Отзывы на книги автора «Герман Гессе»

Не думаю, что это настоящее отражение восточного буддизма глазами европейца. Дело даже не в том, что это невозможно, возможно все, ведь мы же помним, что каждый из нас и есть Будда, но дело, мне кажется, в другом. Гессе не было смысла создавать художественное произведение, адекватно отражающее суть буддизма. Просто тогда непонятно было бы, к кому он обращается. Если к восточному читателю, то абсурд налицо, - автор же не экзаменуемый студент перед экзаменационной комиссией, а если к западному, то сначала надо было бы переделать и самого западного читателя. Набоков верно говорит про так называемую правдивость, что это некое соответствие представлениям среднестатистического читателя.

Так вот, то, что нам кажется, что "Сиддхартха" Гессе отражает буддизм, означает только то, что мы УЖЕ примерно так себе буддизм и представляем, и Гессе представил все примерно так, как мы и ожидали. И мы попали в резонанс с нашим внутренним вИдением и художественным образом, испытали экстаз и чувство полного удовлетворения. В общем, утвердившись в той позиции, что это типично европейское произведение, очень лиричное, мощное, светлое, прогрессивное, стоящее, попытаюсь сказать несколько вразумительных, насколько это получится, слов.

Это история пути, путешествие духа. Что интересно, это как мы вообще представляем себе наше духовное развитие. Обычно это видится как восхождение на гору, либо равномерное, поступательное, ступенчатое, спиралевидное, - в общем, разнообразные формы движения вверх. Либо, если мы говорим о человеке падшем, то разумеется, тут начинаются всякие эпитеты, отражающие движение в противоположную сторону - падение, катится по наклонной... "плывет по течению", кстати, примерно из той же оперы. Гессе же нам представляет иную альтернативу описания путешествия духа. Это просто дорога, без эпитетов, подчеркивающих рельеф. Мне лично этот подход настолько близок, что по барабану становится вопрос о западности или восточности этого произведения.

Интересна тут еще и роль учителей Сиддхартхи. Перевозчик, несомненно, наиболее мощный гуру, но мне больше приглянулась Камала.

Его, сущего отрока в любви, который готов был слепо и жадно, точно в бездну, ринуться в наслаждение, она обучала с самых азов, втолковывала, что нельзя принимать наслаждение, не отдавая наслаждения взамен <...> Она втолковывала ему, что влюбленным не должно после празднества любви расставаться, не восхищаясь друг другом, не будучи одинаково побежденными и победителями, тогда не завладеют ими ни пресыщенность и пустота, ни злое чувство, будто оба они скверно обошлись друг с другом.

Конечно, в этой повести куча символизма, но вот вторая повесть, Путешествие к земле Востока, - это просто сапфир символизма, изумруд, алмаз, и очень интересно читается после "Сиддхардди", будто контрастный душ принимаешь. Мысль про художника, который выглядит таким бледным на фоне созданного им образа, очень интересно поигрывает рядом с "Сиддхардхой", можно попробовать. :)

Не думаю, что это настоящее отражение восточного буддизма глазами европейца. Дело даже не в том, что это невозможно, возможно все, ведь мы же помним, что каждый из нас и есть Будда, но дело, мне кажется, в другом. Гессе не было смысла создавать художественное произведение, адекватно отражающее суть буддизма. Просто тогда непонятно было бы, к кому он обращается. Если к восточному читателю, то абсурд налицо, - автор же не экзаменуемый студент перед экзаменационной комиссией, а если к западному, то сначала надо было бы переделать и самого западного читателя. Набоков верно говорит про так называемую правдивость, что это некое соответствие представлениям среднестатистического читателя.

Так вот, то, что нам кажется, что "Сиддхартха" Гессе отражает буддизм, означает только то, что мы УЖЕ примерно так себе буддизм и представляем, и Гессе представил все примерно так, как мы и ожидали. И мы попали в резонанс с нашим внутренним вИдением и художественным образом, испытали экстаз и чувство полного удовлетворения. В общем, утвердившись в той позиции, что это типично европейское произведение, очень лиричное, мощное, светлое, прогрессивное, стоящее, попытаюсь сказать несколько вразумительных, насколько это получится, слов.

Это история пути, путешествие духа. Что интересно, это как мы вообще представляем себе наше духовное развитие. Обычно это видится как восхождение на гору, либо равномерное, поступательное, ступенчатое, спиралевидное, - в общем, разнообразные формы движения вверх. Либо, если мы говорим о человеке падшем, то разумеется, тут начинаются всякие эпитеты, отражающие движение в противоположную сторону - падение, катится по наклонной... "плывет по течению", кстати, примерно из той же оперы. Гессе же нам представляет иную альтернативу описания путешествия духа. Это просто дорога, без эпитетов, подчеркивающих рельеф. Мне лично этот подход настолько близок, что по барабану становится вопрос о западности или восточности этого произведения.

Интересна тут еще и роль учителей Сиддхартхи. Перевозчик, несомненно, наиболее мощный гуру, но мне больше приглянулась Камала.

Его, сущего отрока в любви, который готов был слепо и жадно, точно в бездну, ринуться в наслаждение, она обучала с самых азов, втолковывала, что нельзя принимать наслаждение, не отдавая наслаждения взамен <...> Она втолковывала ему, что влюбленным не должно после празднества любви расставаться, не восхищаясь друг другом, не будучи одинаково побежденными и победителями, тогда не завладеют ими ни пресыщенность и пустота, ни злое чувство, будто оба они скверно обошлись друг с другом.

Конечно, в этой повести куча символизма, но вот вторая повесть, Путешествие к земле Востока, - это просто сапфир символизма, изумруд, алмаз, и очень интересно читается после "Сиддхардди", будто контрастный душ принимаешь. Мысль про художника, который выглядит таким бледным на фоне созданного им образа, очень интересно поигрывает рядом с "Сиддхардхой", можно попробовать. :)

"Истина есть, дорогой мой! Но «учения», которого ты жаждешь, абсолютного, дарующего совершенную и единственную мудрость, – такого учения нет. Да и стремиться надо тебе, друг мой, вовсе не к какому-то совершенному учению, а к совершенствованию себя самого. Божество в тебе, а не в понятиях и книгах. Истиной живут, ее не преподают." (Игра в бисер)

В самом начале создается полное впечатление, что вновь читаешь "Игру в бисер". Зная Гессе, можно быть уверенным, что вскоре он сам расставит акценты. Писатель никогда не был слишком хорошего мнения о собственной аудитории, поэтому предпочитал периодически все разжевывать. И действительно, озарения не понадобилось, где-то по прошествии трети книги появилась и интерпретация.

Не стану ее раскрывать, вдруг кто-то станет читать, но речь на это раз не о каких-то рефлексах, а о вполне сознательной самоидентификации при общности интересов группы, собственных ошибках и поиске духовного наставника. Подобное поверхностное объяснение могло бы как, скажем, путь некоего Братства, в данном произведении рассматриваться с точки зрения буддизма, когда слово является уже следующим этапом, отражающим мысль. Менее объективным, менее полновесным и менее способным что-то интерпретировать. На буддизм, как таковой, указывает и название произведения, не только в части упоминания Востока, но и в смысле движения к восходящему солнцу и познании самого себя.

"Паломничество в страну Востока" гораздо определеннее "Сиддхартхы", автор по сути поведал нам об очень личном, раскрылся в полную мощь. Вообще, еще одним признаком неминуемого буддизма, основной функцией, с которой здесь работает Гессе, и которая предлагается в качестве первоосновы, является время. Приобретая разные формы, в том или ином виде, время по Гессе - это то, что он способен всегда изменить в своем созидании. Не только, впрочем, он, но и люди, искажающие временные реалии и способные придумать новые. Почувствуйте разницу.

Некоторые темы, такие как, например, возврат реальности, сродни проблемам Марселя Пруста. Из памяти извлекается определенное ощущение, привязанное к какому-то отрезку времени. Дилетантский, конечно, подход при попытке объяснить в лексиконе всей скудности слов, но здесь именно та часть, которая лично меня не роднит с Германом Гессе, ибо в части реальностей я являюсь магом вне категорий. Мне не нужно будет вспоминать ощущение, его широчайший спектр всегда в моем распоряжении, но нужно будет серьезно покопаться в записях, отображающих время. Такой проблемы у Гессе нет, он просто отодвигает 1901 год от 1902-го и достает с полки то, что ему нужно.

И "Паломничество в страну Востока" в своей синхронизации с буддизмом еще раз подтверждает тот факт, что с буддизмом мне не по пути. А жаль. Взять хотя бы "закон служения", о котором идет речь в книге. Служба сравнивается с господством. На мой взгляд, не очень удачно подобрано слово, зачем впадать в крайности, может просто это неудачное сравнение. Термин "господство" слишком глобальный, достаточно бы было чего-то типа "доминирование". Чтобы удовлетворить собственные амбиции, не обязательно становиться Властелином Вселенной, достаточно, например, стать генеральным директором.

По части обоснования все довольно просто. Служение в данном случае - это время, а господство - пространство. Величины эти связаны зависимостью по Энштейну, поэтому можно быть, скажем, господином на 5 процентов и служащим на 95. Это в том случае, если время имеет большую величину, то есть - имеет большую значимость для человека. Горенштейн, например, таким образом пришел к своей идее долгожителя.

Произведение Гессе разбавлено второстепенными для него темами, с которыми я обычно всегда согласен. Нами управляют наши слабости и где-то там же, в области прикрытого или не очень дискомфорта, у каждого скрывается потребность что-то писать. У автора это выглядит как "без каких-либо навязчивых идей не создаются произведения".

В итоге, приняв принцип построения жизнедеятельности Гессе, должен признать, что основная его идея не является также и моей, что в моих глазах не делает автора менее интересным, хотя я начинаю понимать - почему предпочитаю других людей его плана, которые более твердо стоят на собственных ногах. Гессе слишком по-европейски приличный. Хотя, если вспомнить его "Степного волка", то всегда удерживать себя в аристократических рамках писателю не удавалось. Но те же Горенштейн, Уэльбек, Зингер, Франсуа Мориак как-то ближе и реалистичнее.

В оригинальной манере, как и в "Сиддхартхе" главный герой в аббревиатуре ГГ может быть и "Германом Гессе". И "глупым Гансом" (шутка). Если кто-то все же найдет для себя что-то полезное в этом отзыве, то процесс преобразования буддиста (в данном случае - ГГ) в православного описан Леонидом Леоновым в его "Пирамиде", прочитать которую нелегко, но была бы надобность.

"Разве мы, люди, живем для того чтобы отменить смерть? Нет, мы живем чтобы бояться ее, а потом снова любить, и как раз благодаря ей жизнь так чудесно пылает в иные часы."
"Есть ли смысл в жизни? Если есть, тогда почему, когда рождается ребенок, он не смеется, а плачет?" (Степной волк)

Рассвет, расцвет и закат человеческой жизни. Как похожи люди внутри этих периодов и как сильно они различаются. И в любом возрасте возможен сильнейший душевный надлом, далеко не всегда видный снаружи и по-разному переживаемый внутри.

В первой повести, "Душа ребенка", главный герой испытывает страшные муки совести из-за детского проступка. Злой, испуганный и несчастный, он ощущает себя самым ужасным преступником на свете. Прежняя светлая и невинная жизнь будто бы навсегда отравлена всепоглощающим чувством вины. Мальчик страшится, что отец догадается и накажет его, и одновременно он жаждет наказания, чтобы прекратилась уже эта невыносимая внутренняя пытка. Но день проходит, вечерняя драка с приятелем даёт выход накопившемуся пару, и детское сознание побеждает. Наутро жизнь снова прекрасна, и претензии безупречно честного отца вызывают уже не стыд, а раздражение.

В тихом добропорядочном бюргере из "Клейна и Вагнера" много лет тлел его "тёмный попутчик". Он сбежал от опостылевшей ему "бытовухи" в жару, в никуда, без цели и плана, лишь бы убежать. Возможностей открылось множество, а желаний жить новой жизнью – ноль. Отсюда и планомерный итог. Жаль, да не жаль. Стрикленд, у которого не получилось.

К сожалению, совсем не близка мне оказалась и тональность "Последнего лета Клингзора". Герою 40 с небольшим, а он уже ощущает себя развалиной, уставшей от жизни, и тщетно ищет смысл в этой самой жизни. В каком-то роде это похоже на "Росхальде", но там во мне отзывалась практически каждая строчка, а здесь – ничего, лишь желание поскорее закончить это чтение.

С любимыми писателями так иногда бывает. Берёшь одну книгу – и внутри тебя что-то пульсирует, а ты понимаешь смысл жизни, зачем вообще читаешь книги. Берёшь вторую – и пустота. Третья, четвёртая – и снова хочется танцевать и плакать одновременно. С этими тремя повестями любимейшего Гессе "бабочек" у меня не случилось. Вроде те же мысли, те же темы, но иначе, чуть менее близко, чуть менее понятно. Чуть провернулось, и уже не попадает в душевные зазоры, лишь топчется на входе.

Выросший среди альпийских просторов и дыхания фёна, мечтательный юноша с крепким телом и мятежной душой влюблён в "красоту и тоску облаков". Подобно этим вечным странникам, он жадно тянется из своего горного захолустья в великую даль, на неизведанные, бесконечные просторы. Гениальный лодырь и нелюдимый твердолобый упрямец по мнению учителей, Петер Каменцид получает возможность уехать в большой мир. Там он учится, влюбляется, находит и теряет, разочаровывается и топит свою непонятную тоску в вине. Сатирические очерки на основе впечатлений от пьяных бесед, усиленные историческими исследованиями, помогают ему получить постоянную должность в газете и стать профессиональным литератором. Петеру постоянно кажется, что его счастье где-то впереди, что вершины ещё не покорены, и жизнь только и ждёт момента, чтобы развернуться перед ним во всём своём сиянии. А ожидание юноша проводит в хмельном угаре, ни к чему не привязанный, работая и напиваясь, постоянно пребывая во власти тоски.

Постепенно он понимает, что не вписывается в богемный мир, который его окружает, что светская болтовня и дежурные улыбки в салонах его угнетают. Что ему хочется действительности, настоящей по его понятиям жизни, быть ближе к природе и к людям. Петеру хочется вести беседы не о возвышенном и философском, а о приземлённом, житейском: о ремесле, о природе, о домашнем быте, о повседневных заботах, о воспитании детей. Он тоскует по простоте и понятливости сельской жизни, поскольку его взращённая в горных долинах душа осталась именно там. Весь этот окружающий его лоск цивилизации – он ему только во вред, он вызывает острые приступы меланхолии, которые Петер глушит вином или многокилометровыми маршами по дорогам Италии и Германии.

Когда он неожиданно для себя вызывается заботиться о человеке, чьё тело сковал паралич, то в неспешных разговорах и прогулках с ним проживает самые "тихие, радостно-светлые дни". Открывая в своём собеседнике острый ум, мудрость и наблюдательность, Петер понимает, что вовсе не обязательно странствовать в мучительных поисках, что и в одном человеке может быть заключён целый мир. Дружба эта сильно меняет героя. Он пребывает в приподнятом настроении, практически не мучится своей давней тоской, гонящей его или в трактиры, или в неопределённые скитания.

И постепенно Петер осознаёт, что он из тех людей, для которых душевно губительно быть оторванным от своих корней, быть пересаженным в другую почву. Годы странствий и поисков, метаний и беспокойств, то самое чувство, которое и погнало его в великие дали, в конце-концов даёт Петеру понимание, где же на самом деле находится его счастье.

Выросший среди альпийских просторов и дыхания фёна, мечтательный юноша с крепким телом и мятежной душой влюблён в "красоту и тоску облаков". Подобно этим вечным странникам, он жадно тянется из своего горного захолустья в великую даль, на неизведанные, бесконечные просторы. Гениальный лодырь и нелюдимый твердолобый упрямец по мнению учителей, Петер Каменцид получает возможность уехать в большой мир. Там он учится, влюбляется, находит и теряет, разочаровывается и топит свою непонятную тоску в вине. Сатирические очерки на основе впечатлений от пьяных бесед, усиленные историческими исследованиями, помогают ему получить постоянную должность в газете и стать профессиональным литератором. Петеру постоянно кажется, что его счастье где-то впереди, что вершины ещё не покорены, и жизнь только и ждёт момента, чтобы развернуться перед ним во всём своём сиянии. А ожидание юноша проводит в хмельном угаре, ни к чему не привязанный, работая и напиваясь, постоянно пребывая во власти тоски.

Постепенно он понимает, что не вписывается в богемный мир, который его окружает, что светская болтовня и дежурные улыбки в салонах его угнетают. Что ему хочется действительности, настоящей по его понятиям жизни, быть ближе к природе и к людям. Петеру хочется вести беседы не о возвышенном и философском, а о приземлённом, житейском: о ремесле, о природе, о домашнем быте, о повседневных заботах, о воспитании детей. Он тоскует по простоте и понятливости сельской жизни, поскольку его взращённая в горных долинах душа осталась именно там. Весь этот окружающий его лоск цивилизации – он ему только во вред, он вызывает острые приступы меланхолии, которые Петер глушит вином или многокилометровыми маршами по дорогам Италии и Германии.

Когда он неожиданно для себя вызывается заботиться о человеке, чьё тело сковал паралич, то в неспешных разговорах и прогулках с ним проживает самые "тихие, радостно-светлые дни". Открывая в своём собеседнике острый ум, мудрость и наблюдательность, Петер понимает, что вовсе не обязательно странствовать в мучительных поисках, что и в одном человеке может быть заключён целый мир. Дружба эта сильно меняет героя. Он пребывает в приподнятом настроении, практически не мучится своей давней тоской, гонящей его или в трактиры, или в неопределённые скитания.

И постепенно Петер осознаёт, что он из тех людей, для которых душевно губительно быть оторванным от своих корней, быть пересаженным в другую почву. Годы странствий и поисков, метаний и беспокойств, то самое чувство, которое и погнало его в великие дали, в конце-концов даёт Петеру понимание, где же на самом деле находится его счастье.

Сын моей подруги ходит в музыкальную школу. На днях репетиция и съемка местным ТВ, и вот, подслушала невероятно громкий телефонный разговор педагога этой школы с матерью юного дарования, которое задержалось в школе и не пришло на репетицию вовремя (чтоб понимать - время опоздания 5 минут). Экспрессия, крик, шквал эмоций со стороны учителя - вплоть до того, нужно было вообще не ходить в школу сегодня! Удивляясь, отчего мама так невозмутимо все это прослушала и мирно положила трубку, я спросила - что сие было-то? На что получила ответ - учитель всегда такая, она же вся в музыке, вся в гармонии звуков, холерично будоражит всех каждое занятие, и крик, как и размахивание руками - один из "спецэффектов" ее самовыражения. И я поняла, что ничегошеньки о "человеке музыки" то я и не знаю...
Знакомиться с хомо музикалус решила с классиков, кто как не композитор может поведать о синергии нот? И мне показалось, что музыкальная жизнь героя - молодого композитора Куна настолько насыщена, что он по-настоящему живет в музыке, черпая из "основного мира бытия" впечатления для выражения их в нотах, но существенно обедняя свое настоящее существование. История небольшая и показывает довольно скромного и анемичного человека, стеснительного в своей хромоте, робкого в поверхностном общении, но большого и преданного друга для тех, кто смог пробиться к нему сквозь корку робости. Охромев по юношеской глупости (как хромота могла помешать к примеру игре на скрипке я так и не осознала), он переезжает в другой город по приглашению знакомого и подвизается на ниве музыки. Сочинив несколько небольших произведений, получивших положительную оценку ценителей, он получает предложение описать музыкой произведение, создать оперу. Создавать он может тоже в эмоциях, но так как он интроверт, то горит он эмоциями изнутри, а вдохновение черпает в любви к Прекрасной Даме. Гертруда, так зовут последнюю, становится заложницей условного любовного треугольника, который к слову никому из "углов" счастья не принес. Произведение написано от лица Куна, он в спокойной манере передает на самом деле огромное количество эмоций и тональностей (от влюбленности, восторга чистым голосом и единением при исполнении песни, до желания самоубийства). Скажу только, что парень сам выбрал свой путь и сам решал свою судьбу, романтично конечно, фаталистично, но жалеть его не стоит, он сам кузнец своего счастья (или сам запирает на замок простые человеческие радости, оставив всякие попытки на умиротворение семейным бытом с кем-то иным). Как впрочем и Гертруда. Книга действительно пропитана музыкой,такой нежной и печальной, как и рассказ.

Сын моей подруги ходит в музыкальную школу. На днях репетиция и съемка местным ТВ, и вот, подслушала невероятно громкий телефонный разговор педагога этой школы с матерью юного дарования, которое задержалось в школе и не пришло на репетицию вовремя (чтоб понимать - время опоздания 5 минут). Экспрессия, крик, шквал эмоций со стороны учителя - вплоть до того, нужно было вообще не ходить в школу сегодня! Удивляясь, отчего мама так невозмутимо все это прослушала и мирно положила трубку, я спросила - что сие было-то? На что получила ответ - учитель всегда такая, она же вся в музыке, вся в гармонии звуков, холерично будоражит всех каждое занятие, и крик, как и размахивание руками - один из "спецэффектов" ее самовыражения. И я поняла, что ничегошеньки о "человеке музыки" то я и не знаю...
Знакомиться с хомо музикалус решила с классиков, кто как не композитор может поведать о синергии нот? И мне показалось, что музыкальная жизнь героя - молодого композитора Куна настолько насыщена, что он по-настоящему живет в музыке, черпая из "основного мира бытия" впечатления для выражения их в нотах, но существенно обедняя свое настоящее существование. История небольшая и показывает довольно скромного и анемичного человека, стеснительного в своей хромоте, робкого в поверхностном общении, но большого и преданного друга для тех, кто смог пробиться к нему сквозь корку робости. Охромев по юношеской глупости (как хромота могла помешать к примеру игре на скрипке я так и не осознала), он переезжает в другой город по приглашению знакомого и подвизается на ниве музыки. Сочинив несколько небольших произведений, получивших положительную оценку ценителей, он получает предложение описать музыкой произведение, создать оперу. Создавать он может тоже в эмоциях, но так как он интроверт, то горит он эмоциями изнутри, а вдохновение черпает в любви к Прекрасной Даме. Гертруда, так зовут последнюю, становится заложницей условного любовного треугольника, который к слову никому из "углов" счастья не принес. Произведение написано от лица Куна, он в спокойной манере передает на самом деле огромное количество эмоций и тональностей (от влюбленности, восторга чистым голосом и единением при исполнении песни, до желания самоубийства). Скажу только, что парень сам выбрал свой путь и сам решал свою судьбу, романтично конечно, фаталистично, но жалеть его не стоит, он сам кузнец своего счастья (или сам запирает на замок простые человеческие радости, оставив всякие попытки на умиротворение семейным бытом с кем-то иным). Как впрочем и Гертруда. Книга действительно пропитана музыкой,такой нежной и печальной, как и рассказ.

Вольный пересказ романа Германа Гессе Аллой Пугачёвой
1. Жил был художник один, домик имел и холсты…
2. Сколько раз спасала я тебя. Не могу я больше. Не могу.
3. Счастье – что оно: та же птица: упустишь — и не поймаешь.
4. Ты и я мы оба правы, правы, ах как правы.
5. Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом.
6. А ты – такой холодный, как айсберг в океане.
7. Глазам не верю, неужели, в самом деле, ты пришел, боже мой.
8. И зимой, и летом – небывалый край чудес... будет детство где-то, но не здесь.
9. В горький час, когда смертельно не везет, говорю, что везёт, всё равно.
10. Прожил художник один, много он бед перенес