Смеркалось. Я подыскал очередное нехитрое укрытие в палисаднике, около коттеджного посёлка. В этот раз пантера подкрадываться не стала. Подошла, глянула на раненного и положила около меня принесённую в зубах палку сырокопчёной колбасы.

– Поешь, Блохастый, только корзинки для пикника у меня не было, пришлось в зубах нести. Совсем немного слюнями перепачкала.

– Кошатина, ты даже хорошее дело без издевательств не делаешь.

– Как твой хозяин? Приходил в себя?

– Да, один раз. Мы с ним из лужи воды пили и флягу набрали. Живчик закончился.

– Собака, ты бы себя слышал.

В процессе разговора я уже доел колбасу и выкатил из рюкзака товарища банку с тушёнкой, спросив пантеру:

– У него их аж две – есть предложения, как их открыть? Если бы на этой банке был ключ, то можно было бы когтем поддеть.

– Блохастый, если бы они были со сгущёнкой, то можно было бы прокусить и слизать, а как открыть – не знаю. Ты же конструктор?

– Я думал. Можно под железную дверь подставить и придавить, но моего веса не хватит, тебе надо будет мне помочь.

Я повернул морду и увидел, что мой спасаемый лежал с открытыми глазами и смотрел. Сколько он это делал – непонятно. Чёрная пантера повернулась к нему, оскалилась в улыбке и сказала:

– Гав! Гав! Гав! Гав! Вот чего ты смотришь? Отдыхай.

Корж откинул голову и отключился. Это не от неожиданности, просто у него оставалось слишком мало сил, чтобы сколько времени быть в сознании.

– Кошатина, ты это чего?

– Собака, вот ты тупой! Сам подумай, сколько он нас слушал?

– Представления не имею. А гавкать зачем?

– В этом мире всё что угодно может быть, а стоит ему про гавкающую пантеру вспомнить – хоть словом обмолвиться – его на смех подымут. А вот разговаривать около человека – это непредусмотрительно. Это уже я не подумала. Так, значит, собаку я покормила. Погуляешь сам. Я пошла, – и пантера опять ускакала.

Всё-таки кошка она непростая, надо будет расспросить, как она удостоилась чести трансплантации. Я всю жизнь проработал на Родину на спец объекте – а вот интересно, что она делала? Очень уж она на заместителя заведующего лабораторией не похожа.

Занимая голову размышлениями, я тащил раненного. Кошатина могла легко порвать практически всех заражённых, которых я видел. Сил у неё и так предостаточно; но исполнение, с которым она резала напавших на нас, было на гране искусства. Я много прожил в воинских частях, и краем глаза видел, как десантура с азартом лупила друг друга берцами и тыкала тренировочными ножами. Кошка это делала вообще не так. Она наверняка умела держать нож в руках и выпотрошить кишки так, чтобы противник не умер от болевого шока, а ещё и побегал. Пантера точно знала, что в спину он стрелять уже не станет. А скольких она ещё придушила, о которых я не знаю? Она точно раньше не гладью вышивала.

Второй задачей для мозга было вычисление траектории движения, а третьей – придумать какой-нибудь объективный тест на проверку собачьей психики. Мне навязчиво казалось, что я знаю, где находятся заражённые. Дежавю. Как будто я тут был, хотя знать это место я не мог. Может, когда обратно шли? Находясь в совершенно незнакомой местности, я краем сознания цеплял, где заражённые находятся, и как их можно обойти. Уже имел возможность проверить мои догадки.

Вспомнилось, как в своей научной деятельности я видел невозможные ситуации. Не раз наблюдал собственными глазами рикошеты, когда боевой снаряд вопреки всем законам физики отлетал под невероятным углом в сторону командного пункта и взрывался с задержкой в несколько секунд, пролетая обратно пару километров. Иногда ракета, потерявшая управление, делала дугу и возвращалась обратно. Пузатые маршалы и генерал-полковники, побросав чашки с чаем, плюхались на пол, поджарые полковники и подполковники укрывались под массивными столами. Осколки от разрывов стучали по защитным стёклам, оставляя в них кратеры, обвитые паутинами трещин. Шанс один на миллион. Я это видел раз двадцать! Пару раз – непосредственно из КП. Меня, как человека невоенного, хватали за шкирку и засовывали под мебель.

Помня о том, что может быть всё, я затащил Коржа в место, показавшееся мне понадёжнее. Обойдя предполагаемые скопления заражённых с подветренной стороны, стараясь двигаться как можно тише, я нашёл искомое. Десятка полтора раскачивающихся фигур были там, где я их и рассчитывал найти. Были среди них тела совсем в лохмотьях, многие без штанов и с перекошенными трансформацией рожами. Было несколько уже развитых – я их видел раньше на рисунке в брошюре, там их называли лотерейщиками. С таким я даже пробовать связываться не стану. Аккуратно ретировавшись, я отправился за товарищем и решил слушаться своего сумасшествия. Буду придерживаться того пути, который мне указывает моя шизофрения – по крайней мере, пока не дотащу раненного. Доберусь до дома – а я точно доберусь, просто должен! – вот тогда и буду психику лечить. Передние назад, задними отжать.

Кошатина нас нашла вечером, по традиции, на привале. Скорее всего, она двигалась рядом, но по неведомой мне причине не хотела раскрывать своё инкогнито. Корж был совсем плох. Отсутствие живчика и рана сказывались всё сильнее, да и я ощущал себя не на пике спортивной формы. Кошка держала в зубах кусок черепа с плешивой, почти лысой кожей и с уродливым наростом. Положив передо мной добычу на кусок шлакоблока, она промурлыкала:

– Извини, опять в пасти тащила, немного обслюнявила, – и посмотрела на мою реакцию.

Я слишком устал, чтобы реагировать. Замечательная шутка про слюни осталась незамеченной. Тогда пантера раздавила лапой нарост и, используя когти, как скальпель и пинцеты, выкатила из месива чёрных нитей и остатков мозгов и кожи несколько тёмных шариков. Однако, кошки со своей системой когтей более человекообразны, чем собаки.

– Блохастый, ты же понял, что это такое?

– Это спораны, их надо рассасывать, но не проглатывать. О них было в брошюре написано.

– А как это сделать? Есть задача для твоего мужского ума.

Я плюхнулся на брюхо, вывалил язык. Накрыл им один из шариков и всем своим видом показал, что окружающее меня не интересует. Кошке пришлось хуже. Просто высунуть язык и накрыть им шарик, как это сделал я, у неё не получалось. Через два часа лежания с высунутым языком и облизывания спорана совсем стемнело, но чувствовал я себя гораздо лучше. Голод в желудке орал сотней дворовых котов. Кошатина тоже заметно взбодрилась – очевидно, у нас уже начиналось споровое голодание. Я уже довольно много времени провёл с людьми, и там меня обеспечивали живчиком, а где она брала сей напиток, я пока выяснять не стал. Хотя – с неё станется.

– Собака, надо что-то срочно с твоим грузом делать. Раз ты его есть не хочешь, то давай его в укромное место оттащим. Я покараулю, а ты за своими хозяевами кабанчиком метнёшься. Я тут один супермаркет в лесу присмотрела. Недалеко. Глушь полная. Я по пути уже всех передушила, – кошка выгнула спину и подрала когтями доску брошенного европоддона. – Заодно и покормлю слюнявое животное, раз уже вы с человеком ко мне приблудились.

И в этот раз я отвечать на поток шуток не стал, а просто взялся за ручку на форме и стал ждать направления движения. Через несколько километров пути (и пару придушенных кошкой заражённых) мы оказались у супермаркета. Здание площадью поболее тысячи квадратных метров из стекла и бетона стояло посреди густого подлеска. Острый конец асфальтированного треугольника захватывал обширную стоянку со множеством машин.

– Туда, – показала кошка мордой на один из боковых входов.

Коржа я затащил в большую комнату с массивной дверью и удобной шестигранной ручкой, которую открыл зубами. Если в дверь будут ломиться, то всегда есть вероятность нажать на обычную ручку, а вот с круглой такого случиться не должно. Это была конторская комната, и пол был покрыт потёртым ламинатом. На пол я скинул со столов побольше бумаги. Пол всех остальных помещений был или бетонным, или плиточным. Раненный теперь был в относительной безопасности и в подобии комфорта.

Вместе с пантерой мы занялись добычей пропитания. Она когтями вспорола пару бутылок воды, и мы вдвоём полакали из лужи на полу, затем разбрелись каждый по своим гастрономическим интересам.

У меня туша – килограмм шестьдесят, а то и больше, и её надо чем-то кормить, да и образ жизни у меня подвижный. Мне уже от зомби пару раз приходилось давать дёру. Они в здешней местности повсюду, и их можно встретить прямо около стаба. Они бегают быстрее людей, но пока не так быстро, как мы, собаки. Ясное дело, с такой активностью жрать я стал куда больше.

Вот он – мясной отдел. Персонал, разумеется, уже подъеден, а продукты краткосрочного хранения уже испортились. Из-под крышек холодильников несёт плотным запахом гнилого мяса, а позеленевшие мясо и рыба, виднеющиеся сквозь витрины, полностью отбивают охоту даже пытаться туда совать морду. Аккуратными пирамидками лежит сырокопчёная колбаса. Этот стратегический продукт ещё во времена «железного занавеса» хранился почти вечно, когда был только ГОСТ и высший сорт, а о консервантах даже не слышали.

Меня как-то в поход затащили. Товарищ был отпетый турист. В те времена эта колбаса была дефицитом, но где-то он палку урвал. Он её берёг, и это был уже третий поход той самой колбасы. В межпоходье она у него в тряпке в холодильнике лежала, дожидаясь следующего путешествия, а потом неделю в рюкзаке таскалась. В тот раз мы её всё-таки съели. Нормальная колбаса была – никто не умер, все остались довольны.

Эта пирамидка сырокопчёнки оказалась ещё и в вакуумной упаковке. Да она тут три года лежать может, и ничего ей не будет, пока к её лежбищу мохнатая, слюнявая и голодная собака не подкрадётся. Пара штук сырокопчёнки были мной схвачены, ободраны от полиэтилена и съедены, когда на запах расправы подошла кошка. Сцапав и ободрав когтями пару палок, она спросила:

– Банку с тунцом откроешь? На ней ключа нет.

– Тащи – открою.

Меня одарили вопросительным взглядом.

– Сама откроешь, я руководить буду.

Через минуту кошка была около меня с большой банкой в зубах, а я гордо восседал около массивной тележки, на которой стояла паллета с сахаром. Длинная ручка у основания образовывала рычаг. Всё было просто. Это устройство было буквально создано для кормления консервами двух голодных хищников. Поднять рукоять и положить под неё банку. Кошатина опёрлась лапами, перенесла вес своего тела на ручку. Банку, как гильотиной, обрезало пополам. Урча от удовольствия, пантера достала когтем кусок рыбы и отправила в пасть. Способ совсем неэкономный. Полбанки смялось в уродливый кусок жести, но и по количеству припасов у нас тоже лимита не было.

Поели тушёнки, рыбы, консервированных тефтелей и паштетов. Собаку я покормил, а вот человек просто хотел пройтись по отделу с тортиками и печеньями. Срок хранения современных кондитерских изделий, напичканных химией – почти как у тушёнки, но мне завтра с восходом солнца отправляться за подмогой. Как отреагирует собачий желудок, я не знаю, а будет ли у меня возможность санитарных остановок – неизвестно.

Взял себе на заметку – прихватить в дорогу палку сырокопчёной колбасы. Туесок с едой в зубах тащить глупо, но вот палочку отсюда прихвачу – уж больно она хороша. Теперь отдыхать. Я улёгся, прислонившись к кошке. Она наверняка спит более чутко, чем я, и в случае резкого подъёма я это замечу, наверное. Кошатина наверняка поняла, что я это сделал чисто из утилитарных соображений, желая получить живой будильник, но упустить такую возможность поиздеваться не могла. Пантера замурчала, и когтистая лапа почесала мне за ухом. Вот же кошка! Но я слишком устал, таская своего товарища, чтобы возмущаться.

Стыдно сказать, но это был мой первый опыт совместной ночёвки с женщиной в чисто деловых отношениях. Я проснулся с первым заревом за горизонтом, когда полный мрак сменился сероватым небом. Уютно свернувшись калачиком, я валялся, засунув морду под лапу. Пантера лежала, прислонившись ко мне спиной, и уже точно не спала. У меня такое ощущение, что она всегда только вполглаза дремлет.

– Кошатина, ты вообще кто?

– Я думаю, что пантера. Это разновидность ягуаров, но мне досталась самая ровная по окрасу порода. Обычно у всех представителей моего вида на шкуре пятна, а у меня вся шерсть чёрная. Скорее всего, пятна тоже есть, просто одного цвета с базовым окрасом.

– Кошка, я тебя о другом спрашивал, не строй из себя дуру.

Кошка встала, выгнула спину. Она встала как настоящая домашняя кошка. Волна изгиба пошла по хребту назад, а передняя часть спины прогнулась вниз, и когти заскребли по полу. Я это наблюдал не в первый раз, но всегда это выполнялось идеально, с истинной кошачьей грацией. Или умения остаются при трансплантации от предыдущей хозяйки тела, или это были актёрские таланты?

– Я, мой дорогой Блохастый, аналитик у оперативников. Ещё учитель. Когда совсем со здоровьем плохо стало, перешла на осёдлую работу.

– Ты оперативник? Я догадывался, когда тот уродец с кишками в руках выбежал. Нас как-то с объекта в Африке оперативники вытаскивали. Они негров с какой-то отмороженной секты порвали, а когда до брони вели, то глаза, как детям, прикрывали, чтобы впечатлительная профессура от вида кусков трупов в штаны не обделалась. И чему ты детей учила?

– Жить и выживать учила. Знаешь, сколько мне писем приходило потом: «Мария Ивановна, вспомнил, чему учили, и выжил»…

– Мария Ивановна? Ты – Мария Ивановна? Дети, я ваша учительница Мария Ивановна! Достаньте ножи, мы будем учиться ими пользоваться. Саша, не дёргай Анечку за косичку. Валера, ножик держат вот так, лезвием сюда, иначе перебить артерию не получиться. Рык, рык, рык, рык! – невольно вырвалось у меня из пасти.

Пришла моя очередь валиться на спину и дрыгать ногами в воздухе. Немного нарыкавшись, я замер и посмотрел на кошку:

– Ты правда Мария Ивановна?

Пантера посмотрела на меня, как на тупого младшеклассника, ползущего по полу коридора школы и изображающего индейца, а я продолжил рыкать.

Повеселила меня кошка. Теперь всё стало на свои места. Чему я удивляюсь? Актёрское мастерство – это основа её выживания. Она оперативник, а их бывших не бывает, их вообще не увольняют. А чтобы стать аналитиком и учителем, надо достигнуть истинных высот мастерства. Думаю, ролей в её жизни было сыгранно бессчётное множество, от деревенской хабалки до бортпроводницы, нахальной паровозной или скромницы самолётной, строящей глазки, или роль внучки белогвардейца, бросившего в самый трудный час Родину. Миловидная девушка ненавидела своих соплеменников, тоже говорящих на русском, и имела прекрасное образование. При этом дама считала себя благородной графиней и не упускала случая поиздеваться над туристами из России, у которых работала гидом. Роли могли быть какими угодно – а потом происходило перерождение. Деревенская хабалка или тупая француженка, гордящаяся своим происхождением от русской княгини, за долю мгновения превращалась в дикую фурию. Ножи, вилки, ложки, зубочистки, голые руки и ноги – всё это было смертельным оружием. Её этому учили долгие годы. Самые лучшие охранники, морпехи и бандиты вряд ли что-то успели бы сделать, или продержаться против неё несколько секунд. Но и этих секунд, как правило, не бывало. Оперативник никогда не устроит драку на татами, а ударит тихо, быстро и без предупреждения. Многие из целей наверняка даже не понимали, как умерли. Разведка, сбор информации и чёрт знает что ещё поручалось этим специалистам. Вот теперь понятно. Как я и предполагал, кошка с ножей быстренько переучилась на когти, и все её таланты врачевателя и телохранителя тоже стали понятны.

– Собака, иди к миске и на прогулку, – промурлыкала пантера, когда я вдоволь нарыкался. – Тебе уже пора отправляться, пока я твоего хозяина караулить буду.