Цитаты из книги «Бегущий за ветром»

Стыд у него есть? Карим что-то пролепетал, русский ответил.– Он говорит, сейчас война. Какой может быть стыд? надо быть порядочным. Куда более порядочным, чем в мирное время.

налогом. Вот тут-то поднялся со своего места Баба. Пришла моя очередь хватать его за ногу, но Баба резким движением высвободился.Могучая фигура отца заслоняла луну. – Я хочу его кое о чем спросить, – сказал Баба Кариму, не сводя при этом глаз с русского. –

прорычал. – Считайте это платой за проезд, – перевел Карим, старательно отводя глаза в сторону.– Мы уже раз заплатили, – упорствовал муж. – И недешево.Русский и Карим переговорили. – Он сказал, всякая стоимость облагается

Женщина надвинула на лицо платок. Из глаз ее полились слезы. Младенец на руках у мужа заплакал. Смертельно бледный муж попросил Карима перевести «мистеру-сагибу» солдату, чтобы он сжалился над ними, подумал о своей матери или сестре. А может, у «мистера-сагиба» есть жена? Русский выслушал Карима и что-то

солдат, тон у него был увещевающий. Но стоило русскому рявкнуть на них, как они оба замолчали. Я почувствовал, как у отца, сидящего рядом со мной, напряглось все тело. Карим откашлялся, потряс головой и сказал, что солдат хочет провести полчаса с дамой из грузовика.

взглядом по лицам людей. Даже в темноте было заметно, какие остекленевшие у него глаза. Несмотря на холод, пот заструился у меня по спине. Русский уставился на молодую женщину в черном платке и сказал что-то Кариму. Тот огрызнулся в ответ. В карканье русского прозвучала настойчивость. Вмешался афганский

два солдата, афганец и брыластый русский с сигаретой в углу ухмыляющегося рта. За их спинами в небе желтела луна. Карим и афганский солдат обменялись короткими репликами на пушту. Общий смысл я уловил – что-то насчет того, как не повезло Тоору. Русский напевал свадебную песню, барабанил пальцами по борту грузовика, шарил

По асфальту зашаркали подкованные сапоги. Брезент в задней части кузова поехал в сторону, и в машину заглянули три человека – Карим и

Лгун отнимает у других право на правду. Жулик забирает право на справедливость. Понимаешь теперь? Я понимал. Когда Бабе исполнилось шесть, в дом деда среди ночи забрался вор. Дед, уважаемый судья, встал на защиту имущества, но вор ударил его ножом в горло – и убил на месте, лишив Бабу отца. Горожане поймали вора в ту же ночь, им оказался приезжий из Кундуза. До утренней молитвы оставалось еще целых два часа, а преступника уже повесили на ветке дуба. Обо всем этом мне рассказал Рахим-хан, не Баба. Я всегда узнавал об отце что-то новое исключительно от посторонних людей.

Тем, кто я есть, я стал зимой 1975 года, в морозный пасмурный день.