Предыстория

Родоначальник еврейского народа Авраам, потомок Сима, сына Ноя, родился в месопотамском городе Ур, откуда, согласно священным текстам, по воле Божьей, переселился в Ханаан, что лежал между Евфратом с Иорданом и Средиземным морем. Здесь был заключен Завет – договор между Богом и Авраамом, в соответствии с которым земля, где тот поселился, навечно станет собственностью его потомков, которых у Авраама еще не было. Но Бог пообещал, что у Авраама родится сын, у которого будет столько потомства, «сколько звезд на небе»… «Этот народ Я образовал для Себя; он будет возвещать славу Мою», передаст Бог евреям через пророка Исайю.

Юлиус Шнорр фон Карольсфельд. Авраам приносит в жертву Исаака

Внук Авраама Иаков, со всем домом своим, переселился в Египет, где от его сыновей произошло двенадцать колен Израилевых…^[3]

И все у них было более-менее хорошо до тех пор, пока египетские фараоны не начали угнетать евреев, «с жестокостью принуждая их к труду и делая жизнь их горькой от тяжкой работы над глиною и кирпичами и от всяких полевых работ», как сказано в Книге Исход.^[4]

После двухсот десяти лет рабства евреи под предводительством Моисея покинули Египет и через сорок лет скитаний по пустыне пришли в Ханаан, Землю обетованную, обещанную Богом потомкам Авраама…

И все у них было более-менее хорошо до тех пор, пока во второй половине Х века до н. э. единое государство евреев не распалось на два царства – Израильское и Иудейское. Израильское царство в 722 году до н. э. было завоевано ассирийцами, его жителей переселили в отдаленные области Ассирийского государства, где они растворились между другими народами. Иудейское же царство в 586 году до н. э. захватил вавилонский царь Навуходоносор II, который сжег иерусалимский Храм и переселил тех евреев, которые не сбежали в Египет, вглубь своей державы. Спустя полвека персидский царь Кир разгромил Вавилонское царство и разрешил евреям вернуться на родину, однако вернулись далеко не все, многие предпочли остаться в вавилонских и египетских землях. Вернувшиеся евреи построили в Иерусалиме второй Храм…

И все у них было более-менее хорошо до тех пор, пока восстановленное Иудейское царство не попало под власть римлян, явившихся сюда в I веке до н. э. В 66 году вспыхнуло восстание евреев против римского господства, известное как Первая Иудейская война. В 70 году римляне взяли Иерусалим и снова разрушили Храм. Многие из оставшихся в живых евреев бежали «куда глаза глядят», спасаясь от гонений, многих римляне угнали в другие области в качестве рабов – так началось расселение евреев по миру. В 115–117 годах в восточных провинциях Римской империи произошло следующее восстание евреев, получившее название Второй Иудейской войны или Восстание в изгнании, которое тоже было подавлено. А после подавления восстания 132–135 годов под предводительством Шимона Бар-Кохбы, в Иудее практически не осталось евреев – всех, кому не удалось бежать, римляне истребили. «Действительно, очень немногим удалось остаться в живых, – пишет в «Римской истории» Дион Кассий.^[5] – Пятьдесят самых важных укреплений и девятьсот восемьдесят пять самых важных поселений были стерты с лица земли, пятьсот восемьдесят тысяч человек погибли в сражениях, а тех, кто погиб от голода, болезней и огня, сосчитать было невозможно. В результате почти вся Иудея превратилась в безлюдную пустыню».

С 135 года еврейский народ жил в изгнании с верой в то, что когда-нибудь, «если не нам, то потомкам нашим» удастся вернуться в Землю обетованную и возродить на ней свое государство.

Ждать пришлось более восемнадцати веков, но недаром же сказано: «Кто верит – тот дождется».

Глава первая. Идея Теодора Герцля и деньги Эдмона де Ротшильда

Двенадцать вопросов Наполеона

Все началось с Наполеона Бонапарта, который не просто дал французским евреям гражданские права, но и вознамерился интегрировать их в новое гражданское общество. Своих мотивов император никому не объяснял, но несложно догадаться, что к подобному решению его подтолкнули два соображения – стимуляция предпринимательской деятельности евреев, которые традиционно специализировались на финансах и торговле, а также стремление к установлению полной власти государства над еврейскими общинами, жившим по своим законам и по решениям своего суда.

Евреи в революции не участвовали и ничего хорошего от нее не ждали, так как со времен завоевания Египта гиксосами^[6] смена власти обычно приносила евреям новые бедствия. Даже те, кто выступал в их защиту, делали пугающие заявления. Так, например, граф Станислав Клермон-Тоннер, призывавший распространить положения «Декларации прав человека и гражданина»^[7] на всех граждан, вне зависимости от их вероисповедания, в том числе и на евреев, выражал свое кредо следующим образом: «Евреев как нацию следует лишить всего, но как частным лицам евреям необходимо предоставить все». Утрата национальной идентичности в обмен на гражданские права – это очень плохой гешефт, лучше уж пускай все будет по-старому.

В апреле 1806 года Наполеон собрал видных представителей еврейского населения империи и предложил им двенадцать вопросов, касавшихся еврейского уклада жизни, начиная с того, дозволяют ли еврейские законы иметь более одной жены, и заканчивая правилами, касающимися ростовщичества. Общий смысл вопросов сводился к тому, способны ли евреи в рамках своих законов стать полноценными гражданами нееврейского государства. Ответы удовлетворили императора и он решил созвать следующее собрание – из раввинов, которые должны были подтвердить сказанное светской знатью, придав ему силу закона. В знак преемственности с древним органом высшей власти еврейского народа это собрание было названо «Синедрионом».

А.Тордье. Бонапарт в Аустерлицкой битве. 1820 год

Синедрион, собравшийся в феврале 1807 года, подтвердил готовность еврейского общества к интеграции, поскольку другого выхода не было. Раввины в очередной раз пошли давно проторенным путем – постарались сделать так, чтобы и власти были довольны, и евреям вышло как можно меньше ущерба. Но с формальной точки зрения их поведение выглядело как отказ от исторически сложившегося уклада жизни «вечных изгнанников». Со временем стремление к «отказу от прошлого во имя настоящего» все сильнее овладевало западноевропейскими евреями, которые начали считать страну проживания своей единственной родиной и не думали о возвращении в Землю обетованную.

Черта оседлости и «Правила о евреях»

На Востоке ситуация была принципиально иной (и при всех своих многочисленных недостатках, более благоприятной для воплощения в жизнь Великой мечты). После второго раздела Речи Посполитой, в результате которого восточные территории польско-литовского государства отошли к Российской империи, указом императрицы Екатерины II от 3 января 1792 года была определена территория, где дозволялось селиться евреям, получившая название «черты постоянного жительства евреев», впоследствии переименованная в «черту оседлости». Установление «черты» было продиктовано стремлением к изоляции еврейского населения, к недопущению конкуренции с православными торговцами и ростовщиками. Окончательно черта оседлости была узаконена «Положением об устройстве евреев» 1804 года. Император Александр II, положивший конец крепостному праву, сделал для евреев несколько ценных послаблений, важнейшим из которых стала отмена запрета на проживание вне черты оседлости для ряда категорий – купцов первой гильдии, врачей, аптекарей, дантистов и др. Однако в правление его сына Александра III, круто закручивавшего «гайки», ослабленные в царствование либерального отца, вышел документ «О порядке приведения в действие правил о евреях», более известный как «Майские правила», поскольку он был обнародован в мае 1882 года. Отныне евреям, проживавшим в черте оседлости, запрещалось селиться в сельской местности, приобретать недвижимое имущество вне местечек и городов, где им разрешено было жить, арендовать земельные угодья, а также торговать по воскресеньям и в христианские праздники.^[8] В принятии «Майских правил» сыграло важную роль участие некоторых представителей еврейского народа в революционном движении. Движение это было интернациональным, но центральная власть не могла выпустить из рук козыря, позволявшего объявить всех евреев «заговорщиками» и «бунтовщиками». Ладно бы только новые правила, но перед их публикацией по черте оседлости прокатилась волна еврейских погромов. Попутно в гимназиях и университетах ужесточили так называемую «процентную норму», то есть уменьшили разрешенный процент учащихся-евреев. Цель подобной политики сформулировал обер-прокурор Святейшего Синода Константин Победоносцев, сказавший, что «одна треть их [евреев] вымрет, еще треть уедет из России, а остатки бесследно растворятся в среде окружающего населения».

А. Чаппель. Портрет Александра II. 1871 год

С. Левицкий. Портрет Александра III. 1880 год

«Ховевей Цион»

Уедет из России…

Вообще-то, евреи, досыта хлебнувшие горя на чужбине, начали возвращаться на Землю Обетованную еще с XII века, но все былые репатриации носили единичный, эпизодический характер. Массовым был разве что приток сефардских^[9] евреев в Цфат^[10] в XV–XVI веках, но никто из них не собирался возрождать Израиль, или, во всяком случае, не делал попыток возрождения еврейской государственности. Как говорится, из одного и того же молока можно сделать и творог, и сыр.

Ответом на погромы начала восьмидесятых годов XIX века стало создание «Ховевей Цион» («Ревнители Сиона»), общественной организации, имевшей своей главной задачей переселение евреев на их историческую родину в Эрец Исраэль^[11]и содействие в их обустройстве. Сначала речь шла просто о переселении (Палестина в то время была территорией Османской империи), но очень скоро начала звучать идея возрождения еврейского государства.

Жители Палестины XIX века

Примечательно, что инициатор и один из основателей «Ховевей Цион» врач Лев Пинскер первоначально был сторонником интеграции евреев в российское общество, но после одесского погрома 1871 года понял, что это вряд ли возможно – и захочешь, не примут. Новые погромы и «Майские правила» сделали Пинскера ярым «государственником». В 1882 году Пинскер опубликовал воззвание к российским евреям под названием «Автоэмансипация». «Евреи, живущие среди других народов, фактически являются чуждым элементом, который не может ассимилироваться ни с одной нацией, вследствие чего ни одной нацией он не может быть терпим… – писал Пинскер. – К сожалению, равенства, существовавшего в далеком прошлом, можно ожидать лишь в настолько отдаленном будущем, что при настоящих условиях включение еврейского народа в семью прочих народов невозможно… Еврейский народ… вездесущ, но он нигде не дома. Народы никогда не имеют дела с еврейской нацией, а только лишь с евреями. Для признания евреев национальностью им недостает того индивидуального народного духа, свойственного всем другим нациям, который создается общностью территории. Этот народный дух не мог сохраниться при разбросанности Израиля. Более того, у евреев угасает даже воспоминание об утраченном отечестве… Не Святая, а собственная земля должна быть предметом нашего стремления».

Вывод один: «Чтобы нас не вынуждали переходить из одного изгнания в другое, мы должны иметь достаточно обширное убежище, способное прокормить население, сборный пункт, который стал бы нашей собственностью. В настоящее время сложились наиболее благоприятные условия для осуществления этого плана».