Филе больше нечего было спрашивать. Ему показалось странной сама идея, но Упырь рассказывал слишком уверенно, чтобы не поверить в эти слова. К тому же наводка, которую он дал, оказалась правдивой. Вдруг и тут не врёт?

А может, он хочет завладеть артефактом, пока Филя будет спать в ожидании трансмутации?

– Ну что? – Упырь тыкал в КПК, отвечая кому-то. – По рукам? Мне пора в Тёмную долину.

– Ладно.

– Вот и отлично, – собеседник шлепнул по руке Фили. – Половина мне, половина тебе.

Сталкер хотел было воспротивиться, но Упырь спешно спустился по лестнице: “Бывай! Буду через сутки здесь!”

Филя остался один.

III

“Электры” крайне гадкие создания. Рядом с ними у Фили по всему телу волосы вставали дыбом, повышалось давление, адреналин бил в глаза. Потрескивание электрических вспышек, бег серебристой молнии по рельсам, сильный запах озона – всё это не могло не вызвать страх у сталкера.

Филя сомневался, стоя перед “электрой”. Мурашки морозили кожу. Он долго размышлял, стоит ли игра свеч. Не навешал ли ему Упырь лапши на уши? Может, он и не ушел вовсе, остался рядом, ждёт, пока сталкер заснет, а сам втихую заберет из аномалии артефакт?

Кроме того, возникла проблема практического характера. Слюда не скачет и не мечется из стороны в сторону. Но полупрозрачный желеобразный шар медленно перекатывался, за несколько часов меняя свое расположение на земле. Если артефакт скатится от “электры”, подумал Филя, то трансмутация прервется.

Выход сталкер нашел в простом способе – для этого Слюду поместил в холщовый мешок, в котором хранил продукты, а для утяжеления кинул вдобавок щебёнки.

Как следует прицелившись, он размахнулся и бросил мешочек в аномалию. “Электра” подозрительно щелкнула, но не среагировала.

– Так-то! – порадовавшись прицельному метанию, Филя зашел в зелёный облезлый фургончик и принялся за еду.

КПК всё это время периодически сбоил, искажая нахождение аномалии. Ситуацию исправило бы наличие отдельного детектора, но его как раз-таки не имелось под рукой. Погрешность маленькая, примерно на полметра-метр, и не все “электры” имеют большой радиус поражения…

Так что должно повезти.

Ночь выдалась на удивление спокойной от чудовищ. Это даже насторожило Филю, всё больше страдающего мнительностью от приобретенной тайны – его чуткий сон получился нервным, рваным, ужасным, липким от пота. Но Зона словно отпустила Филю на волю, отдохнуть от слепых псов, плотей и кровососов, дала надышаться вдоволь чистым прохладным майским воздухом. Сталкер в происходящем видел знак, но не мог разгадать, что бы это могло означать. К нему шли дурные мысли, он вконец расстроился и на этой ноте провалился в глубокий ужасный сон.

IV

Два стальных чемоданчика, прекрасно отполированных, стояли у ног Фили. Бармен, немного косолапый, держа руки в карманах, сказал: “Бери, дорогой Филипп, ты это заслужил”

Сталкеру не верится. Он берёт чемоданчик, что слева, открывает, а внутри ровным рядом положены деньги пачками. В обертке, зелёные свежие банкноты, мог показаться запах типографской краски. Филя посчитал, сколько в одной котлете, и ужаснулся:

– Да ведь это же на операцию братику с избытком хватит!

– Конечно хватит, – пробасил Бармен. – Твоя находка достойна самой большой оплаты, Филипп. Ну, бывай!

Все в баре завидовали сталкеру, тыкали ему то в спину, то куда-то в бок, требовали показать водяные знаки на банкноте, а кто-то кричал “Артефакт! Артефакт покажите, что Филька принес!”

А Филя чемоданы в руки и бегом из бара. Ему вслед возмущенно кричали:

– Ну хоть бы пивом угостил!

– Жмот, сталкеров-братьев кинул.

– Упырь оказался прав про Фильку, сгинет черствый жмот.

– Во нынче новички-то пошли…

И все эти обрывки фраз колюче резали сердце сталкеру. Он всё ещё слышал эти фразы, когда переходил через блокпост “Долга” на Свалке. Его оскорбило, как к нему отнеслись в баре. Бессердечные, разве можно так говорить человеку, который хочет спасти родного?

Ноги сами почему-то потащили обратно, и вот он снова в конуре Бармена, и теперь он выясняет отношения с каждой сталкерской собакой, спорит, бесится и рычит; ему не хотелось повторять, ради чего эти деньги так нужны, но публика в баре напирала, насмехалась и улюлюкала про свою долю из Филинного куша.

– Да братику моему! – заплакал Филя. – Как же вы не понимаете, братик нуждается в операции. Государство не платит! Государство кинуло мою семью, отец помер, а мать на пенсии. Государство не может оплатить операцию! – сопли Фили текли ему в рот, из-за чего он давился и откашливался. – Вы бы на моем месте точно так же поступили.

Но псы залаяли ещё громче. Тогда вконец уставший Филя раскрыл один из чемоданов, извлек долларовые пачки и принялся бросать в каждого. Три четверти? Какое там. Всё! Когда деньги закончились, он раскрыл второй чемоданчик.

И тут все ахнули.

– Что это? – спросил кто-то близко стоявший.

– Сердце, – в ужасе произнес Филя.

– А чье?

– Да мое, похоже.

Он поднес два пальца к кровяному органу, медленно стучащему в объятиях льда. Прикосновение вызвало искру, в секунду переросшую в молнию. Филя упал дымящимся телом – навзничь и не вставая.

V

Будильник сработал на 8 утра. Было солнечно, но со стороны обвалившейся подземки, где стояли большие ангары для хранения контейнеров, шел сильный туман, мерцающий зелёными искрами. Сталкер, идущий в сторону Бара и заметивший Филю, обменялся парой фраз:

– Не повезло, – сказал он. – Хотел “жарки” проверить и край Янтаря изучить, уж больно сильно меня тянет в эти места.

– Прям тянет? Это как? – удивился Филя.

– А черт его знает. Хочется и всё тут. Места там может и опасные, зато нехоженные, – сталкер хвастливо показал на сапоги. – Видишь? Специальные, чтобы в болоте не закиснуть. А ты тут чего скучаешь?

– Да так… – Филя испугался, что тайную идею раскроет неизвестный человек. Он нервно заулыбался. – Мне нужно с другом перетереть.

– Ааа… – сталкер почесал голову. – Ну, что ж, прощай. Удачной встречи.

Больше не было никого, кто мог поговорить с Филей. Тушканы, обожженные кислотным туманом, бегали как сумасшедшие, заведенные ключом игрушки, разваливались на части и беззвучно умирали. Где-то рядом провыла псевдособака, после чего на пять минут разразилась канонада выстрелов.

Филя всё ждал, мучаясь в догадках, получилась или нет трансформация. От скуки в его голову опять пошли дурные мысли. Злость пробирала, насколько обидел его Упырь своей жадностью.

“Половина суммы с гонорара! – возмущался Филя. – А до этого требовал три четверти. И где справедливость? Я рискую жизнью, ковыряясь в аномалии, а упыренок всего лишь указания дает. Где справедливость, спрашивается? Деньги на дороге не валяются. И вообще, чем раньше соберу сумму, тем быстрее свалю из этой проклятой, никчемной, убогой Зоны, глаза б мои не видели всего, что здесь творится!”

Таймер на КПК оповестил, что прошло ровно 24 часа. Казалось бы, последний сигнал для его жизни, за который следовало зацепиться разуму сталкера. Но Филя, маленький, простой и в глубине души добрый человек, забитый этой самой жизнью, нищетой и безнадежностью на Большой земле, терзаемый мыслью, что его младший брат не дотянет до хирургического стола из-за нехватки каких-то жалких денег, обиженный поведением Упыря, который принялся выворачивать руки, не смог очистить сознание перед важным делом.

Зона жестока к мечтательным и невнимательным. Как на войне, здесь один лишний зевок может стоить ноги, руки или целой жизни.

Озлобленный Филя спустился с платформы на рельсы. КПК пищал, указывал на ближайшие аномалии. Детекция не подводила – по крайней мере, первые два метра успешно преодолены. Но разум затмен лишним, эмоциональным и пустым, голова Фили потеряла из виду погрешность в расчетах картографирования аномальных полей. Идя с деревянным шестом, чтобы оттащить мешок с артефактом, он внезапно почувствовал резкое искажение восприятия.

– Что такое? – успел сказать Филя, дважды крепко моргнув, чтобы отогнать черно-белую пелену в глазах.

Искра сверкнула по рельсе. Ласкающе, как лиса, она соприкоснулась с ботинком Фили. Притягивание аномалии завершилось в один миг.

Первый разряд “электры” вызвал тяжелые судороги по всему телу. Молнии поразили в голову, левую руку и брюшину, и на месте контакта возник электрический ожог; запалило кожаную куртку, задымились волосы на голове, судорога сковала Филю.

Основной удар второго разряда пришелся на сердце и голову. Внутри мозга тепло, выделенное от прохождения тока, запекло кровь, а сердце немедленно остановилось. Филя, на котором куртка уже заполыхала огнем, рухнул на щебенку, выпуская воздух из легки.

“Электра” собрала заряд для третьего разряда, но так и не сработала – в поле действия не было жизненных форм.

VI

Упырь положил в контейнер четыре одинаковых артефакта. Батарейки радикально усилили его защиту от электрошока. Мягкой поступью, как дикий кот в предвкушении сытного ужина, он продвигался по рельсам, к телу Фили и мешку со Слюдой.

Поле аномалии почувствовало Упыря и сдвинулось в его сторону, но сталкер ничуть не испугался и продолжил ход. Схватив за ботинок, он потянул труп к себе и как следует выпотрошил все внутренние карманы. Затем Упырь ловко разогнался и вошел в “электру”.

Первый разряд.

Упырь через болезненную игру тока схватил холщовый мешок.

Второй разряд.

Бегом, чтобы не расстраивать удачу хамской дерзостью, сталкер ныряет под юбку железнодорожной платформы, где имелось пространство безопасности.

Третьего разряда не случилось. “Электра” крайне недовольно щелкнула искрой – ей не только не удалось завладеть жертвой, но к тому же обманули, заставив поработать на здоровье крайне хитрого сталкера.

В мешке плавало зеленоватое желе. Упыря потянуло на смех. Сидя под бетонной надстройкой платформы, он заговорил сам с собой: “Ну надо же, как всё сладко получилось. И убивать не пришлось, и патроны не потратил, и свидетелей нет, и артефакт заработал. Если кто спросит, то поклянусь богом, что не уследил за новичком – сам ведь полез в аномалию!”.

Рука сталкера прикоснулась к медленно переворачивающемуся шару со стеклянистой массой. Слюда осталась Слюдой, очень дорогим и редким артефактом, всего лишь сменила владельца. Упырь, подняв взгляд на труп сталкера, который мечтал о быстрых деньгах и выздоровлении брата, а стал жертвой человеческой жадности и жестокой аферы, самодовольно заулыбался:

– Какой же ты всё-таки тупой баран, Филя.