Читать книгу «Почти как люди» онлайн полностью📖 — Георгия Васильевича Наумова — MyBook.
image

Город примитивов: митинг

В прежние времена в Приморске был достаточно некомфортный климат. В результате глобального потепления океанические течения изменились и климат в этих местах стал очень мягким. В итоге местный Даунтаун стал туристическим центром для примитивов из соседних городов и довольно сильно разросся.

Весть город примитивов выстроился кольцами вокруг центральной площади, где сейчас проходил митинг. На возвышении стоял толстый человек со злым обрюзгшим лицом – председатель радикальной, стихийно возникшей, партии «Боевой Союз Против Неравенства» – и вещал через усилитель.

– Почему им доступно бессмертие, а нам нет? Почему они позволяют себе забирать наших детей? Почему они считают себя выше нас?

Примитивы отказались практически от всех социальных атрибутов Эпохи Однородных кроме политики. Заразная, видно, вещь – эта политика, раз даже в период тектонических социальных изменений сохранилась и процветает, причем как в среде примитивов, так и созидателей.

– Мы должны найти самый резкий и жесткий ответ. Мы, в конце концов, должны истребить этих надменных созидателей, непонятно с чего решивших, что они лучше нас!

Звучат длительные и оглушительные аплодисменты.

– А как Вы относитесь к тому, что они улучшают нашу жизнь? – звучит голос из толпы после того, как аплодисменты стихли.

– Считаю чушью и хитрыми уловками!

– Но ведь они постоянно придумывают для нас всякие хорошие вещи! – не унимается голос из толпы.

– И какие же они хорошие вещи для нас придумывают, товарищ?

– Мы все получаем бесплатно. Работать не нужно, чтобы у тебя было все необходимое. Постоянно новые развлечения для нас придумывают. Разве это плохо?

– А ты не находишь, товарищ, что моя кошка может обо мне то же самое сказать? Я ее всем обеспечиваю, так что ей ничего делать не нужно. Но при этом мне позволено то, что ей не позволено. Вот и с созидателями также – кидают нам куски, чтобы мы не бастовали, а право на бессмертие присвоили себе. Это нормально?!

– А Вы-то хотели, чтобы все жили вечно? И сколько нас тогда будет через какое-то время?

– Ты вообще кто такой? Не агент ли ихний? Ребята, ну-ка его придержите, разберемся с ним сейчас!

Дед

– Итак, дорогие ученики – обращается Ирина Дмитриевна, наш классный руководитель, после завершения моим дедом повествования – Давайте поблагодарим Игоря Ивановича его за чудесный и увлекательный рассказ о тех изменениях, которые ждут все человечество в самом ближайшем будущем. Может у кого-то есть вопросы?

Минутную паузу нарушает одноклассница Валя Никанорова, которая мне очень нравится.

– Игорь Иванович, вот Вы рассказываете, что уже сейчас люди управляют почти всеми процессами посредством компьютеров, а в самом ближайшем будущем даже войны будут вестись как компьютерные игры. Получается, что навыки обращения с гаджетами очень важны?

– Да – односложно отвечает дед.

Он вообще никогда не был любителем лишних слов. Когда дед в своем привычном стиле медленно говорил, у меня складывалось впечатление, что он занимается анализом своих будущих фраз и «вычеркивает» из них все слова, которые только можно вычеркнуть.

– Тогда почему родители ограничивают нас в использовании гаджетов, если умение обращаться с ними – полезный навык в будущем?

– Несомненно, это полезный навык, но он не единственно нужный и важный. Я могу предположить, что родители ограничивают вас в использовании гаджетов для того, чтобы вы находили время и желание читать, размышлять.

– А если я лично не хочу? Зачем это мне?

– Это развивает мозг. Чтение развивает воображение. Размышления развивают креативность.

– Зачем это? Я смогу зарабатывать деньги, управляя каким-нибудь производством посредством гаджетов. Зачем мне воображение и креативность?

– Ну если смотреть чуть подальше, лет, этак, на десять вперед, то там уже Ваши навыки управления «каким-нибудь производством» никому будут не интересны. В таких вещах вообще люди уже не будут нужны – там будут справляться роботы, которых делать будут тоже роботы. Чем Вы займетесь? Будете сидеть дома, получая в необходимом количестве еду и одежду, и ничего не делать?

– Да! Это было бы круто! Буду весь день сидеть в соцсетях, трепаться с подружками, заведу свой блог. Это вообще будет рай!!!

– Не думаю, что это будет рай…

– Почему?

– Боюсь, что это долго объяснять. А время у нас истекло.

Капитолий: лаборатория счастья

– Привет, Алекс! Рад тебя видеть!!!

– Привет, Петр!

– Ты чего вчера не пришел? Все были кроме тебя. Было очень интересно и живо. Вино, интересные темы. Инга глаз со входа не сводила. Явно тебя ждала. Чем занят был?

– Да просто настроения не было. Хотелось оказаться в другой обстановке, подумать наедине с самим собой.

– И как, оказался в другой обстановке?

– Да.

– И в какой же?

– Ходил в их кафе в нижней части.

– Ты ходил к ним?! Старик, я, конечно, знаю, что ты у нас крайне необычный и отчаянный, но это явный перебор! Ты же знаешь статистику – 137 убийств за последние 12 месяцев в таких вот случаях. Ладно, что хоть обошлось все…

Я просто молчу, глядя в окно.

– Алекс, ну ты расскажи, как всё прошло?

Пересказываю ему события в кафе – он внимательно слушает. Когда я заканчиваю, Петр снова разражается тирадой.

– Нет, ты все же безответственный абсолютно. Хорошо, что в кафе в это время еще примитивов мало. Иначе не уйти тебе целым оттуда.

– Да прекрати ты уже…

– Ну да ладно… И как тебе общение с этой примитивкой? Какие мысли и эмоции?

– Ты знаешь, хоть мне и не нравится твое уж слишком высокомерное отношение к ним, но вынужден ограничиться наиболее точной формулировкой, которая приходит в голову: как будто кошка подбежала, запрыгнула на колени, понюхала тебя, зашипела и убежала.

– Вот видишь! Я же тебе постоянно говорю, что они – животные. А ты не соглашаешься.

– Я не согласен с тем, что они – животные.

– Почему? Только потому, что они генетически идентичны нам? Старик, хочешь я попрошу Стефана, и он тебе червя сварганит с нашими генами?

Я молчу, а он все не унимается.

– Ну почему ты отказываешься признать, что они не ровня нам, что они – низшая ступень?

– То, что они нам не ровня, я не отрицаю. Но они просто другие. У меня отец и мать были из примитивов. Ты же знаешь. И что же прикажешь? Констатировать, что мои родители – животные?

– Это называется «эволюция», старик! – хохочет он, но натыкаясь на мой взгляд тут же умолкает.

После минуты неловкого молчания, беседу продолжаю я.

– А если честно, Пётр, как ты при таком отношении к ним можешь работать в Лаборатории Счастья? И работать, признаюсь, очень эффективно.

– Спасибо, старик – было видно, что он смутился и почувствовал себя неловко от комплимента про эффективность – Но чем я, собственно, занимаюсь? Если отвечать предельно честно и точно – придумываю всякую всячину, которую они радостно поглощают и счастливы от этого. Новые форматы деградации – вот что я создаю.

Лаборатория Счастья занимается созданием нематериальных благ, призванных сделать примитивов более удовлетворенными и спокойными. А Петр – действительно большой талант по части создания и раскрутки новых форматов обмена контентом. А обмен контентом – это, по сути, единственная социальная активность, которой занимаются примитивы практически с момента наступления Новой Реальности. К слову сказать, тотально популярный среди примитивов формат врога «Моя простая, но чудесная жизнь» – простой непрерывной фиксации событий своего дня и их публичного размещения – его изобретение.

– Но раз ты это так классно делаешь, значит видишь в этом ценность, смысл.

– Да, Алекс, вижу. И он простой. Нас, созидателей, пять процентов, а их – девяносто пять. И, если они не будут счастливы и взбунтуются, нам не устоять. Поэтому смысл моей работы – придумывать бессмыслицу, которую они с радостью заглатывают. Они ведь уже даже не могут придумать, что рассказать друг другу – уже и это приходится решать за них! И это приходится делать: ведь стоит чуть снизить нажим «счастья», как они тут же снова вспоминают о своей ненависти к нам.

После некоторой паузы он продолжает:

– Ты мне лучше скажи, когда выйдет твоя работа «О причинах ненависти»? Говорят, что она уже прошла рецензирование оппонента, но ты её почему-то не запускаешь на Ученый Совет. Почему?

– Потому, что чем больше я размышляю над своей работой, тем более тривиальными мне кажутся мои выводы.

– Ну хоть расскажи мне, как другу, к чему ты пришел. Почему они нас ненавидят? Только из-за того, что им недоступно бессмертие, как многие полагают?

– Я пришел к выводу, что даже если бы мы были смертны, то они все-равно нас ненавидели бы.

– А если бы они были бессмертны, как и мы?

– Это был бы полный херапс…

Оба смеемся в голос. Дверь открывается и в щелку заглядывает милое лицо с очень умными глазами.

– Что у вас происходит, мальчики?

– Инга, милая, заходи – голосит Пётр – Алекс мне рассказывает о причинах ненависти.

Инга мгновенно оказывается внутри, резко закрывая дверь за собой – как будто увидела, что по комнате летает волшебный дух, который вдруг может выскользнуть за дверь.

– Алекс, так и в чем же причина? В бессмертии все же?

– Нет…

– Старик, говори, не томи – не выдерживает Пётр.

– Понимаете, когда я переварил кучу художественной литературы Эпохи Однородных, я обратил внимание на одну особенность поведения, которая была у людей уже тогда. Например, в их школах двоечники, которые усваивали знания крайне плохо, были склонны ненавидеть и покалачивать отличников, имевших высшие степени усвоения знаний. Бедные ненавидели успешных и богатых. Слабые ненавидели сильных. Перелопатив множество источников в поисках причин такого поведения, я пришел только к одному выводу…

– Какому, Алекс, скажи пожалуйста – полушепотом попросила Инга, пристально глядя на меня. И чуть внутрь меня, как она это умела.

– Двоечники били отличников только за то, что они – отличники. Сам факт превосходства отличников побуждал двоечников к насилию.

В комнате повисла тишина…

– То есть – робко начал Пётр – ненависть примитивов неустранима до тех пор, пока мы превосходим их? То есть в принципе неустранима?

– Получается, что так – отвечаю я.

Мишка, я тебя верну

Света уже много дней подряд постоянно плачет. Мне кажется, что я прямо вижу, как из нее уходит жизнь.

– Родная моя, ну не убивайся ты так! Ведь ему там будет лучше. Ты же знаешь какой он у нас умный и необычный. Его ведь здесь сверстники травили, а там он окажется среди своих. Может ему там будет лучше?

– Ты сам веришь в то, что говоришь? – спрашивает она – Ты вспомни как он плакал, когда его забирали. Он – малыш. Ему родители нужны, а не куча умников вокруг.

Смотрю на нее и не знаю, что ответить. Она тем временем слегка успокаивается.

– Ты знаешь ведь, Ваня, что я всегда нормально относилась к созидателям. До тех пор, пока нас это не затронуло. Я умом то все понимаю, но вот сердцем, хоть убей, – нет! Как можно ребенка у родителей отнять? Почему нельзя было это сделать позже – когда он повзрослел бы?

– Ты и сама знаешь. Они считают, что потом таланты ребенка уже намного труднее раскрыть. И намного труднее приучить его к новой жизни. Они ведь нам про это рассказывали.

– В любом случае они не имеют права так поступать.

– Не знаю, что тебе ответить на это.

– Да я и не жду ответа, Ваня. Я просто места себе не нахожу. Как будто часть сердца вырвали. Не могу я… – снова всхлипывает.

Я пытаюсь найти хоть какие-то слова.

– Какой выбор у нас был? – спрашиваю в конце концов я.

– Никакого. Мы просто твари, у которых они могут забирать детей. Тебя, Ваня, устраивает то, что мы – просто твари?

Она молчит. Я – тоже. Просто смотрю на женщину, которую люблю больше жизни, и не могу видеть, как она страдает. Вспоминаю, как забирали Мишку – маленькое родное существо, моего лучшего друга. Перед глазами стоит он, разрывающийся от плача и кричащий: «Мама, папа, не отдавайте им меня! Я хочу жить с вами. Я не хочу уезжать!». Зачем я себе вру и пытаюсь себя успокоить? Зачем?!

– Они вернут нам Мишку – говорю я тихо – Вернут, поверь!

– Как?

– Это уже моя забота. Вернут, даже если ради этого мне придется их всех до одного перебить.

– Разворачиваюсь и быстро иду к выходу из квартиры. Выхожу на улицу и бесцельно бреду. На встречу попадается сосед.

– Вано, привет! Ты что такой грустный?

– Привет! Ты и сам знаешь…

– Умника вашего забрали? А нечего было рожать такого и воспитывать так. Думал, что вот так можно быть лучше всех? Вот и получил…

Ухмылка на его тупом лице резко исчезает – дальше только с упоением чувствую хруст его лица под костяшками своих пальцев. Когда меня оттаскивают от него и я, спустя время, прихожу в себя и не чувствую ничего кроме опустошенности и какой-то беспредельной тоски.

– Мишка, я тебя верну! Чего бы мне это ни стоило!

Отец

Мой отец, хоть и был Созидателем по сути своей, предпочел жизнь Примитива.

Правила перемещения не подразумевали возможности взять мать и моего брата с собой, поскольку по результатам тестирований их отнесли к примитивам.

Только мы с отцом могли переместиться, оставив мать, сестру и младшего брата. И хотя принудительное изъятие детей созидателями как норма уже вступила в силу, для меня было сделано исключение – авторитет деда, к которому апеллировал отец, сыграл свою роль.

Когда отец умирал от болезни сердца, устранить которую можно было только напечатав и пересадив ему новое сердце, что примитивам было недоступно, я спросил его о том, не жалеет ли он об упущенной возможности.

– Зачем, дружочек, нужна бесконечная жизнь, если она пуста и вакуум от того, что ты оставил в обмен на нее, уже никогда не заполнится? Друг, уходи к ним. Делай это как можно быстрее, пока не возникло того, что тебя удержит здесь так же, как меня. Уходи быстрее. Пожалуйста. Обещаешь?

– Обещаю, папа.

Политика

Сегодня вечером у нас в Капитолии проходит традиционный ежемесячный политический диспут.

Представители центристского крыла уже высказались как всегда «ни о чем»: дескать, нужно блюсти Морально-Этический Кодекс Созидателей, строго его придерживаться и хранить баланс.

Когда очередь дошла до представителей радикального крыла, дискуссия оживилась.

– Зачем? Зачем объясните мне нам терпеть эту угрозу под боком? Не проще ли с ней покончить одним махом? – заливался и брызгал слюной лидер партии Единочества – Они же нас ненавидят. Мы сидим на пороховой бочке. И рано или поздно она рванет. Не проще ли нам все же набраться честности и смелости и их уничтожить?

Зазвучали громкие аплодисменты.

– И как Вы дальше себе представляете продолжение? – не выдержал я – У нас периодически будут рождаться примитивы. Их тоже убивать?