Историческое значение имел первый в истории визит в Пхеньян российского лидера: В. В. Путин встретился с Ким Чен-иром 19 июля 2000 г. и подписал основополагающую Пхеньянскую декларацию.

Активизировались и США. За официальным одобрением межкорейского саммита Вашингтоном легко прочитывалась его озабоченность: межкорейское сближение уменьшает регулирующую роль США на Корейском полуострове, заставляет задавать вопросы относительно обоснованности пребывания 37-тысячного американского военного контингента в Южной Корее, ставит под сомнение перспективу развертывания системы противоракетной обороны в регионе и в самих США. В этих условиях США форсировали свои контакты с Пхеньяном, чтобы до ухода администрации Клинтона закрепить свои позиции на Севере Кореи и не упустить инициативу. В начале октября 2000 г. второй человек в КНДР – вице-маршал Чо Мён-рок – посетил президента США Клинтона в Белом доме (надев для этого парадный мундир) и добился его согласия на приезд в Пхеньян. В результате переговоров было подписано совместное коммюнике, предусматривающее улучшение двусторонних отношений, в том числе в экономике, преобразование соглашения о перемирии в прочный режим поддержания мира, сотрудничество в борьбе с международным терроризмом, а также содержащее обязательства КНДР воздерживаться от запусков баллистических ракет в период ведения с США переговоров по “ракетному вопросу”^[14].

В конце октября 2000 г. состоялся первый в истории визит в Пхеньян госсекретаря США М. Олбрайт, в ходе которого обсуждались условия урегулирования отношений между Пхеньяном и Вашингтоном (образно говоря, по формуле пакетной сделки “мир и гарантии безопасности КНДР в обмен на ее оружие массового поражения”, в первую очередь ракетное)^[15] и визит в Пхеньян президента США Б. Клинтона. Тот, однако, предпочел в последние месяцы своего президентства заниматься ближневосточной темой и в Пхеньян так и не приехал, в том числе из-за негативной позиции своего “сменщика” Дж. Буша.

Быстрые темпы американо-северокорейского потепления серьезно насторожили Токио, который опасался, что урегулирование отношений КНДР с Западом может произойти без учета японских интересов. К их числу относились опасения Японии относительно северокорейских ракет (как вновь разрабатываемых, так и уже размещенных), которые в Японии считали серьезным вызовом своей безопасности. Японцы также хотели бы добиться от северокорейцев прояснения судьбы японских граждан, которые, по их сведениям, были похищены спецслужбами КНДР, высылки террористов так называемой Японской Красной армии, похитивших самолет и нашедших убежище в КНДР.

КНДР со своей стороны считает императивным решение проблем исторического прошлого. Она намерена добиться от Японии извинений за колониальный период и получить компенсацию за него, которая может достигать нескольких миллиардов долларов. С учетом того, что на подобных же условиях были нормализованы отношения между Японией и Южной Кореей в 1960-е гг., эти требования не представляются невыполнимыми. Вместе с тем сложившийся между двумя странами “исторический антагонизм” и национальная антипатия существенно затрудняют ведение переговоров, которые были возобновлены в 2000 г. после перерыва в несколько лет.

Премьер-министр Японии Д. Коидзуми стал первым в послевоенной истории японским лидером, посетившим Пхеньян 17 сентября 2000 г. В ходе его визита была подписана корейско-японская Пхеньянская декларация и согласованы основные параметры отношений. Ким Чен-ир в качестве жеста доброй воли признал факт похищения северокорейскими спецслужбами японских граждан в 1970-е гг. и пообещал предоставить информацию о них. Впрочем, результаты его доброй воли и уступчивости были совсем не такими, как ожидалось: стороны зашли в тупик из-за “проблемы похищенных” и вопросов компенсации за колониальное прошлое. С началом кризиса в отношениях с США из-за урановой проблемы шансы на реализацию японо-северокорейских договоренностей стали таять. Второй визит Д. Коидзуми в мае 2004 г. закончился провалом.

Начало межкорейского диалога и ослабление напряженности на Корейском полуострове, активизация внешней политики КНДР привели в 2000 г. к полосе ее дипломатического признания со стороны стран Запада – Италии, Канады, Австралии, – за которыми последовали другие страны ЕС (Англия, Германия, Испания, Нидерланды и др.) и страны Азии. Укрепились позиции Пхеньяна в АТР (в 2000 г. КНДР присоединилась к региональному форуму АСЕАН, началась проработка возможностей ее участия в других региональных и международных организациях), что объективно укрепило позиции Севера в диалоге с Сеулом и его союзниками.

Разумеется, не мог оставаться равнодушным к межкорейскому потеплению и американо-северокорейскому сближению Китай, для которого ситуация в Корее особенно чувствительна, так как напрямую затрагивает насущные интересы национальной безопасности. По сути, китайским интересам отвечает ситуация “ни объединения, ни войны”, сохранение статус-кво на полуострове^[16]. Декларируя поддержку межкорейского диалога, Китай опасается чрезмерной самостоятельности Пхеньяна (на помощь которому к тому же потрачено немало сил и средств).

Вмешательство в корейские дела третьих стран или слишком тесное сближение двух Корей по этой логике может поставить политические и экономические интересы Китая под угрозу. Именно поэтому в Пекине довольно нервно восприняли углубление американо-северокорейского диалога, вероятно, заподозрив Пхеньян в попытке поиграть на противоречиях между Пекином и Вашингтоном в угоду собственным интересам. Китай предпринял шаги по укреплению своих политических и экономических позиций в КНДР, высказался за недопустимость американского военного присутствия в Корее в случае ее объединения. В 2000 г. были возобновлены контакты КНДР и КНР на высшем уровне. Китай стал настойчиво добиваться продолжения четырехсторонних переговоров, стремясь держать под контролем американо-северокорейские отношения.

Международные аспекты корейского урегулирования

В начале XXI в., как и в начале XX в., Корейский полуостров вновь стал одним из центров пересечения интересов великих держав, оказавшись в фокусе мировой политики. Сто лет назад противоречия вокруг Кореи не были разрешены мирно, что привело к трагедии для корейского народа (потере государственности и оккупации Японией) и стало источником внутрикорейского и международных конфликтов на протяжении всего XX в. Сегодня ситуация иная: есть возможность цивилизованно решить вопрос о мирном сосуществовании двух корейских государств с учетом интересов двух частей разделенной нации и заинтересованных стран. Это, однако, требует согласованных усилий и гармонизации интересов, отказа от политики силы, нажима и шантажа.

В частности, подтягивание экономического уровня Северной Кореи для того, чтобы позволить ей равноправно вписаться в систему внутрикорейского, регионального и международного разделения труда, представляется необходимой экономической предпосылкой национального примирения и интеграции КНДР в мировое сообщество. На этом пути не обойтись без согласованных действий как народов обеих частей Кореи, так и коллективных усилий заинтересованных стран.

Активизация взаимодействия Российской Федерации с корейскими государствами переплетена с расширением сотрудничества России в области корейского урегулирования с США, Японией, Китаем, ЕС, АСЕАН. Сверка позиций по Корее стала регулярной, заняла важное место во внешнеполитическом планировании России.

Корейское урегулирование имеет два аспекта: межкорейское примирение (это дело народа Кореи) и обеспечение внешней безопасности вокруг Корейского полуострова (это дело всех заинтересованных государств). Россия еще в 1994 г. выдвинула идею шестисторонней конференции по Корее^[17], однако реализовать ее оказалось непросто из-за нежелания США, РК, да и КНДР включать дополнительных участников в переговорный процесс. Постепенно, однако, идею многостороннего обсуждения региональных проблем поддержали в Японии, Южной Корее, с оговорками – в США. КНР занимает пассивно-негативную позицию. КНДР поддерживает идею шестисторонней конференции, если на ней будет обсуждаться вывод войск США из РК, но скептически настроена по отношению к коллективной системе безопасности в СВА и другим многосторонним процессам. Однако ее позиции меняются. Присоединение КНДР к АРФ, возможно, даст импульс в направлении обсуждения вариантов многосторонних переговоров.

В этих условиях Россия продолжает исходить из того, что для решения проблем Северо-Восточной Азии наиболее рациональным на перспективу является многосторонний формат с участием всех заинтересованных стран. Начатые США, РК, КНДР и КНР четырехсторонние переговоры полезны, но повестка дня их ограничена подведением юридических итогов военного конфликта полувековой давности. Именно поэтому состав участников ограничен воевавшими в той войне сторонами. Даже в случае успеха итогом будет лишь создание новой системы поддержания мира на

Корейском полуострове, но отнюдь не решение корейской проблемы, определение будущего миропорядка в СВА. Вместе с тем такой итог составит приемлемую основу для последующего обсуждения и поиска компромиссов. В том процессе уже должны будут участвовать все заинтересованные страны, без учета интересов которых противоестественно пытаться сконструировать сколь-либо устойчивую систему международных отношений в СВА.

В идеале компромиссным итогом диалога должно было бы стать предоставление сторонами друг другу гарантий безопасности (в том числе признание КНДР со стороны США, Японии, РК), обеспечение которых взяли бы на себя, помимо упомянутых стран, Россия и Китай, что придало бы им действенный характер. В обмен на это США, Япония, РК могли бы снять свою озабоченность по северокорейским ОМУ, ракетным программам (ценность их как средства сдерживания для Пхеньяна снизится при получении политических гарантий выживания режима). Но для этого оппоненты Пхеньяна должны на деле отказаться от цели реформирования и в конечном счете ликвидации северокорейской системы. Речь, таким образом, идет о своего рода “расширенной пакетной сделке”. Однако пока ее потенциальные участники допускают возможность силовых решений и настроены на ликвидацию контрагента, сближение позиций невозможно.

Следует при этом отдавать себе отчет в том, что, несмотря на серьезное потепление на Корейском полуострове в 1999–2000 гг., так далеко “тройка” (США, Япония и Южная Корея) пока зайти не готова: реформы и открытость КНДР (что для северокорейцев неприемлемо) инкорпорированы в число главных задач политики вовлечения. Вскоре, вероятно, перед “тройкой” встанут вопросы: а что же дальше? Каковы будут цели Запада, если Пхеньян на самом деле откажется от ОМУ, некорректного поведения на международной арене? Смирится ли мировое сообщество (от имени которого пытается говорить “тройка”) с легитимностью кимченировского режима на Севере Кореи? Как и до каких пределов развивать сотрудничество Запада с КНДР, которая сейчас настроена главным образом на получение все возрастающего объема помощи, последствия прекращения которой могут быть непредсказуемыми?

Особенность предлагаемого многостороннего диалога как раз и состоит в том, что он сможет определить место КНДР в современном мире. Форум должен быть запрограммирован на то, чтобы все стороны могли свободно излагать свои позиции, для начала даже не стремясь к согласию. Для КНДР такая постановка вопроса может быть ценна возможностью озвучить свои позиции по выводу американских войск, диалогу с Югом и т. п., для других участников – аргументированно их прокомментировать. В принципе, только так в международной практике и притираются оппоненты, поначалу казавшиеся непримиримыми.

Может быть рассмотрен другой, более приземленный вариант: не трогая сразу болезненную тему корейского урегулирования, начать с обсуждения реально назревшей в субрегионе СВА тематики вызовов всеобъемлющей безопасности (в том числе финансово-экономических, экологических, а далее – и военных), политического измерения многостороннего регионального сотрудничества.

Так или иначе вопросы сотрудничества в Северо-Восточной Азии, особенно связанные с крупными экономическими проектами, чем дальше, тем в меньшей степени будут разрешимы на строго двусторонней основе. Такие проекты, как магистральные нефтепроводы, газопровод, трансконтинентальная железнодорожная магистраль, Туманганский проект (экономическое освоение дельты р. Туманной на стыке границ КНР, КНДР и РФ), затрагивают интересы всех соседей, поэтому необходим механизм согласования всех точек зрения. Учет этого обстоятельства, очевидно, должен серьезно воздействовать на российские подходы к корейским делам и ситуации в СВА в целом.