Вот что рассказал мне Эдик Драпко.
– Это случилось незадолго до того, как вы прибежали на пост. Я сидел под вышкой – прятался от дождя, курил. И вдруг мне показалось, что неподалеку в темноте со стороны внешнего ограждения мелькнула какая-то тень – словно кто-то пробежал. Пригляделся, прислушался – никого, и тишина. Показалось? Только подумал, как снова кто-то пробежал вдоль колючей проволоки. Тут уж это явно был не глюк: я слышал шелест травы, а когда оглянулся, успел заметить, как колышется полынь. Кто-то явно шарахался по территории! Я на всякий случай снял с плеча автомат. Вокруг было тихо, да только меня не покидало чувство, будто за мной кто-то наблюдает. Прямо физически ощущал на себе чей-то взгляд.
«Эй! Кто здесь?» – спросил я.
И тут же неподалеку в темноте снова кто-то пробежал. Тут-то сомнений не осталось – не мерещится! «Пацаны прикалываются, не иначе», – решил я и прокричал:
«Эй, шутник! Ты кто? Волков, сто пудов, это ты! Выходи, зараза! Честное слово, в следующий раз выскочишь – пальну!»
Для убедительности я громко щелкнул предохранителем на автомате. В ответ из темноты раздался тихий смешок.
«Ну все, ты попал!» – прокричал я и пошел на смех.
Я был в такой ярости, что мог и прикладом засветить. Резко раздвинул траву – никого! И снова этот жуткий смех. Позади! У меня за спиной!
«Да кто прикалывается-то?» – прокричал я, снова отступая к вышке.
Признаться, стало так жутко! «Надо бы в караулку позвонить», – думаю. Да только точка связи-то на столбе периметра, а это далеко и во мраке. Куда-куда, а в темноту мне в тот момент меньше всего хотелось лезть. Наоборот, я перебежал на более освещенное место – к фонарю – и прижался спиной к столбу. Мне было уже плевать на дождь. Деревья за ограждением шумели под порывами ветра. Фонарь скрипел над головой, и все вокруг мелькало в его свете, как кадры замедленного кино. И еще этот долбаный туман под ногами… Блин, я чуть дуба не дал от страха.
«Если это шутка, уже не смешно!» – сказал я.
Неподалеку тут же опять мелькнула черная фигура, мрачно и бесшумно, словно призрак. Да так близко! При этом я успел заметить, как в свете фонаря что-то блеснуло. Я сразу понял – это оружие. Тут уж я не выдержал: передернул затвор и дал короткую очередь. Так, наугад, только кусты зря расстрелял…
– Наверное, именно эти выстрелы и услышал часовой на собачке, – перебил я.
– Не знаю. Может быть, – кивнул Драпко и продолжил: – В общем, тень мелькала все чаще. Я снова пальнул, теперь уже прицельно, но не попал. Черный силуэт скользил во мраке, казалось, все ближе и ближе. Я стрелял уже практически в упор. Несколько раз мне показалось, что сто процентов должен был попасть. Но ни фига! Тень не исчезала. Мне уже начало казаться, что этот гребаный шутник неистребим. Зря сразу смену не вызвал, – думал я, да только бежать к точке связи в полную темноту теперь хотелось еще меньше. Вдруг он там нападет?
В какой-то момент у меня сдали нервы.
«Получи, мразь! – закричал и давай фигачить из автомата длинными очередями. – Где ты? Пристрелю суку!»
«А ты попробуй…» – раздался шепот прямо у меня за спиной.
Я резко обернулся, там – никого! А сам соображаю – голос-то знакомый! И вдруг что-то просвистело в воздухе и врезалось в столб прямо у меня над головой. Это оказался огромный топор! Отскочив в сторону, я поскользнулся и шлепнулся в лужу. Автомат выпал и исчез в тумане. Я ринулся за ним, как вдруг боковым зрением заметил, что рядом кто-то стоит. Рассмотреть не успел: за его спиной был фонарь, я видел лишь черный силуэт. Лишь в свете фонаря поблескивало лезвие топора. Я откатился в сторону – и, как оказалось, вовремя: топор воткнулся в землю аккурат туда, где я лежал. Хотя теперь думаю, если б он хотел меня прикончить, точно бы не промахнулся. Он просто развлекался – играл мной, как кошка мышкой, прежде чем убить.
Вижу, снова поднимается топор, медленно так, будто этот ублюдок наслаждался моим страхом. Я же в панике шарил по земле руками, пытаясь в тумане разыскать автомат. Краем глаза вижу – топор вот-вот ударит. Тут мои пальцы нащупали автомат. Я его схватил и уже приготовился пальнуть, как вдруг сверкнула молния…
«Провин!» – Я просто глазам не поверил.
«Провин! Провин… – передразнил помначкар. – Я девятнадцать лет Провин!..»
«Жека, ты сбрендил? – говорю. – Ты же меня чуть не того!»
А он отвечает:
«Я знаю, что вы все… все ненавидите меня! Ничего, теперь станет иначе. Ползать на брюхе у меня в ногах, – говорит, – будете! И умолять, чтобы сжалился!»
«Женя, ты с ума сошел? – закричал я, отползая к фонарю. – У тебя случилось что-то? Проблемы дома? Письмо плохое получил? Может, девушка бросила?»
«Это у вас теперь проблемы. Потому что теперь мне плевать! Я всем покажу: Агееву, Саморову, вам всем…»
И Провин медленно двинулся ко мне. Когда он вышел на свет, я увидел в руках у него огромный топор с красной рукояткой, какие вешают на противопожарных щитках.
«Жека, стой! – Я поднял автомат. Руки жутко дрожали. – Стой, говорю!..»
«Убьешь меня? – усмехнулся Провин, не останавливаясь и, словно маньяк, покачивая топором. – Да куда тебе! Слабак! Все вы – ничтожные твари, способные только гадости за спиной плести. А вот я сейчас покажу, что значит настоящая сила!»
Он поднял топор, и… я выстрелил. Прямо в упор! Провин упал. Я тут же подполз к фонарному столбу и прижался к нему спиной, не отрывая взгляда от того места, где свалился наш старший сержант. Я не видел тела, его скрывал туман, да только сомнений быть не могло – он мертв. «Надо срочно звонить в караулку! – билась мысль. – Срочно звонить!»
И тут снова – бабах! Топор опять воткнулся в столб над моей головой. Я отскочил, глядя по сторонам. Это уже походило на какой-то бред. Я ведь выстрелил ему в живот, буквально с полутора метров!
«Ты и правда решил, что убил меня?»
Я просто ушам не поверил! Обернулся на голос. Там стоял Провин! А на животе у него – кровавое пятно! Выходит, я действительно не промахнулся!
«Я же говорю – слабак! – сказал он. – А вот я теперь покажу, что значит убить. Игры кончились!»
Вскинув автомат, я надавил на гашетку, целясь ему в грудь. Да только на этот раз оружие молчало. Оказалось, патроны кончились. Я мигом достал из подсумка запасной магазин, однако не удержал – выронил. Еще бы, руки знаешь как тряслись? Провин приближался медленно, как маньяк к жертве.
«Вот и сказочке конец, и тебе сейчас трындец, – нараспев с улыбкой говорил он. – Раз, два, три, четыре, пять – начинаю убивать…»
Я же шарил руками в траве. Повезло – нашел! Пристегнув магазин, я тут же вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. И что ты думаешь? Тишина! Ударил кулаком по ствольной коробке, снова надавил. Фигушки – автомат молчит! Видать, заклинило. Провин засмеялся, и от этого смеха у меня внутри все сжалось. А он, как мясник, стал медленно поднимать топор. «На этот раз уж точно будет бить наверняка!» – думаю. И тут я вспомнил о штык-ноже на автомате. Я собрался и что было сил сделал выпад. Провин захрипел. Клинок воткнулся ему прямо посреди груди. Я отпустил автомат, и Провин упал на колени, схватившись за ствол. Верь не верь, но он и после этого не сдох!
«Скотина, думаешь, меня так просто убить?» – прохрипел Провин, пытаясь выдернуть клинок из груди.
И я увидел, что штык действительно медленно выползает из его тела! Но я не растерялся. Вскочив на ноги, поднял топор и ударил. Получилось не очень сильно, но этого хватило. Голова Провина наклонилась, из раны на шее хлынула кровища. Все так же держась за торчащий из груди автомат, Провин наконец повалился на землю.
Эдик Драпко замолчал. Дрожащей рукой достал еще одну сигарету, нервно закурил.
– Как мне быть, Зверек? – тихо спросил он. – Сколько за убийство дадут, а? Но я ведь оборонялся, правда?
– Послушай, Эдик, – осторожно сказал я, с сомнением поглядывая на приятеля. – Ты уверен, что тебе это не приснилось?
Вся эта история больше походила на какой-то триллер. К тому же тогда я еще не знал о том, что старший сержант Провин действительно с разорванным горлом лежит в караулке.
– Вспомни, когда мы прибежали на пост, там не было никаких трупов! – напомнил я.
– Не было, – кивнул Драпко. – Этого-то я и боюсь!
Он наклонился ко мне.
– Знаешь… – Голос Драпко сошел на едва слышный шепот. – Мне кажется, что он до сих пор там!
– Кто?
– Кто-кто… Провин! Мне кажется, что он – не человек!
И Драпко посмотрел в сторону своего поста таким взглядом, что я окончательно понял: мой приятель спятил.
– Слушай, Эдик… – Я старался говорить как можно увереннее, хотя сам с трудом сдерживал дрожь в голосе. – Я понятия не имею, что тут происходит, но, по-моему, все мы жертвы какого-то массового психоза. Нас всех глючит, как параноиков. И прошлый караул, похоже, тоже это испытал – вспомни, как они уезжали! А то, что вы рассказываете – и ты, и Рыбалкин, – такого ведь просто быть не может! Все это бред какой-то! Может, мы просто какой-то психотропной дрянью отравились? Я читал про такие штуки. Взять, к примеру, этот туман. Какой-то он странный. Вдруг это какой-то газ?
– Ну а как же Провин? – тихо спросил Драпко.
– А не было никакого Провина! Привиделся! А патроны ты расстрелял по галлюцинации.
– Волкова, по-твоему, тоже галюны прикончили? – напомнил Эдик.
Я покосился на окоп с трупом.
– Может… Может, он вообще не мертв! – заявил я. – Может, всего-навсего без сознания. Его ведь никто еще толком не осматривал. Никаких ранений мы у него не заметили.
Как же мне самому хотелось верить в то, что я говорил! По выражению лица Эдика я понял, что тот тоже хочет в это поверить. Да только не верит.
– В общем, скоро смена придет, – заключил я. – Там и разберемся. Агеев обещал быстро вернуться. А еще наверняка начкар уже позвонил в часть и за нами машину пришлют, отвезут нас в госпиталь, проверят. Так что нам нужно всего лишь немного потерпеть. Можем подождать смену здесь, вдвоем.
– Да нет, – подумав, ответил Драпко. – Я лучше к себе на пост пойду. Мы ведь все-таки еще в карауле. Вдвоем на одном посту – не по уставу как-то…
– Ну, как знаешь, – сказал я, интонацией выдав, что меньше всего хочу оставаться один. – Если что, зови.
Драпко кивнул и, прижав к груди автомат, неуклюже засеменил вверх по склону в сторону своей вышки. Он шел, оглядываясь на каждом шагу. Вскоре его тучная фигура растворилась во мраке. Я долго еще стоял на дорожке под фонарем, не решаясь куда-то идти. Потом осторожно подошел к вышке и присел на ступеньку.
Услышав неподалеку шорох, сначала решил, что вернулся Драпко. И вдруг, к удивлению, понял, что звук доносится с другой стороны. Со стороны окопа!
– Эй! Помогите… – Голос был слабый, едва слышен. Зато очень знакомый!
Я присел, соображая, чей это может быть голос. А когда понял, вскочил. Волков! Живой! Я ринулся было на звук – и вдруг остановился: «Может, снова галлюцинации? Как у Рыбалкина и Драпко…»
– Кто здесь? Меня кто-нибудь слышит? Помогите же…
У окопа зашевелилась трава.
– Скорее! – Из нее с трудом поднялся человек, но тут же обессиленно упал на колено, держась за голову. – Эй, да кто здесь? Это смена?
Теперь я четко видел, что это действительно Волков. И правда, живой! Тот снова поднялся, продолжая держаться за голову, и странно посмотрел по сторонам. Будто слепой. Когда Волков едва не рухнул, я бросился к нему и подхватил его под мышки.
– Не пойму, что со мной случилось, – сказал воскресший Волков. – Я что, был в отключке? Блин, не вижу ни хрена. Видать, здорово грохнулся…
Волков провел ладонью по моему лицу. Руки у него оказались холодны, как льдинки. Я взглянул ему в глаза и отпрянул: они походили на два мутных белесых стеклянных шара. Он что, действительно ослеп? Словно в подтверждение этому, Волков спросил:
– Зверек, это же ты?
– Я это, я!
Мы медленно добрели до вышки, я помог Волкову сесть на ступеньку. Поставив автомат у лестницы, присел рядом на корточки.
– Как же ты нас напугал, – вздохнул я. – Мы уж думали, что ты того…
И вдруг случилось неожиданное: рука Волкова скользнула вдоль лестницы и коснулась ствола моего автомата. Он тут же вскочил, схватив оружие.
– А ну, стой! – вскричал он, передернув затвор. – Не двигайся!
Блеклые глаза его при этом бешено вращались, дуло автомата металось по сторонам, целясь явно не в меня.
– Леха, ты чего?
Я сделал шаг к нему, но, услышав меня, Волков тут же повернулся и нацелил автомат мне прямо в грудь.
– А ничё! Чем ты докажешь, что ты действительно Гриненко? Вот чё!
Я был настолько ошарашен, что не мог вымолвить ни слова. Просто молча стоял и пялился на ствол. И вдруг с ужасом осознал: одно неловкое движение – и Волков действительно пальнет! Такой у него был вид. Да он просто не в себе! Впрочем, как и все мы…
– Леха, это действительно я.
Волков, казалось, сам был в замешательстве.
– Скажи-ка, сколько месяцев назад майор Доров подполковника получил? – наконец спросил он.
– Ты про какого Дорова? – ответил я. – Если про старшего, то вообще не получил, потому как он прапорщик. А вот у сына его, который военное училище год назад закончил, действительно есть шанс когда-нибудь дослужиться…
Это была старая полковая шутка. Прапорщик Доров, будучи начальником гауптвахты, считал себя такой важной птицей, что даже офицеры в шутку называли его «майор Доров». Волков опустил автомат. Я тут же его у него забрал.
– Извини, Зверек. Я это… Просто со мной какая-то хреноверть происходит.
– Что с тобой случилось-то? – наконец задал я мучивший вопрос. – Мы тут все переполошились. Думали, ты погиб.
– Я видел… – Волков замолчал. А потом тихо добавил: – Ты не поверишь!
– После того, что рассказали Рыбалкин и Драпко, и дико реалистичного кошмара, который мне приснился, вряд ли что-то меня удивит.
– А если я скажу, что пост атаковала армия зомби? Тоже поверишь?
– Это по ним ты два рожка расстрелял?
Волков промолчал, лишь махнул рукой.
– Что у меня со зрением? – Он нервно потер кулаками глаза.
– Погоди паниковать. Может, еще восстановится. Тебя бы к врачу…
– Что эти подонки со мной сделали?
– Да кто? Может, расскажешь?
И вот что он мне рассказал:
– Я прохаживался по территории, когда мне вдруг показалось, что трава за колючей проволокой подозрительно шевелится. Я осторожно пошел к ограждению, проверить. Полынь там была высокая, но я явно видел, что там что-то есть.
«Стой, кто идет?» – крикнул я, сняв автомат.
Движение в траве на миг прекратилось, но вскоре возникло снова. В ответ – ни звука. Тогда я вплотную приблизился к ограждению, раздвинул штыком траву. И вдруг прямо передо мной появилось окровавленное лицо. От неожиданности я, небось, метров на пять отскочил.
«Помогите!» – прошептал человек.
Голос был тихий и хриплый. При этом мне почему-то показалось, будто я его знаю. Но понять, кто это, не смог – так сильно было изуродовано лицо. Видел бы ты: сплошные шрамы и кровь. Человек приподнялся, схватившись за колючую проволоку изодранной рукой.
«Они… Они идут!» – только и сказал он и упал лицом в траву. Рука сползла по колючке.
О проекте
О подписке