Цитаты из книги «Милый друг»

маленькой птичьей головке. Дю Руа сидел по правую руку от госпожи Вальтер и в продолжение всего обеда говорил только о серьезных вещах с преувеличенной почтительностью. Время от времени он посматривал на Клотильду. «Конечно, она красивее и свежее», – думал он. Потом его взгляд останавливался на жене, которую он тоже находил недурной, хотя и продолжал хранить против нее затаенное, упорное и злобное раздражение.

Он потирал руки от удовольствия: он нашел хорошее средство, чтобы изводить жену и удовлетворять ту глухую злобу, ту смутную и грызущую ревность, которая зародилась в нем во время прогулки по Булонскому лесу. Отныне, говоря о Форестье, он решил всегда прибавлять к его имени эпитет «рогоносец». Он чувствовал, что в конце концов это должно взбесить Мадлену. В продолжение вечера он нашел случай раз десять упомянуть с добродушной иронией об этом рогоносце Форестье. Он уже не сердился на покойного, он мстил за него.

По дороге, сидя против госпожи Вальтер, он снова поймал ее ласкающий, робкий, смущенный взгляд. Он подумал: «Черт возьми, кажется, клюет!» – и улыбнулся при мысли, что он, право, имеет успех у женщин, так как и госпожа де Марель после возобновления их связи казалась безумно в него влюбленной.

– Да… хорошо… хорошо… когда нет ничего лучшего! Мысль Жоржа продолжала с яростной злобой срывать с жизни ее поэтический покров. «Глупо стесняться, отказывать себе в чем бы то ни было, волноваться, мучиться, терзать себе душу, как я это делаю с некоторых пор». Образ Форестье пронесся у него в голове, не вызвав в нем никакого раздражения. Ему показалось, что они помирились, снова сделались друзьями. Ему захотелось даже крикнуть: «Добрый вечер, дружище!»

Жорж подумал: «Было бы очень глупо с моей стороны портить себе из-за этого кровь. Каждый за себя. Победа принадлежит смелым. Эгоизм – это все. Но эгоизм, ведущий к наживе и к почету, стоит больше, чем эгоизм, ведущий к обладанию женщиной и к любви».

Душевная горечь подсказывала ему злые и презрительные слова. Однако он не позволял им сорваться с губ. Он повторял про себя: «Мир принадлежит сильным. Нужно быть сильным. Нужно быть выше всего».

Дю Руа спрашивал себя: «Что это? признание?» И теперь почти полная уверенность в том, что она обманывала своего первого мужа, доводила его до бешенства. Ему хотелось ударить ее, задушить, вырвать у нее волосы. О, когда бы она ответила: «Нет, дорогой мой, если бы я обманула его, то только с тобой», – как бы он ее обнял, поцеловал, как бы он полюбил ее за это!

Она внезапно отодвинулась и резко заявила: – Как ты глуп! Разве отвечают на подобные вопросы? Она сказала это таким странным тоном, что у ее мужа мороз пробежал по коже; он остолбенел, растерянный, слегка задыхаясь, точно после тяжелого душевного потрясения.

– Мад, моя маленькая Мад, прошу тебя, скажи мне. Ведь он этого заслужил. Было бы большой ошибкой с твоей стороны не украсить его рогами. Ну же, Мад, признайся.

Внезапно у него явилось желание вернуться домой, желание настолько сильное, что у него сжалось сердце. Образ Форестье проник в его мысли, завладел им, душил его. Он уже не мог ни думать, ни говорить о чем-либо другом.