Портрет Эми удался на славу, спору нет, но использовать его все же не следовало. Казалось, что женщина с фотографии следит за тобой, как со старинного портрета в доме с привидениями, и даже поводит глазами слева направо.

– Нужно передать полиции несколько простых фотографий, – сказал я. – Обычных бытовых фотографий.

Эллиоты одновременно кивнули, но ничего не сказали, глядя в экран. Когда передача закончилась, Ранд проговорил:

– Что-то тошно мне.

– Я тебя понимаю, – заверила его Мэрибет.

– А ты как себя чувствуешь, Ник? – спросил Ранд, наклоняясь вперед и опираясь руками о колени, будто хотел встать с дивана, но не было сил.

– Сказать по правде, я в полном разладе. Никогда не чувствовал себя таким беспомощным.

– Все хотел спросить: как насчет ваших работников? – Ранд все-таки поднялся, подошел к мини-бару и налил себе имбирного пива. – Кто-нибудь чего-нибудь хочет?

Я покачал головой, а Мэрибет попросила содовой.

– Может, чуть-чуть джина, детка? – Голос тестя раскатисто завибрировал на последнем слове.

– Да. Конечно. Непременно. – Мэрибет закрыла глаза и сложилась пополам, опустив голову между коленями, глубоко вздохнула и вернулась в прежнюю позу, как будто выполнив упражнение йоги.

– Отдал полный список, – сказал я. – Но вряд ли стоит искать среди них – бизнес у нас вполне спокойный.

Ранд приложил ладони к щекам и поднял, собирая кожу складками ниже глаз.

– Само собой, Ник, мы проделаем то же с нашими бизнес-партнерами.

Мэрибет и Ранд упрямо именовали свою книжную серию «Удивительная Эми» бизнесом, что не могло не казаться мне сущей глупостью. Детская книжка о девочке, на обложке которой нарисована мультяшная версия моей Эми. Но несомненно, для них книжная серия являлась семейным предприятием, крупным капиталовложением. На этих книгах в течение двух десятилетий воспитывались младшие школьники, главным образом из-за контрольных опросов в конце каждой главы.

Например, в третьем классе Эми взяла в оборот своего приятеля Брайана, который перекармливал черепаху из живого уголка. Вначале пыталась урезонить его самостоятельно, но мальчишка продолжал упорствовать в своем заблуждении. У Эми не оставалось иного выхода, как накапать учительнице: «Миссис Тибблиз, я не хочу показаться ябедой, но не знаю, как быть. Я пробовала убедить Брайана, однако пришло время посоветоваться с кем-то из взрослых…»

Варианты ответа:

1. Брайан заявляет Эми, что она плохой товарищ, и перестает разговаривать с ней.

2. Ее робкая подружка Сьюзи говорит, что Эми не должна жаловаться учителю, а пусть лучше тайком от Брайана убирает лишнюю еду.

3. Главная соперница Эми, Джоанна, уверяет, что Эми просто ревнует и хочет сама кормить черепаху.

4. Эми ничего не желает слушать – она уверена, что поступила верно.

Какой ответ правильный?

Можно не ломать голову – Эми всегда права. И не думайте, что я не приводил этот аргумент в спорах с моей Эми. Приводил, и не раз.

Контрольные опросы – написанные двумя дипломированными психологами, которые вдобавок такие же родители, как и вы! – щекотали тщеславие покупателей, а их целью было выявление личностных черт ребенка. Кто ваш малыш? Неисправимый эгоист, невосприимчивый к критике, вроде Брайана? Бесхребетное существо, как Сьюзи? Завистница, похожая на Джоанну? Или само совершенство, точно Эми? Книги стали чрезвычайно модными среди возрождающегося класса яппи. Они казались наипрочнейшим оплотом системы воспитания. Кубиком Рубика от педагогики. И Эллиоты разбогатели. Достаточно привести один пример: каждая школа Америки желала заполучить книгу об Удивительной Эми в свою библиотеку.

– Вы полагаете, что этот случай может быть как-то связан с бизнесом «Удивительная Эми»? – спросил я.

– Да есть несколько человек, которых не лишне было бы проверить, – начал Ранд.

– Вы думаете, – хохотнул я, – что Джудит Верст похитила Эми для Александра и теперь у него не будет «ужасных, кошмарных, невыносимых и отвратительных дней»?

Ранд и Мэрибет повернули ко мне вытянувшиеся лица. Да, зря я выдал эту безвкусицу, но мой мозг часто рождал и не такие глупости в самый неподходящий момент. Не всегда получается контролировать извержение психических газов. Вот точно так же я напевал про себя «Бони Морони», стоило увидеть приятельницу из полиции. «Тоща, как макароны», – гремело в голове, в то время как детектив Ронда Бони убеждала меня в необходимости обыскать реку. Защитный механизм, внушал я себе, непредсказуемый защитный механизм. И рад бы прекратить…

Я принял изысканную позу и заговорил со всей вежливостью и осторожностью, как будто мои слова – тончайший и драгоценный фарфор.

– Простите меня, пожалуйста, сам не понимаю, зачем я это сказал.

– Мы все устали, – заключил Ранд.

– Мы потребуем, чтобы полиция взяла под наблюдение Верст, – сказала Мэрибет, пытаясь шуткой смягчить ситуацию. – И за этой стервой Биверли Клири тоже.

– Мне следует кое-что вам сказать, – начал я. – Копы обычно в таких случаях…

– Начинают поиск преступника с мужа, – прервал меня Ранд. – Я сказал им, что это напрасная потеря времени. Они задавали много вопросов…

– И были очень настойчивы, – добавила Мэрибет.

– Так они уже говорили с вами? Обо мне? – Я подошел к мини-бару и небрежно плеснул в стакан джина. Глотнул три раза подряд и тут же почувствовал себя еще хуже. Желудок пополз вверх, к горлу. – О чем спрашивали?

– Не причинял ли ты Эми боль когда-нибудь, не жаловалась ли Эми, что ты ей угрожаешь, – перечислила Мэрибет. – Не обманывал ли ты ее с любовницей. Разве это похоже на Эми? Я ответила, что ни о чем подобном мы не слышали вообще.

– Ник, – Ранд положил ладонь мне на плечо, – вот что мы хотим сказать тебе в первую очередь. Мы знаем, что ты никогда не причинил бы Эми и малейшего вреда. Я даже поведал детективам историю, как ты спасал мышь в пляжном домике, когда она попалась в ловушку-липучку. – Он глядел на Мэрибет, словно она не знала об этом случае, и теща слушала с преувеличенным вниманием. – Целый час вылавливал, а потом вынес паршивого грызуна за город. Разве такой парень способен сделать больно своей жене?

Я почувствовал накатившую волну стыда и в течение секунды был готов разрыдаться.

– Ник, мы любим тебя, – закончил Ранд, сжимая напоследок мое плечо.

– Это так, Ник, – эхом вторила Мэрибет. – Ты нам как сын. Мы слишком расстроены исчезновением Эми – не позволим, чтобы на тебя упала хотя бы тень подозрения.

Мне не понравилось словосочетание «тень подозрения». Предпочитаю выражение «стандартная проверка» или «пустая формальность».

– Они спрашивали насчет твоей оговорки с рестораном «Хьюстон», – сообщила теща, косясь на меня.

– О моей оговорке?

– Будто бы ты сказал им, что вы собирались ужинать в «Хьюстоне». Они проверили: столика ты не заказывал. Складывается впечатление, что полиция заинтересовалась тобой после этого.

Я не заказывал столика и не покупал подарка для Эми. Но если бы я запланировал убийство жены в тот день, то наверняка позвонил бы в ресторан и заранее приготовил подарок. Именно так поступают прагматичные убийцы.

А я прагматичен до одури – друзья могли бы подтвердить это сыщикам.

– Мм… Нет-нет, я не заказывал столика. Наверное, меня неправильно поняли. – Я уселся на диван напротив Мэрибет.

Не хотелось, чтобы Ранд снова притрагивался ко мне.

– Ну ладно-ладно… – покивала она. – А Эми подготовила… Она подготовила для тебя охоту за сокровищами? Ну, прежде чем… – Ее глаза снова покраснели.

– Да, сегодня я получил первый ключ, от копов. Вместе с Джилпином мы нашли второй в моем кабинете в колледже.

– А можно нам взглянуть? – спросила моя идеальная теща.

– У меня его нет с собой, – соврал я.

– Но ты… ты попробуешь разгадать?

– Обязательно, Мэрибет. Я его разгадаю.

– Даже думать не хочется, что вещи, которых она касалась, где-то лежат совсем одни…

Заиграл мой телефон, я отклонил звонок, едва глянув на экран. Мне бы избавиться от этой штуковины, но я пока не мог этого сделать.

– Сейчас нужно отвечать на каждый звонок, – сказала Мэрибет.

– Я знаю этот номер. Фонд выпускников моего колледжа деньги собирает.

Ранд уселся рядом со мной на диван. Старая мебель с изношенными пружинами глубоко просела под нашим весом, придвинув нас друг к другу. Я опять прикоснулся к руке распрекрасного тестя. Он из той породы, что, едва увидев тебя, заверяет в самой искренней дружбе, позабыв поинтересоваться наличием ответного чувства.

– Мы не исключаем, – Мэрибет вернулась к деловому разговору, – что Эми мог похитить увлеченный ею человек с психическими нарушениями. – Она глядела на меня, словно ища поддержки. – Нам уже случалось иметь дело с такими субъектами.

Эми любила вспоминать о запавших на нее мужчинах. Не раз пересказывала эти истории за бокалом вина во время нашей совместной жизни. О мужчинах, только о ней и думавших и всегда вожделевших ее. Я подозревал, что всякий раз она сильно преувеличивала. Мужчины всегда получались опасными до известного предела: я успевал встревожиться, но надобности звонить в полицию не возникало. Короче говоря, моя жена вела игру, чтобы я мог почувствовать себя неустрашимым героем, который отстаивает честь своей дамы. Но Эми оставалась слишком независимой, слишком современной, чтобы на самом деле допустить нечто подобное. Ей просто хотелось играть в беззащитную деву, которой нужен защитник.

– А недавно?

– Нет, новых случаев не было. – Мэрибет пожевала губами. – Но вот в школе с ней училась одна девочка, очень подозрительная.

– В смысле?

– Она была одержима Эми. Ну ладно, Удивительной Эми. Звали ее Хилари Хэнди. Она отождествляла себя с лучшей подругой Эми из книг, Сьюзи. Вначале, наверное, это была просто игра. А потом девочке захотелось большего – подражать самой Эми. Хилари одевалась, как она, перекрасилась в блондинку, бродила вокруг нашего дома в Нью-Йорке. Однажды, когда я шла по улице, она догнала меня, крепко обхватила руками и сказала: «Я хочу стать вашей дочерью. Я убью Эми и стану вашей дочерью. Вам-то какая разница? У вас все равно останется Эми». Будто наш ребенок – это фрагмент книги, который можно переписать.

– Окончательным предупреждением для нас прозвучало, ко гда она в школе столкнула Эми с лестницы, – добавил Ранд. – Очень подозрительная особа. Подобная мания сама собой не проходит.

– А еще Дези, – вспомнила Мэрибет.

– И Дези, – согласился Ранд.

О Дези знал даже я. Эми училась в Массачусетсе, в школе-интернате под названием «Академия „Уикшир“». Я видел фотографии Эми в юбке для лакросса и в лентах, всегда с красивой природой на заднем плане, как будто школа располагалась за чертой города, а не внутри. Октябрьская природа.

Дези Коллингс учился в школе-интернате для мальчиков, которая находилась рядом с «Уикширом». По рассказам Эми, он был бледной романтической натурой. Его ухаживание разнообразило интернатские будни. Футбольные матчи на свежем воздухе и душные танцевальные залы, сиреневые корсажи и катание на винтажном «ягуаре» – этакое условное Средневековье.

На протяжении года Эми довольно серьезно увлекалась Дези, а потом он стал нервировать ее. Парень вел себя так, будто они уже женаты, прогнозировал число будущих детей и их пол. Хотел, чтобы у него было четыре сына, никак не меньше. Все это весьма подозрительно смахивало на собственное семейство Дези, особенно когда приезжала его мамаша. Встретившись с ней, Эми убедилась в поразительном сходстве между собой и миссис Коллингс. Женщина сдержанно ткнулась губами в ее щеку и прошептала: «Желаю удачи». Эми так и не поняла, пожелание это или угроза.

Когда Эми порвала с Дези, он продолжал бродить по окрестностям «Уикшира» – бесплотный призрак в темном блейзере среди зимних облетевших дубов. Однажды в феврале, вернувшись поздно вечером с танцев, Эми нашла его на своей кровати поверх одеяла – голого, да еще наглотавшегося каких-то таблеток до полусмерти. Вскоре после этого случая его выгнали из школы.

Но Дези названивал ей даже сейчас, несколько раз в год присылал пухлые конверты, которые Эми вначале показывала мне, а потом выбрасывала не раскрывая. Согласно почтовому штемпелю они шли из Сент-Луиса. Сорок минут езды отсюда.

– Это просто досадная случайность, – пояснила Эми.

Родственники со стороны матери Дези жили в Сент-Луисе. Вот и все, что она знала, не заботясь о том, чтобы выяснить больше. Один раз я раскопал мусорное ведро, чтобы прочитать залитое соусом альфредо письмо. Оно показалось совершенно банальным: что-то о теннисе, путешествиях и других развлечениях золотой молодежи. О спаниелях, например. Я попытался представить себе этого субтильного денди, в галстуке-бабочке и черепаховых очках, который врывается в наш дом, круша мебель в гостиной, хватает Эми мягкими наманикюренными пальцами, бросает в старинный автомобиль и увозит в антикварный особняк, скажем, в Вермонте. Нет, разве можно обвинить Дези в похищении?

– А Дези сейчас живет как раз поблизости, – сказал я. – В Сент-Луисе.

– Ну и ну! – встрепенулся Ранд. – А почему копы еще не у него в гостях?

– Кто-то должен его навестить, – ответил я. – Пойду, пожалуй. Встретимся здесь же завтра.

– Очевидно, полиция считает, что надо искать поблизости от дома, – сказала Мэрибет, задержав на мне взгляд на секунду дольше, чем следовало, а потом тряхнула головой, будто отгоняя непрошеные мысли.