Цитаты из книги «Я считаю по 7»

Садху откашлялся и сказал: – Я вегетарианец. Делл кивнул. Садху вдруг посмотрел с надеждой: – Вы тоже вегетарианец? Делл покачал головой. Он не хотел лгать, но и рассказывать о своей страсти к мясным рулетам тоже не собирался. От усталости Делл явно походил на студента школы пантомимы. Или, по крайней мере, на человека, который искренне верит в силу невербальной коммуникации.

Патти толкнула дверь и вошла со словами: – На следующей неделе из соцслужбы придут еще раз. Я думаю, что, пока Иве не найдут постоянную семью, нам будет проще остаться здесь. Я же не могу все время за вами убирать. Делл молчал. Не потому, что не знал, что ответить, а просто в такую рань у него не хватило бы сил истошно заорать.

Куанг Ха не отлипает от огромного телевизора Делла и находит программу, в которой японские футболисты разбивают головой глиняные горшки. Мы смотрим все вместе. Удивительно притягательное зрелище. Я знаю, что сильные удары по черепу способны в перспективе повлечь за собой самые серьезные проблемы медицинского характера. Но сейчас это последнее, что могло бы меня обеспокоить. Пусть их.

Вернувшись в квартиру, я благодарю Патти за все, что она сегодня сделала. К моему величайшему облегчению, она наконец села отдохнуть. Она самый прагматичный человек на свете. Она пожимает плечами и отвечает: – Những gм mмnh mong нt khi nаo nо́ xấy ra. Nhṹng gм mмnk khфng muốn thм nо́ lại cứ đến. В переводе это означает: «То, чего мы ожидаем, случается редко; то, чего не ожидаем, – всегда». Я беру Патти за руку. И сама этому удивляюсь. Для таких штучек я уже слишком большая, но все равно. Я выговариваю: – Это нельзя назвать научным способом описания последовательности событий, но с учетом того, что со мной случилось, я очень хорошо понимаю мысль. Давно я так много не говорила. И – то ли от усталости, то ли оттого, что что-то изменилось, – но я держу Патти за руку, смотрю ей в лицо и – улыбаюсь. И даже губы не сводит. И Патти не отворачивается.

От одного вида моей красавицы-подруги все немедленно меняется. Когда я рассказываю, что мы устроили якобы нашу комнату с двухэтажной кроватью «Верны до», она так и ерзает внутри скорлупы. То есть, конечно, никакой настоящей скорлупы у нее нет, но жесткая оболочка, которой Маи защищается от жизни, сползает прямо у меня на глазах. Сразу ясно: Маи очень давно хотелось перед сном залезать наверх по металлической лесенке. Может, это потому, что она годами спала на полу.

Мама ясно дала понять: еще одного ребенка они взять не могут. Маи хотела как лучше – но вдруг она тем самым сделала Иве только хуже? Маи прицелилась и обутой в тонкую тканевую тапочку ногой с размаху наступила на желудь. Но устроившийся посреди истрескавшегося тротуара желудь не пожелал размазаться в кашу. Он был крепкий и твердый. Маи стало больно. Как будто наступила на острый камушек. По мышцам прошла судорога. Как много на свете вещей, которые могут неожиданно причинить боль. Маи ударила по желудю носком тапочки, и тот полетел через весь тротуар прямо на проезжую часть. Где и угодил сразу же, весь такой зелененький, под колеса проезжающей машины. Маи подошла к самому краю тротуара и присмотрелась. Желудь ничуть не пострадал. Так и лежал посреди дороги на боку, и ничего ему не делалось. Маи бросила рюкзак на тротуар и отправилась вызволять желудь. Он был из тех, что не сдаются. Маи сунула желудь в карман. Удача. Этот желудь приносит удачу. Надо будет потихоньку от Ивы его куда-нибудь подсунуть. Пусть она его найдет.

Ему нужно было восстановить чувство контроля над происходящим, и потому он вновь обратился к Классификации странных типов. Он записал: 1 = белые вороны 2 = выпендрежники 3 = волки-одиночки 4 = чокнутые 5 = гении А потом добавил еще одну, самую новую категорию: 6 = диктаторы

Делл поехал в ближайший бар, называвшийся «Молоток». В «Молоток» чаще всего приходили те, у кого машина попала в аварию или отрубилось электричество на самом пике жары и растаяло все мороженое в морозильнике. Бар притягивал неудачников. Никому бы и в голову не пришло надеть сюда свой лучший свитер или модные узкие джинсы.

Куанг Ха все перетаскивает на новое место, а диван и кресла выставляет под углом друг к другу. Мебель у него не жмется вдоль стен, а выстраивается причудливыми группами. Когда он заканчивает, мне хочется сказать: – Зрительный образ комнаты претерпел качественные изменения. Но вместо этого я говорю: – Комната стала выглядеть лучше. Куанг Ха лишь пожимает плечами в ответ, но видно, что он больше не хмурится. Мы впервые работали вместе, и я только теперь понимаю, какое это странное чувство. Для нас обоих. Вынуждена признать: совместное пребывание в одном помещении с подростком, который способен оценить визуальные достоинства битого цветного стекла, несколько примиряет меня с этим миром.

Куанг Ха колотит плоды чужого пристрастия к алкоголю молча, но я вижу, что и ему работа нравится. Закончив, мы идем вниз. Куанг Ха открывает дверь квартиры, и мы сразу видим, что комната удивительным образом преобразилась. Все дело в свете. Падающие сверху лучи окрасились в зелень и янтарь. Заурядное и унылое окно внезапно преобразилось. Вошедшая Патти видит, что мы стоим и глядим вверх, на то, что получилось. Я не хочу, чтобы она сердилась, особенно – на Куанг Ха. Я говорю: – Мы потом уберем. К моему удивлению, Патти говорит только: – Куанг Ха, если можешь придумать, как переставить мебель получше, – переставь. Он берется за дело, и меня это совсем не удивляет.