Вздох испуга и твое лицо, вставшее между мной и небом. Какое чудное виденье. Ты склонилась так низко, что твои огненные волосы коснулись моих щек. Но я больше не боюсь огня, я победил саламандру.

Рыцарство мертво – об этом твердил еще Шекспир. И по этому поводу я испытываю самые искренние сожаления. Все же, Вильям Шекспир для своей эпохи был личностью весьма авторитетной. Если бы он, вопреки своим предрассудкам, бурно возрождал рыцарство словом, то, как знать, возможно оно бы и не усопло. А так-то простой народ, приняв на веру слова «мудреца», радостно взял, да и похоронил сию благородную и замечательную вещь. Порою мне грезится Шекспир, выводящий нервно обгрызенным гусиным пером слова «рыцарство живо и процветает». Вот тогда, я чаю, все бы и по сей день, века спустя со времен Шекспира, воочию могли бы убедиться, насколько великолепен рыцарь Ханс Кристиан! Перед моим благородством не устояла бы ни одна дама, не говоря уж о джентльменах. Эх, мечты, мечты… Но, справедливости ради, я вынужден отметить, что еще хуже Шекспира с рыцарством обошелся Сервантес. Дон Кихот – это же умудриться надо было прописать такого нелепого, нескладного и жалкого во всех отношениях рыцаря. Тощий, потасканный, долговязый и долгоносый – ну уж нет, таким рыцарем я быть отказываюсь наотрез. И даже не упрашивайте. Так что, может статься, и лучше в итоге, что рыцарство мертво.

Сказка №3: Паладин Закупок

Однажды король Торговой Фирмы призвал подданных и велел им присягнуть в вечной верности Торговой Фирме и ее королю. Мудрая герцогиня Кадров, отважный граф Маркетинга, верховный рыцарь Коммерции, безупречный принц Логистики, великий мастер Безопасности, велеречивый барон Финансов, ветреная дама Развития и смуглая леди Продаж безропотно преклонили колени и дали торжественную клятву до последнего вдоха служить королю и защищать Торговую Фирму. И только своенравный паладин Закупок поднял дерзкий взор на короля и сказал: «Вот еще! До последнего?! Нет уж, я под этой авантюрой подписываться не стану. Если ваша Торговая Фирма даст течь и пойдет ко дну, да упасет вас от этого ангел Страховки, я не собираюсь тонуть вместе с ней. Многие вещи гораздо эффектнее выглядят со стороны, так что я предпочту наблюдать ваше погружение с берега».

Забурлила в ярости кровь благородного короля от дерзких слов паладина. «С берега?!» – завизжал тишайший повелитель Торговой Фирмы. – «А со дна с камнем не шее понаблюдать не хочешь?!». «Не хочу», – честно признался гордый паладин Закупок. – «И вообще, я так понимаю, пора мне покинуть гостеприимный борт вашей подводной лодки». «Вооооон отсюда!!!» – взвыл добрейший король, но тут же подлая герцогиня Кадров, гнусная леди Продаж и мерзостный барон Финансов принялись нашептывать ему на ухо речи, полные яда. «Погоди», – выслушав злобных наушников, король обратился к мужественному паладину Закупок, – «Рад бы я тебя пустить в свободное плаванье, да надо о пользе государства думать. Вот уж год к концу близится по Финансовому Календарю, а должники Торговой Фирмы что-то не торопятся должок платежом красить. Недосчет в казне имеется – ни много, ни мало – миллион. Соберешь с должников миллион до наступления счастливого дня Подачи Налоговых Деклараций – будь по-твоему, отпущу тебя. Да не с пустыми руками – еще пособие выходное дам щедро и компенсацию за отпуск недогулянный начислю. Если же хоть копеечку стребовать и вернуть не удастся, пеняй на себя. Сгорит Книга Трудов твоих огнем проклятия профнепригодности, пьянства при исполнении и нарушения дисциплины – все с печатями синими. Отправишься ты в застенок на века вечные – за мздоимство, кражи хитительские и заговор против государства нашего, Фирмы Торговой».

Понял паладин Закупок, что решили крючкотворы придворные сгубить его. Да куда деваться? С королем не поспоришь. Кивнул паладин сдержано королю в знак поверхностного уважения к иерархической структуре Торговой Фирмы, развернулся и пошел долг миллионный вызволять.

Пришел паладин к замку первого должника. Стучит в ворота кулаком могучим, кричит: «Открывай, должник, вороты, да для государя Торговой Фирмы готовь банкноты». Выглянул должник из высокой башни, плюнул на голову светлейшего паладина шелухой семечковой и сказал: «Уважаемый партнер! В связи со сложной финансовой обстановкой на внутреннем и внешнем рынках, а также по причине длительного срока конвертации полученных мною сумм, прошу вас иметь в виду, что оплата долга переносится на сорок шестую неделю после счастливого дня Подачи Налоговых Деклараций. Благодарю за понимание». Сказав это, должник скрылся в башне и больше на зов паладина не отвечал. Опечалился паладин, да делать нечего. Направился к следующему должнику.

Дошел паладин до особняка второго должника, позвонил в колокольчик дверной, крикнул покриком молодецким: «Эй, должник, выходи! Деньги Торговой Фирмы выноси!». Приоткрылась дверь на маленькую щелочку, а из щелочки голосок: «Добрый день. Мы готовы погасить задолженность и подписать акт сверки взаиморасчетов в том случае, если Торговая Фирма оплатит неустойку, возникшую в связи с месячным простоем нашего галеона на таможенном посту, каковой имел место в год десятый Дофинансовой Эры, о чем мы неоднократно информировали Торговую Фирму. Прежде, чем сумма неустойки будет зачислена на наш счет в яхонтовой валюте, мы, к сожалению, ничего не можем предпринять. Священный Кодекс нашего финансового департамента строго воспрещает производить денежные операции с должниками. С уважением». Дверь перед паладином закрылась, и сколько он ни стучал, сколько ни кричал, так ничего и не добился. Еще больше суровый паладин пригорюнился. Да нет толку вздыхать. Побрел, нос понуро свесив, к последнему должнику.

Последний должник жил высоко в горах, в огромной пещере. Вошел отважный паладин в пещеру, увидел должника, за столом дубовым пирующего, и сказал: «Здравствуй, миленький дружок. Возвращать пора должок». Поднялся должник из-за стола – сам как гора, кулаки, как молоты кузнечные. «А доховор хиде?» – спросил должник, над паладином грозно нависая. – «Нету доховора? На слово веришь, долх чужой поминаешь, денех хочешь?». Набросился должник на паладина, избил его, изломал, заточку в бок воткнул и из пещеры в пропасть сбросил.

Лежит еле живой паладин Закупок на дне пропасти, кручинится, себя за нрав несговорчивый ругает, жизнь свою непутевую проклинает. Придется к королю Торговой Фирмы с пустыми руками возвращаться, сгорит Книга Трудов печатями синими, сгниет паладин в застенке.

Прежде, чем к королю идти, зашел паладин в свой блог, который с малолетства вел. Он тот блог подобрал на задворках сетевых из жалости. Тощий был бложег, паршивый, блохастый настолько, что даже тупые боты в комментариях срать брезговали. Но паладин блог вычистил, текстами накормил, мемасиками выходил, фоточками прикольными украсил – одно загляденье. Написал грустный паладин Закупок в блоге тоски пост, с френдами попрощался – не поминайте лихом, камрады добрые. Только собрался паладин из блога выйти, как тот говорит ему через гарнитуру голосом скайповским: «Не горюй, добрый молодец. Помогу я тебе, как ты мне помог. Иди, харю умой, дырку в боку пластырем залепи, да спать ложись. Утром тебя возле подъезда два человечка суровых ждать будут. Ты их не стремайсь – свои отморозки, со всей душой тебя из беды выручат». Удивился паладин речам блоговым, но послушался.

Выходит следующим утром паладин из дома, а у подъезда и впрямь карета полноприводная с номерочками блатными, лошадьми тонированными запряженная. А в карете – два мужичка хмурых, каждый поперек себя шире. Говорят мужички: «Рассказывай, фраерок опущенный, кто рамсы попутал». Боязно стало паладину, но вспомнил он, что блог говорил, успокоился. Рассказал мужичкам волшебным про должников, неплательщиков злостных. Кивнули отморозки и исчезли, как сквозь землю провалились. Не успел паладин глазом моргнуть, а мужичики снова тут как тут, мешок денег ему протягивают: «Держи, петушило. Лям твой, а комиссионные мы с должников списали за беспокойство».

Радостный паладин Закупок явился к королю Торговой Фирмы, шмякнул мешком денежным ему прямо по столу рабочему: «На тебе должок. Выполняй уговор!». «Эх», – вздохнул король, – «Жалко такого специалиста терять, молодого, перспективного. Да уговор почти так же дорог, как деньги. Ну, конечно, не так дорог, но все же». Отпустил король паладина, Книгу Трудов в целости и сохранности вернул. Но с выходным пособием, разумеется, обманул. Только и наш паладин находчивый в долгу не остался – на ковер в приемной жвачку сплюнул и дырокол со стола секретарши с собой прихватил.

Тут и сказке конец. Дальше чистая правда.

Вернулся паладин к себе домой, в блог с благодарностью залез. Обернулся тут блог девицей красоты невиданной. Очень это паладину понравилось. С тех пор он всегда о виртуальных романах исключительно положительно отзывается.

Ложь. Задумывался ли кто-нибудь из людей о том, что это такое – ложь? Попытка нарядить себя в выгодную маску и иллюзорную броню? Шанс ускользнуть от ответа за злодеяние? Убежище, в котором можно пережидать штормы невзгод, которые сулят людские страсти? Отточенный инструмент для достижения лакомого кусочка? Нижайшая степень грехопадения? Уподобление Диаволу – признанному Отцу лжи? Да, пожалуй, что именно такова и есть суть лжи. Но тогда в чем суть правды? Говоря иначе, что есть правда, как не отсутствие лжи? Но насколько же это неизящно! Давеча пытался сочинять кроссворд. По буквам отлично вписывалось слово «правда». Но вот как обозначить вопрос, ответом на который была бы «правда»? Черт бы побрал эту правду, в самом-то деле! Никакого в ней прока, Господь мне свидетель.

Сказка №4:Сладкая правда

У одного мальчика совершенно не получалось врать. Мальчик пытался, но все, что он говорил, сразу становилось правдой.

Идет однажды мальчик по улице, а ему навстречу одноклассник.

– Привет! – говорит одноклассник.

– Здорово, рад тебя видеть, – отвечает мальчик. Ну врет же! В гробу он этого придурка видал. Ан нет, чувствует – действительно рад, даже как будто соскучился по уроду.

– Пива хочешь? – спрашивает одноклассник.

– Конечно, хочу! – отвечает мальчик. А сам-то мечтал о том, как придет домой, порнушку скачает, попкорна в микроволновке наделает и проведет приятный вечер в одиночестве. Стало быть, солгал паршивец? Так ведь нет же, мысленно слово «пиво» повторил – и аж слюнки потекли, как бутылочку прохладного пенного захотелось.

– Не против, если я Маринку приглашу? – продолжает давить урод.

– Пожалуйста, я только за, – говорит мальчик. Ясное дело, что от одного вида Маринкиной прыщавой морды его блевать тянуло. И вообще он ее всегда считал жирной глупой сукой. Только сейчас, оказывается, действительно против ее общества не возражает. Может, поднажрется Маринка, подобреет и даст. А что, для открытия счета да с пивком – покатит.

Посидел мальчик с одноклассником и Маринкой в парке на скамеечке, пива попил, чипсов поел – хорошо ему стало. Маринка и впрямь подобрела, да и темнеть начало – прыщей почти не видать. Оставив одноклассника сторожить ее сумку, Маринка мальчика в кусты затащила и дала. Совсем бы мальчику тут хорошо сделалось, только Маринка неожиданно так мальчика за мошонку хватает и в ухо дышит жарко и вопросительно: – ты меня любишь?

Мальчик с того оборота растерялся, что сказать не знает. Тем временем одноклассник забеспокоился о собутыльнике пропавшем. Кричит: – чувак, ты где?

– В Караганде! – ляпнул мальчик. И смотрит, что-то вдруг все вокруг переменилось основательно. Ни кустов, ни Маринки. И сам он не в парке, а посреди незнакомой улицы стоит с ширинкой расстегнутой.

Мальчик срам скукожившийся в штаны заправил, к первому прохожему подбежал, спрашивает: – Извините, где я нахожусь?

– قازاق ٴتىلى!!! – злобно так прохожий отвечает и щурится презрительно.

– Блядь! – горестно воскликнул мальчик.

– Развлечься хочешь, красавчик? – уже по-русски говорит прохожий, улыбается и подмигивает.

– Спасибо, – отвечает мальчик. Тут бы ему язык прикусить, так нет же, несет его дальше: – Как-нибудь в следующий раз.

– Ловлю на слове, пупсик, – сказал прохожий, поцелуем воздушным чмокнул и, виляя бедрами, свалил.

– Так, спокойно, – говорит мальчик сам себе, – никакого следующего раза не будет.

Только он это произнес, как земля под ногами задрожала, асфальт трещинами побежал, из окон стекла посыпались, а потом и дома рушиться стали – обломки во все стороны. Один кирпич возле самого виска мальчика просвистел, второй коленную чашечку больно раздробил. Испугался мальчик, зажмурился, кричит: – этого не может быть!

Дома тут же резиновыми стали – улица ходуном ходит, а домам хоть бы хны, только на месте подпрыгивают и гнутся туда-сюда, людишки из них во все стороны так и сыплются. Под мальчиком тротуар расползся, летит мальчик в провал и орет: – это сон!

Вскрикнул мальчик и проснулся в кровати – сердце колотится бешено, по лицу пот холодный струится. А рядом с ним одноклассник лежит, голову от подушки отрывает и ворчит недовольно: – Маринка, ты чего орешь? Пять утра, твою дивизию!

– Извини, – шепотом отвечает Маринка, – сон страшный приснился. Будто бы я – это твой школьный дружок-задрот. И я, то есть он с тобой идет пить пиво, а я… Дальше не помню… Казах какой-то, землетрясение…

– Какой еще дружок? – тихонько фыркнул парень. – Я из школы ни с одним мудаком на одной поляне не присяду.

– А… – задумалась Маринка. – Значит, он мне просто приснился.

– Что б тебя с кошмарами твоими! Тьфу! – парень рывком сдернул одеяло с Маринки. – Давай, что ли, трахаться. Один черт уже не усну.

Знаю ли я, что такое страх? О, да. Я имел честь учиться в Эльсинорской школе! И, по роковому стечению обстоятельств, у той школы имелся ректор – воплощение всех кошмаров. Даже на седьмом десятке моих земных годов являлся тот ректор мне в ночных сновидениях, низвергая всякий раз в пучину ужаса, заставляя непроизвольно вскрикивать и пропитывать простыни холодным потом и не только. Этот человек… впрочем, я имею серьезные поводы для сомнений в том обстоятельстве, что сие существо принадлежало к роду Адама. Этот демон, это исчадие ада имело обыкновение в самой уничижительной и циничной форме КРИТИКОВАТЬ меня! Можно ли поверить в такое? Критиковать МЕНЯ! Нет, я решительно отказываюсь соглашаться с тем, что человек и благопристойный христианин на такое способен. Вильгельм и Якоб, так называемые братья Гримм – их-то никто в жизни не критиковал. И вообще, какое право они имеют на звание королей ужаса? Мало того, что они сами ни единой сказки не сочинили, но и вообще – кого можно напугать побасенкой о волке, поедающем пожилую женщину, и девочке, вскрывающей его чрево при помощи кровожадных охотников? Ах да, про девочку в красном – это Шарль Перро… Но не суть. Что могут знать пресловутые братцы или тот самый Шарль об истинном страхе, коли не довелось им учиться в Эльсинорской школе? НИ-ЧЕ-ГО! Как, к слову, и автор этой книги, явно силящийся пугать читателя сверх скромных своих способностей. Ведь, насколько мне известно, и он в Эльсиноре не бывал даже проездом, не говоря уж о тамошнем школьном обучении.

Сказка №5: Скарриолла Тюбинга

Внешне Костя Тюбинг больше всего походил на банку селедочных консервов – с одной стороны это было мерзко, и с той же стороны (потому что с какой стороны на банку ни смотри, банкой она и останется) не вселяло ни в кого ни малейшего намека на ужас. Костя очень переживал из-за своего вида. Он перешел на диету из томатного супа Campbell’s, но ситуацию с его селедочностью это не изменило. Отчаявшийся Тюбинг был готов на все – стать бульонным кубиком, тюбиком зубной пасты, солонкой и даже самим исчадием ада – перечницей. Как это часто случается с отчаявшимися персонажами, светлым воскресным днем в дверь Кости постучался Дьявол. Князь тьмы принял образ вишневого зефира, но пах при этом мятным аэрозолем от потливых ног.

– Ты хочешь, чтобы тебя все любили? – спросил Дьявол. Костя хотел сказать «да», но вместо этого, неожиданно для самого себя, завизжал: – Нет! Я хочу, чтобы меня боялись! Пусть все цепенеют от ужаса, исходят холодным потом, мочатся в штаны, выцарапывают себе глаза и умирают в злых корчах! Я требую расплаты за те взгляды, полные отвращения, которыми они долгие годы уничтожали меня! Хочу стать невыразимым страхом, невообразимым кошмаром.

– Невообразимым? Опаньки… – зефирный Дьявол выглядел крайне смущенным. – Тут, видишь ли, есть одна трудность. Само по себе невообразимое существует, но для всех…

– Иди к черту! – взбрыкнул селедкообразный Тюбинг. – Не можешь исполнить мое желание, так и скажи, зеферюшка фигова.

– Я не говорил, что не могу. Формально очень даже могу, – Дьявол надул розовые пористые щечки.

– Вот-вот, я как раз про форму и толкую, – буркнул Костя.

– Будь по-твоему, – согласился Дьявол. – Только не думай, что мне это приятно. Я вообще-то склонен получать удовольствие, исполняя желания людей без какой-либо личной заинтересованности. А в твоем случае, поверь, радоваться совершенно нечему.

– Нечего мне про мой случай рассказывать! – взвизгнул Костя. – Поварился бы ты с мое в селедочной банке! И раз тебе никакой оплаты не нужно, исполняй желание и проваливай.

– Готово. Теперь ты – скарриолла, – Дьявол сокрушенно пустил волну по своей нежной поверхности и ушел, притворив за собой дверь.

Костя бросился к зеркалу, чтобы проверить слова адского зефира, но как ни крутился, ему никак не удавалось увидеть свое отражение. Не то чтобы он совсем перестал отражаться, просто на этом отражении почему-то решительно не получалось сфокусировать взгляд. Подумав, что подлый демон его обманул, Тюбинг лег спать расстроенным, без ужина и с нечищеными зубами.