Цитаты из книг автора «Халед Хоссейни»

Я не вижу себя в тебе. Я не знаю, кто ты.

Когда руки перестают трястись, открывает книгу. Это не автограф. Написаны две фразы на английском. Он закрывает книгу – и глаза. Ожидает облегчения. Но что-то в нем желает другого. Может, чтобы она состроила ему рожу, сказала что-нибудь детское, исполненное отвращения и ненависти. Взрыва презрения. Может, было бы лучше. А тут – чистенькое дипломатичное отвержение. И эта надпись. «Не волнуйся. Тебя здесь нет». Деянье доброты. Или, быть может, точнее – деянье милосердия. Ему должно стать легче. А ему больно. Он чувствует этот удар – как топором по голове.

Теперь я был волен делать что хочу, но обнаружил, что свобода эта призрачна: то, чего жаждал я более всего, у меня отняли. Говорят, найди, дескать, назначение в жизни и исполняй его. Но бывает так, что лишь после того, как прожил жизнь, осознаешь, что имел назначение, причем такое, что и не приходило тебе в голову. И вот теперь, исполнив свое назначение, я ощутил бесцельность и брошенность на произвол судьбы.

Я уже один раз сбежал от человека, нуждавшегося во мне, и раскаяние в этом я унесу с собой в могилу. Проделать это повторно я не мог.

Вот он, дом Господень; здесь, а не меж возносящихся к небу минаретов в белоснежном маджиде обретают Бога те, кто потерял его.

Нет ее. Исчезла. Ничего не осталось. Ничего не сказано. Если не считать слов Парваны: Пришлось ее. Прости, Абдулла. Пришлось именно ее. Отсечь палец, чтобы спасти руку.

Чтоб быть храбрым, нужно иметь что терять. А мне терять нечего. У тебя есть жизнь, – сказал дэв. – Ты уже отнял ее у меня.

Льщу себя надеждой, что, прочитав все это, ты отнесешься ко мне более благосклонно, чем в свое время я к тебе. Может быть, в твоем сердце достанет любви, чтобы приехать и повидаться с отцом. Только постучи в мою дверь – на этот раз я тебе открою, и обниму, и прижму к сердцу. К слабому сердцу. Такому же слабому, как эта надежда. Но я все равно жду.

Бывало, она не могла вспомнить лицо Мариам. Казалось, будто это слово, повисшее на самом кончике языка, вот-вот оно появится из мглы… но в последнее мгновение все ускользало, расплывалось, истаивало. А сейчас милый образ явился по первому зову: блестящие глаза, длинный подбородок, тонкие губы, сдержанная улыбка. Лейле хочется положить голову Мариам на колени и сладко задремать под слова из Корана, глухо отдающиеся в их телах.

У Лейлы свои сны. В них она обязательно попадает в Кабул, в дом Рашида, проходит через переднюю, поднимается по лестнице. Лейла всегда одна, но из-за двери доносится шипение утюга, шуршание складываемого белья, женский голос мурлычет старинные гератские песни. Лейла открывает дверь – а в комнате пусто. Сны потрясают Лейлу, она просыпается, обливаясь слезами, с опустошенной душой.