито шествовала одетая в униформу нашей академии девушка, за которой топали двое суровых держиморд, тащащих огромные чемоданы. Сама девушка была высока, определенно была обладательницей прекрасной фигуры, а еще имела весьма необычную прическу – почти преступно короткие волосы, выкрашенные в яркие тона, красный и оранжевый. Мы её прекрасно знали, но уж точно не ожидали когда-либо еще в этой жизни увидеть!

Ария фон Аркендорф. Швейцарская баронесса, владелица разумного гримуара огненного типа, редкостная самовлюбленная дурища, беглая ревнительница, гендерный оборотень, способный менять пол тем, с кем занимается сексом… и рабыня Синдиката с тех пор, как я продал её недоубитую задницу этим замечательным людям!

Здесь-то она каким боком?!

При виде изумленно застывших нас вышагивающая красавица запнулась и пошла пятнами по коже, но… затем продолжила свой путь, безуспешно пытаясь сделать вид, что ей все показалось. Мы переглянулись, совещаясь почти на мысленном уровне – нужно нам с этим ходячим ворохом проблем разбираться или пошла она куда подальше? Выходило, что проще послать, чем выяснять, как она сбежала из своего баронства, являющегося одной из узловых точек всего контрабандизма в Европе.

– Думаю, дома нас уже ждёт письмо, способное прояснить эту тему, – наконец, определилась моя жена, – или ты отправишь барону Медичи пару цистерн выпивки, чтобы он делал вид, что взял нас в личные ученики. А мы снова перейдем на заочное обучение.

– Вообще-то, даже оно нам не нужно, – улыбнулся я, – С тех пор, как мы стали Истинными, клятвы ревнителей аннулированы, наш род стал важен империи в другом качестве. Но что-то я морально не готов вновь возвращаться в это липкое социальное болото.

– Можем попросить только что увиденное нами существо…, – задумчиво протянула жена, садясь в мана-мобиль, – …поменяем с её помощью пол, и следующим забеременеешь ты, дорогой. Заодно и отдохнешь.

– Милая…, – проскрипел я, откашлявшись, – …ты на меня что, за вчерашнее злишься?

– Слегка, – мне показали малюсенькое расстояние между двумя пальчиками, – Чистая формальность.

Мана-мобиль я предпочитал водить сам. Дело несложное, а держать шофера как-то не хотелось. У княгини постоянный был, а князь изволил своим ходом. Меньше народу – больше кислороду. Так и в академию не брали водилу, всегда имея возможность уехать самим. Причем, ехать предполагалось далеко – я снял нам особняк возле того, который император подарил Азову-младшему за наши приключения в Гарамоне. С другой стороны, статус обязывает иметь хоромы, в которых можно хотя бы малый приём дать.

Мы там с Алисой, Кристиной, Анной Эбигейловной, Мао Ханом и двумя животными себя чувствовали очень одиноко, но ровно до тех пор, пока я не разверз иномировые врата, впуская в этот несчастный мир орду гоблинов. Жить сразу стало веселее, особенно на первых порах, когда Кристина воевала с болтливыми, суетливыми и веселыми гоблиншами, пока не установила правила и личные границы взаимного сосуществования.

– Кейн, – спустя некоторое время поездки спросила меня супруга, – Ты собираешься убивать Молотова?