В общем, я плюнул и начал ждать беды. Ария фон Аркендорф на меня действительно жутко обиделась и уже почти месяц показательно игнорировала, предпочитая издеваться над Константином Азовым, то есть – вытаскивая бедолагу на дополнительные занятия и стрельбы. Причина самой обиды была насквозь… женской. Ладно бы за то, что её похитили (тут я вины не признавал, потому что она не просто женщина, а баронесса, с разумным гримуаром, вооруженная и вообще), а потому что, видите ли, я забрызгал её кровью. Причем, ладно бы простой, дело житейское, в спасении прекрасных дам это вполне комильфо. Но кровью одноклассника?!! А тем паче, возможно, и его мозгами?!
– Ууу…, – издал я тихий стон, не тянущий на песнь. Из-за двери меня поддержали басовитым утробным подвыванием, а затем пошкрябали дверь лапой.
– С этим-то мне что делать? – провывшись вместе с монстром, желающим отхватить кусок мяса от моего тела, я задался насущным вопросом.
– Давай убьем? – вслух предложила книга, взлетая в воздух, – Сначала купим похожую собаку, а потом…
– Нет, – решительно отказался я, продолжая лежать на софе, – Мы не будем убивать пса Витиеватого. Во-первых, я вряд ли переживу его неудовольствие, во-вторых, как бы, заслужил.
Не заслужил, а плачу за то, что плюнул на империю, увязавшись за своей маленькой огненноволосой синичкой, у которой в баронстве собственный (личный!) швейцарский банк. По такому счету платить нужно полностью, даже укушенной жопой.
…или нет. Курв – это массивный, мощный и мускулистый бульдожина с пастью, куда терновский кот войдет нафиг, не особо-то и пригибаясь. Он реально тянет на средство защиты дома. Не укусит, а откусит жопу напрочь!
– Мы пойдем другим путем, – наконец, решился я, – Фелиция, разогревай свой телекинез. Пришло время дрессировки!
– Кота сначала прогони, – потребовала книга.
– Какого кота?
– Того, что на карнизе. Ты же вниз смотрел, там твоя черная одна стояла. А когда это она одна где-то появляется?
– Это не моя черная, это чужая…, – пробурчал я, вновь подкрадываясь к портьере.
Ну да, на карнизе сидел огромный черный кот по имени Мишлен, прислонившись ухом к стеклу с самым заинтересованным видом. Балансируя здоровенной пушистой жопой на покатой жести, животное выглядело довольно уморительно, но улыбаться мне не хотелось. Сама Тернова, стоящая внизу и неотрывно глазеющая на меня, глазеющего на кота, как-то портила атмосферу. Сам кот, осознав, что его заметили, вздрогнул, поскользнулся, и улетел вниз.
Ну, наверное, проблема решена.
И чего от меня Кристина хочет? Давно могла бы что-то в академии учудить, да хоть на дуэль вызвать! Но нет, ходит, косится… теперь вот этот перфоманс!
Идея «открыть дверь и начать общение» была довольно плачевной, но иных не было. Слушать меня этот обтянутый пятнистой темной кожей шлакоблок вовсе не желал, он желал добраться до моей плоти, ринувшись к ней со всех четырех скользящих по паркету лап. Последнее, в принципе, меня и уберегло, дав возможность отскочить и… запрыгнуть на стол.
Вновь обманутый в лучших чувствах пес издал возмущенный горловой рёв, тут же начав с хрюканьем скакать вокруг моей цитадели. Висящая в воздухе Фелиция заливалась смехом.
Ладно, переговоры.
– Собака, имей совесть.
– Собака, ты же без меня с голоду сдохнешь.
– Курв, твою мать!
Я терпел неудачи раз за разом под заливистый хохот висящей в воздухе чернокниги. Пес не шел на контакт в угодной мне манере, он хотел в своей. Шла битва духа, характеров и желания остаться неповрежденным.
– Да ударь ты его электричеством! – наконец, родила мысль Фелиция.
– Ты всерьез думаешь, что с животным можно наладить общий язык, вдарив по нему током? – осведомился я, наблюдая, как от избытка чувств Курв вцепляется в ножку стола.
– А что тебе еще остается? – призвала логику на помощь даймон, – Магия? Так сомневаюсь, Кейн, что собака лучше воспримет ледяной душ, чем слабенький удар электричества!
– Попробую продемонстрировать кто в доме хозяин, – неуверенно сказал я, – Подниму его за шкирку и дам по жопе…
Раздавшийся сочный хруст заставил меня резко насторожиться. И не зря!
– Он жует ножку, Кейн! – восхищенно закричала висящая в воздухе книга, – Он её сгрызает!!
Ох ёкарный-то бабай!
Курв не просто грыз очень твердую и очень массивную ножку моего стола, он буквально его жрал своей бегемотьей пастью, отвлекаясь лишь на то, чтобы сплюнуть опилки! Твою налево! Да если он меня укусит, я же инвалидом стану!
Я – парень крепкий, по мнению своих одноклассников так вообще, чуть ли не атлет. Здоровое детство, питание, физические нагрузки, забота о своем гормональном фоне, сплошное ЗОЖ, можно сказать, хоть и не совсем добровольное. Поэтому я, напрягшись, вполне могу удержать на весу здоровенного и тяжеленного бульдога, ухватив его за толстую и слегка скользкую шкирку. Что да, то да.
Только вот Курв у нас – тоже парень крепкий. Очень крепкий. А еще возбужденный и слегка неистовствующий от того, что ему обломали уже третью удачную стратегию подряд!
– Держи его!
– Меня бы кто подержал!
– Стой ровно!
– Не могу!
– Нет, Кейн! Не сюда! Не сюдааа! Тут же коври…
Со стороны, наверное, это было похоже на очень короткое, но обжигающе страстное танго или фламенко. Я, удерживая на вытянутой руке бульдога, вращаюсь волчком, часто-часто переступая ногами и панически думая о том, что он сейчас вырвется. Захлебывающаяся криками книга, похожая на брошенную девушку, никак не может понять, что ей делать (выдернуть собаку телекинезом, Фелиция!), пес, перед глазами которого хоровод, а в груди сплошной стресс, с хрипом извивается, дергаясь изо всех немалых собачьих сил…
…и тут коврик. Трижды проклятый коврик-циновка, который я, по своему раздолбайству, просто-напросто забыл запихать под кофейный столик!
Падал на паркет я в полном шоке, выпуская из пальцев намертво (казалось) зажатую в них шкуру гадского барбоса. Что еще хуже – свободной рукой я наотмашь приложил гримуар, унесшийся куда-то с нечленораздельным воплем. А грянувшись на пол и увидев потолок в алмазах, тут же похолодел, услышав тяжелое всхрапывание!
А затем мне вцепились в ногу, рванув ту с такой силой, что я просто проскользил по полу!
Затем еще и еще. Я, в ушах которого до сих пор стоял треск с хрустом разгрызаемой ножки, попросту запаниковал, застыв в ожидании чудовищной боли.
…но она не пришла. Зато пришел ужас, так как самым внезапным образом темная тварь вцепилась в уже другую мою ногу, вновь начав мощно дергать!
Это конец… безногие в этом, далеко не худшем из миров, не выживут. Я не смогу быть ревнителем. Никем не смогу быть… Может, хоть на коляске? Чертов Витиеватый…
– Кейн, вставай, – послышался сварливый голос Фелиции, – Чудовище получило что хотело. И это был не ты.
Что?! Я не понял, что мне только что сказали? На каком языке? Что имели в виду?
– Да вставай же! – взвыла книга, – Не слышишь, в дверь звонят! Мне что, самой открыть?
Слишком много слов.
Но встать, хотя бы подняв верхнюю половину туловища с пола, я встал. И глаза даже открыл, несмотря на стоящее перед внутренним взором зрелище измочаленных в кровавую бахрому ступней ног.
Ноги были целыми. Но босыми. Пронзительно босыми.
В пяти шагах от них лежал хренов Курв, зажав между передними лапами огрызок моего ботинка, и любовно облизывал его, отрывая мелкие клочья от мягкой подошвы. Кажется, он был самой довольной собакой во всем земном шаре.
Я молчал и смотрел. Книга ругалась. В дверь звонили.
Глава 2
У дарёных знаний есть парочка проблем, с которыми надо бороться и, что куда важнее, – победить. Первое: тебе частично навязывается характер того, кому знания принадлежали ранее, не бывает чистых навыков без чужого восприятия. С этим справиться довольно просто, нужно только немного времени и много самоконтроля. А вот второе куда досаднее – мой «донор», одаривший меня этим богатством, сильно отличался по физическим характеристикам от моей скромной персоны.
И вот из-за этого я, вполне достойный и даже элегантный молодой человек, сейчас нещадно ловил по щам. По остальным частям тела тоже.
– Прискорбно!
– Отвратительно!
– Двигаешься как червяк!
– Сонная муха!
– Что у тебя с дистанцией, Дайхард? Ты окосел?!
Каждая гнусная инсинуация завершается молниеносным тычком длинной затупленной рапиры, таким, который я никак не успеваю парировать. Опаздываю, промахиваюсь, путаюсь в руках и ногах. Наконец, получив укол в плечо, отскакиваю, разрывая дистанцию, а затем бросаю тяжелую неуклюжую палку.
– Хватит!
– Что? – с издевкой спросила стоящая наизготовку Кристина Тернова, – Это всё? Вот это вот – всё?
– Сначала ты стоишь часами у меня под окнами, жутко пялясь на них, подсылаешь кота, а затем внезапно звонишь в дверь, суешь мне эту палку…, – я пнул лежащий на полу прут, – …и начинаешь орудовать своим вертелом? В обуви? По моему паркету?
– Думаешь, враг бы стал ждать, пока ты приготовишься? – бледная черноволосая девушка еле заметно улыбнулась.
– Была бы ты моим врагом, – тут же едко ответил я, – то просто бы кинул в тебя вот этим смятым ковриком, а затем, взяв со стола пистолет, застрелил бы. Или, боярыня Тернова, вы изволите сказать, что сможете отбить этот коврик без чернокниги, которая лежит на этом же столе?
– Не сможет. Ты её с ног собьешь, – уверенно произнесла… произнес упомянутый чернокниг, действительно там и лежащий.
– Станис! – тут же вспыхнула злостью Кристина, действительно бывшая слишком… хрупкой для своих восемнадцати лет. Девушка напоминала ну очень изящную статуэтку с еле заметными усердному глазу выпуклостями.
– Итак, – прервал я их, – Если мы проигнорируем эту слабо замаскированную попытку моего избиения, то чем обязан счастью видеть вас троих у себя в гостях? После целого месяца, в течение которого боярыня изволила преследовать меня, сверля взглядом? На расстоянии? Возможно, лелея зловещие замыслы? Или же они как раз в этом и заключались? Побить меня палкой?
Оба гримуара расхохотались на два голоса, а носительница самых длинных и толстых кос страны аж побледнела от злости. Хотя, казалось бы, куда сильнее?
– Я что, угадал? – недоуменно усугубил я ситуацию, от чего разумные книги буквально взвыли, а из коридора в комнату заглянул с удивленной мордой Курв.
– Не поняла, – тут же переключила на него внимание Кристина, – Корвин? Что ты тут делаешь…?
– Живет, – грустно сказал я, – и жрёт мою обувь.
– Что?!
– И зовут его теперь Курв.
Подошедший к бульдогу кот Мишлен боднул собаку головой, а затем, задрав хвост, ринулся спасаться. Кажется, его захотели лизнуть.
Обстановка оказалась слегка разряжена, что пришлось дополнительно стимулировать чаем и сладостями, к которым Тернова снизошла с видом принцессы крови.
Признаться, меня её поведение беспокоило. Ну не, зловещее преследование от девушки? Фигня полная. А вот от представителя небольшого рода, известного на всю Русь за эксцентризм, злопамятность и чёрное чувство юмора? Еще как. Конечно, я в свое время слегка огорчил эту хрупкую девушку тем, что убежал из-под её опеки, но…
– Из-под опеки?! – змеей прошипела моя собеседница, – Ты знаешь, что подставил под удар?! Под риск?!! Ты, несчастный проходимец?!
– Прекрасно знаю, – невозмутимо парировал я, разглядывая тот металлический штырь, который мне сунули перед тем, как начали злобно тыкать тренировочной рапирой, – У меня с его благородием, господином Витиеватым, была заключена простая сделка – вы меня охраняете, а я выполняю ваши указания в рамках ловли этих ваших акаи-бата. Только вот о баронессе фон Аркендорф речи не шло, а я связываю с этой девушкой очень большие планы… в отличие от руководства академии, которое решило, что её разумный гримуар куда интереснее без владелицы.
– И что? – дернула глазом Кристина, – Мне понять и простить эти жалкие оправдания?
– Я пою тебя чаем и угощаю едой несмотря на то, что ты в меня дважды стреляла и пыталась проклясть, – привел я неопровержимый аргумент, – Думаешь мне, иностранцу, есть какое-то дело до того, из каких побуждений ты это делала?
– Мерзавец, – окрестили меня.
– В чем-то справедливо, да, – кивнул я, протягивая Мишлену кусочек печенья. Кот, дёрнул лапой, чтобы его забрать, но тут же отпрыгнул, горбя спину и строя бешеные глаза. Тернова же изволила неизысканно подавиться чаем и пучить на меня гневные очи, давясь от кашля. Я не стал мешать девушке, принявшись разглядывать выданную мне ранее… палку.
Проблема-проблема. Вот я умею фехтовать простым длинным мечом. Но умею как двухметровый худой верзила, чрезвычайно сильный и выносливый, с длинными руками и ногами, с тренированными запястьями. Однако я – не он. Кроме того, фехтование, которому обучался Эмберхарт, вообще не предназначено для дуэлей с носителями рапиры. Его навыки являются методом быстрого и эффективного убийства на близком расстоянии. Резать, рубить, полосовать, протыкать. Один удар – один труп.
Надо тренироваться.
– Учебный меч должен быть на два с половиной сантиметра длиннее, и на треть шире, – пробормотал я, – Более выраженное оголовье, баланс… нет, здесь баланс палаша, нужно ближе к острию. И уж точно не форма прута.
– За этим я к тебе и пришла, Дайхард, – оповестила меня одноклассница, – Собирайся, пойдем к мастеру-кузнецу. Он, почему-то, повторяет твой же бред – что нельзя выковать эту вашу примитивную железяку без точной подгонки. Как будто она может сравниться с рапирой…
Сопя и вздыхая, к моей ноге подковылял Курв. Слегка напрягшись, я остался сидеть, глядя, как могучий пес тщательно обнюхивает мои ноги в хороших, но очень прозаичных носках, а затем вздыхает, садясь рядом. Подумав пару секунд, я несмело протянул руку и потрепал эту скотину по морщинистой широкой голове. Бульдожище, слегка развернувшись, мазнул по мне взглядом, явно благосклонно относясь к ласке, но затем тут же встал, решив, что самое время как следует обнюхать Кристину. Та тоже наклонилась и погладила пса, вызвав некие движения его зада в той части, где был огрызок хвоста.
– У меня вопрос, – проявил я внутреннюю вредность, – Зачем мне куда-то ехать и заказывать явно недешевый, но совершенно непрактичный в наших реалиях меч? Просто ради твоего удовольствия?
На самом деле меч был нужен. Не настоящий, а тренировочный, чтобы начать разрабатывать запястья. Они – короли фехтования и вообще владения холодным оружием. Но… сейчас-то зачем?
– Выражусь ясно и просто, Дайхард, – холодно посмотрела на меня Тернова, – Да, ради моей пользы и моего удовольствия. Что касается любимой тобой выгоды, то я её тебе предоставлю. Ты объявил себя должником человека. Очень опасного, очень коварного и беспринципного. Он долг стребует так, что рад ты этому не будешь точно, до самой смерти, которая вполне может наступить неприятно быстро. А вот я его знаю и могу этим знанием с тобой поделиться. Небесплатно, разумеется.
– Ты сейчас о ком? – затупил я, пытаясь вспомнить, где это я так врюхался.
– Парадин! – почти выплюнула девушка.
– Что?! – мои брови полезли на лоб, – Так он меня просто подвёз с десяток минут!
– Думай так дальше, невежа! – меня облили презрением, – Он помог тебе спасти баронессу. Сильно помог. После того, как ты наставил на него оружие. Такая трактовка в твои замшелые мозги лучше зайдет?!
Твою мать…
Изящная тонкая брюнетка, отпив чая и неторопливо слопав конфету, продолжила:
– Терновы и Парадины враждуют давно, Дайхард. Поэтому я решила предоставить тебе возможность самому и из посторонних источников узнать о том, в какое… какую субстанцию ты изволил наступить. А сама предпочту лишь выполнять свое задание, защищать тебя. Оказывать консультационные услуги, если, конечно, спросишь. Ну и ожидаю в ответ такую малость, как спарринг-партнера. Пока ты себя в этом плане не оправдываешь совершенно.
– Ты меня убедила, – решил дальше не выкаблучиваться я, – Пойдем к твоему мастеру.
– Сначала я выберу себе комнату.
– Что?!
– Дайхард, – тонкая и хрупкая брюнетка, обожающая черное, изволила слегка изменить неподвижность своего красивого лица, – Ты глуховат? Мне нужно выбрать себе комнату. Я буду проживать здесь с тобой. И искренне надеюсь, что в той глуши, из которой ты выполз, тебе сообщили, что защищающая свою честь женщина в суде будет оправдана, что бы она не совершила.
Курв, хрюкнув, шумно упал на бок, явно собираясь заснуть.
Недолго длилась моя свободная жизнь. С утра – вольный молодой человек, отягощенный лишь болтливой книгой и грузом личных проблем, после обеда – захомутанный эксцентричной брюнеткой владелец маниакально охотящейся на его обувь собаки, соседствующий с котом и уже двумя разумными книгами. Брюнетка в подарок. Подмечу – не фонтанирующая восторгом, довольно вредная, категорически сладколюбивая, непредсказуемая, слегка жутковатая брюнетка из влиятельной семьи.
С другой стороны? Полтора часа назад я прощался с жизнью. Ну, как минимум с ногами. А теперь у меня есть гид в этой сложной жизни. Ну и что, что она обо мне невысокого мнения? Все поправимо.
Пока ехали в местном аналоге такси в виде кареты, Кристина просвещала меня в нюансы последствий от собственного решения. Не находящиеся в браке ученики, да еще и одноклассники разного пола, живущие в одних апартаментах (ладно бы в особняке!) – это жутчайшее попрание всего, что только может быть. То, что они заявленные жених и невеста, обществом вообще будет игнорироваться, а может даже и ставиться в вину.
Позор, скандал, жопа, жопа, грех!
Но нет. Точнее да, но нет. Почему? Потому что Терновы. Именно Терновы. Им можно и не такое. Точнее нельзя, но можно, потому что они. И даже нужно всё той же Кристине, которая до этого как Тернова не поступала. Точнее поступала, но не так, чтобы все ахнули, обмахнулись веерами и начали судачить по всем углам. В общем, мне от этого будет сплошная польза. Не была бы, конечно, будь у меня репутация приличного человека, а не пьяницы и греховодника, сумевшего увлечь в пучины низменных страстей сына Истинного графа Азова (и выжить после этого), но, учитывая обстоятельства – мы идеально с Кристиной друг другу подходим. Пока.
– А что потом? – полюбопытствовал я.
– Потом ты умрешь, – индифферентно пожала плечами брюнетка, – Парадин, акаи-бата, я… если ты сунешь нос в мою комнату. Мои братья, если меня не окажется поблизости. Дуэли, до которых ты великий охотник. Опять же я, если вдруг надумаешь пойти по своим шлюхам, уронив имя моего жениха… в очередной раз. Снова я, если будешь продолжать шутить с Мишленом. Мой отец, если я на тебя пожалуюсь. Витиеватый, если ты обидишь Корвина. Станис, если я по каким-то причинам умру. Лежащие перед тобой пути, Дайхард Кейн, весьма многочисленны, но ведут в одно и тоже место. Поэтому я постараюсь к тебе не привыкать.
Какая милая славная девушка. Мне импонировало её чувство юмора и самоконтроль.
– «Лорд передает, что подобного бы не стерпел», – поведала мне Фелиция, – «Обязательно отбрил бы эту чернушку!»
– «Спроси у него – сколько лет было у Алистера Эмберхарта на вживание в новый мир?»
– «Шесть», – растерянно передала даймон.
– «А также слуги, репетиторы, учителя, поддержка новой семьи, бесконечные деньги, авторитет рода… да?»
– «Да».
– «Хорошо», – подумал я, слегка улыбаясь. Намек внутреннему общежитию был понят как надо.
///
Кевин О’Коннорс испытал острое чувство досады, как только увидел человека, которого к нему привела дочь старого почтенного знакомого. Нет, внешне этот атлетично сложенный и хорошо одетый юноша с зачесанными назад густыми волосами и сверкающими зелеными глазами, ничем мастера не оскорбил. А вот такая деталь его организма как запястья, демонстрируемые из-под рукавов – очень даже!
О проекте
О подписке