– По коридору, последняя дверь направо, – неприязненно ответила Настя. – Если он не сидит в своей норе, значит, пошел жрать в кафе напротив. Он у нас такой. Живет как крыса: жрет и гадит.

– Гадит?

– Гадит. Обращаться к нему приходится, будто он Господь Бог! Если «винда» полетит или червя схватишь, Славочка приходит с такой рожей, словно ты его лично наградила триппером. В конце концов, это его работа, следить за состоянием рабочих компьютеров! А уж если ему кто-то не нравится, он вообще на просьбы не реагирует, приходится шефу жаловаться.

Егор задумчиво почесал подбородок. Вытащив из сумки банку кофе и шоколадку, он демонстративно положил их на видное место.

– Чего ж он такой… нелюдимый?

Настя маневр оценила и повеселела. А этот новенький – с понятиями! Кофе и шоколадка, конечно, не коньяк, но лиха беда начало. И ведь не в стол спрятал, а в шкафчик поставил. Не знает, бедняга, что как только закроется дверь, от его гостинца ничего не останется. Журналисты – народ вечно голодный и страдающий тотальной амнезией, когда дело касается закупки чая, кофе и плюшек. А уж если волею судьбы кто и принесет снедь, то старается спрятать ее подальше от глаз коллег! Ничего, поработает пару недель, поймет, что жратву надо беречь. Настя включила чайник и, отломив от шоколадки добрую треть, с удовольствием продолжила сплетничать:

– Славка вообще у нас такой… жизнью обиженный. Увидишь – поймешь. На весь мир озлобился, затравили пацана с детства. Но, конечно, понятно: только если ты сам как крысеныш злобный, никто тебя любить не будет, будь ты даже Ди Каприо! Впрочем, чего я говорю, сам поймешь. Ты тут не рассиживайся. Работы еще навалом. Иди, бухнись в ножки, глядишь, он тебе из своей норы чего и натаскает.

Настя захихикала.

Егор поднялся с места и вышел за дверь, с размаху влетев во что-то странное. Странное сдавленно чертыхнулось и развалилось на сегменты, с грохотом посыпавшиеся на пол.

– Смотри куда прешь, – сказал странный голос снизу.

Егор прищурился. После ослепительного кабинета Насти Цирулюк разглядеть что-то в полутемном коридоре было тяжело.

Непонятной субстанцией, в которую врезался Егор, оказался молодой парень с примечательной внешностью и куча картонных коробок, сложенных до столкновения в небольшую башню. Очевидно, парень куда-то их перетаскивал.

Сидевший на полу напоминал героя старой сказки, которую в детстве Егор очень любил. Там, на неведомых дорожках, околачивалось Одноглазое Лихо – костлявое, несуразное, с буйной шапкой курчавых рыжих волос. Лихо делало путникам пакости, вскидывая хорошо растянутые балетные ноги, сбивало всадников с лошадей, валило витязей и разгоняло войска. Нечто подобное сидело сейчас на грязном полу, поблескивая из-под шапки волос а-ля ранний Джексон настороженным взглядом. Разница была разве что только в цвете шевелюры. Это Лихо было брюнетистым мулатом, с кожей цвета кофе с молоком, большими пухлыми губами и расплющенным носом.

– Простите, пожалуйста, – сказал Егор, – я вас не заметил. Давайте помогу.

Лихо поднялось с пола.

При ближайшем рассмотрении оно оказалось мужского пола и было облачено в черную толстовку с изображением каких-то гоблинов и широченные, эффектно разодранные джинсы. Сквозь дырки виднелись тощие коленки. Широкий негритянский нос украшал пирсинг в виде двух колечек с обеих сторон. Бровь тоже была проколота, в ней торчал то ли гвоздик, то ли шип. Под густыми бровями блестели черные глаза-бусинки.

– Аккуратнее надо, – пробурчало Лихо и принялось собирать коробки в кучу. Голос был странный: ломающийся, срывающийся с баса на тенор. К тому же Лихо плохо выговаривало слова, безбожно проглатывая и гласные, и согласные. Егор принялся укладывать коробки в пирамиду на руки парню, но получилось неровно – пирамида угрожающе накренилась. Егор испуганно схватил пару коробок с самого верха.

– Куда их? – спросил он.

Лихо дернуло подбородком в сторону мрачного зева плохо освещенного коридора.

– Туда. А ты не из редакционных?

– Почему ты так решил? – осведомился Егор, стихийно переходя на «ты». Лихо попыталось пожать плечами, но пирамида затряслась, предвкушая падение, и попытка выразить эмоции провалилась.

– У нас тут «звезды» одни. Лишний раз задницу от стула не оторвут. Не по чину. Не здороваются, не прощаются. Цедят сквозь зубы…

– Наверное, я тоже научусь, – усмехнулся Егор. – Я только что сюда поступил на работу. Будем знакомы, Егор.

– Слава. Очень приятно, вот только руку пожать не могу, – пробубнило Лихо. – Будет хоть с кем покурить, а то тут одни бабы. «Сла-авик, да-ай сига-аретку, а то я сва-а-аи дома-а-а забыла-а-а-». А дом у нее в Урюпинске… Я говорю: «Вали на историческую родину, пусть там тебе сигареты дают».

Слава издал странный, захлебывающийся звук. Егор не сразу понял – это смех. Слава прислонил пирамиду к стене и, нашарив в кармане безразмерных штанов ключ, отпер дверь, украшенную табличкой с непонятными иероглифами и вполне узнаваемой картинкой в виде черепа и двух скрещенных костей.

– Кстати, об Урюпинске, – вспомнил Егор. – Я, собственно, к тебе и шел. Мне компьютер надо.

– Всем компьютер надо, – глубокомысленно ответил Слава, втаскивая коробки внутрь. Башня накренилась и все-таки развалилась. Егор аккуратно поставил свои коробки на стол:.

– Мне сейчас надо.

– Всем сейчас надо. Рожу я тебе его, что ли? Сейчас посмотрю по углам, может, чего и соберу. Где тебя посадили?

– У Насти в кабинете.

Слава присвистнул.

– Ба, как это тебе так подфартило? Или ты ее тоже чпокаешь? Нет? Странно. Ее тут все чпокают время от времени… Ладно, будет тебе комп, Интернет и телефон. У Насти, насколько я помню, всего один выход… Но это только к завтрашнему дню.

– А сегодня никак?

– Никак, – капризным тоном ответил Слава. – Я вам не Карлсон, всюду залететь не успеваю. У верстальщиков винт сгорел и сетка полетела, мне сейчас все восстанавливать придется. Завтра будет. К обеду. Наверное.

– Спасибо вам, добрый человек, – сокрушенно вздохнул Егор и шаркнул ножкой. – Век не забуду вашу доброту.

– Иди, иди, не отсвечивай, – чуть более дружелюбным голосом сказал Слава. – Ладно, к утру будет компьютер. Только учти сразу, чтобы никаких игрушек, никакой порнухи, а то накачаете мне вирусни…

Егор кивнул и пошел обратно. Настя сидела на телефоне, сосредоточенно хмуря лоб. Шоколадка почти исчезла, на развернутой упаковке лежали две несчастные, криво отломленных дольки.

– …Ленка, слушай, мне на этого козла Антуана нужен какой-нибудь убойный компромат, – бубнила Настя. – Нет. Нет. Не дает, сука, хоть тресни. Я тут соловьем пела, полосу обещала, а они какую-то пургу мне задвинули об эксклюзиве… Да щас! Бабок они хотят!

Настя ненадолго замолчала и косо посмотрела на Егора, который рылся в шкафчике в поисках чистой чашки.

– Лен, точно ничего не знаешь? А у кого можно спросить? Нет, я его не знаю… Блин, я шефу уже пообещала, не знаю, что делать… Ну, выкручусь, как всегда, придумаю что-нибудь… Ага, ага… из источников, близких к достоверным… Да знаю я про этот прием! Ладно, прорвемся…

Кружки были грязные, с мерзким коричневым налетом вековой давности. В уголке догнивали зеленая корочка хлеба, огрызок яблока и что-то непонятное в маленькой стеклянной баночке: то ли мясной гуляш, то ли какой-то джем. Настя бросила трубку и устало потерла виски:

– Блин, вот засада-то… Что же делать? Ты Славу нашел?

– Угу, – буркнул Егор.

Похоже, придется наводить порядок самому. Кофе на сегодня отменяется, а кружку он себе купит новую и будет прятать ее в стол. Общинное ведение хозяйства в этом почтенном заведении приводит к всеобщему загниванию. Не случилось коммунизма на отдельно взятом участке, а так бы хотелось…

– И что тебе он сказал? – полюбопытствовала Настя.

– Сказал: и кроватей не дам, и умывальников. Тише едешь, дальше будешь, Полыхаев.

– Какой Полыхаев? – не поняла Настя. – Какие умывальники?

– Проехали, Насть. До завтрашнего дня не будет у меня тут ни компьютера, ни телефона.

– Ну, так и иди домой, – отмахнулась Настя. – Ты ведь сдал материал? Сдал. А информации в сегодняшний номер вряд ли нароешь. В понедельник звезды релаксируют после вчерашнего. Шеф уже отвалил куда-то, так что дописываем то, что нарыли за воскресенье и субботу. Запарка начнется в среду, когда следующий номер сдавать будем. Эх, как бы мне еще этого урода Антуана выловить…

Инна позвонила ближе к обеду, огорошив неожиданным предложением.

– Ты чем сегодня занят? – без всякого перехода, спросила она, едва поздоровавшись.

– Ничем, – удивился Егор. – А что?

Голос в трубке стал невероятно сладким.

– Егор, пойдем со мной на тусовку, – попросила мачеха. – Саша отказался, говорит, устал, как собака, а я уже два дня дома сижу, сил нет. Одну меня дорогой супруг не отпустит, а вот с «кровиночкой» – запросто. Давай сходим, Егор, а?

– А куда?

– Сегодня прием у Рахимова. Знаешь Рахимова?

– Откуда?

– А, ну да, действительно… В общем, Рахимов – это нефть, газ и, кажется, еще золото. На сегодня снят «Сноб», потом будет катание на теплоходе по Москве-реке, в общем, веселье до утра. Поедешь?

– Я не знаю, Инн, неудобно как-то, меня же никто не приглашал, да и надеть нечего. Не в джинсах же туда идти.

– Глупости, – отмела мачеха слабые возражения. – Приглашение на двоих Боталовых, какая разница, кто придет, Сашка или ты.

– Я Черский, а не Боталов.

– Непринципиально. Я за тобой заеду через пару часов, пойдем по магазинам, приодену тебя в шелка и жемчуга. И не возражай! Ты идешь на светский раут, значит, должен выглядеть соответственно. Все, я пойду собираться, а ты сиди дома и никуда не уходи!

Егор положил трубку.

Интересно, как себя чувствовала Золушка на самом деле, когда впервые собиралась на бал? Неужели ей было так же хреново? Бедная сиротка ехала на мероприятие, соблюдая присущий местной аристократии дресс-код. Шикарное платье, хрустальные туфельки, карета из тыквы… Сказка, оборвавшаяся в полночь. Принц нашел туфельку, повелся на мишуру и бижутерию, нашел красавицу-замарашку, и жили они долго и счастливо. И умерли в один день.

Наверное.

Ехать с Инной не хотелось, хоть плачь.

Егор пожалел, что не придумал какую-нибудь отговорку. Даже о том, что устроился на работу, сказать не успел, вот досада…

Дверной звонок истерически затрещал.

Егор подпрыгнул.

Инна не могла так быстро доехать, если не звонила непосредственно из подъезда…

А судя по отголоскам (на заднем плане визжала Алиса), звонила она из дома.

Кого же принесло?

За дверью стоял Димка в компании пухлощекой, большеглазой девицы с заметным шрамом на виске. Егор быстро обшарил девицу взглядом. Так себе, третий сорт. В голубеньких глазках – ни капли интеллекта, на брюшке бублики сала, ноги могли быть и подлиннее, волосы погуще, шейка поизящнее… Не Венера Милосская, и даже не голливудская дива с диковинным именем Пенелопа Крус. Девица улыбалась застенчиво, Димка заискивающе.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – удивился Егор. – Ты тут какими судьбами? Забыл чего?

Димка скорбно вздохнул.

– С очередной квартиры погнали. Вещи на лестницу повыкидывали. В общем, теперь голодаем и скитаемся. Бомжуем, так сказать.

– Хреново, – вздохнул Егор. – Заходите. Чаем напою. К сожалению, больше ничего не могу предложить – холодильник пустой. Даму представишь?

– Ой, – сконфузился Димка. – Это Марина. Знакомьтесь.

– Очень приятно, – сказала она и, улыбнувшись, протянула руку. Улыбка была приятной, как будто на какой-то миг ее невыразительную мордашку осветило солнце. Егор улыбнулся в ответ, ответил на рукопожатие. Гости разулись, затолкав грязную обувь под вешалку, и с одинаково голодными лицами потянули носами в сторону кухни.

– У меня есть к чаю печенье, – утешительно сказал Егор. – Вот только времени мало. Пойдемте скорее, мне через час-полтора уезжать.

– Надолго? – скорбно спросил Дима, жадно оглядывая кухню, печенье в вазочке. В холодильнике, откуда радушный хозяин вытащил початую пачку масла, действительно было пусто и холодно, как в склепе.

– Возможно, до утра, – с холодной вежливостью проинформировал Егор.

Сейчас наверняка последует просьба пустить переночевать. А утром он, вернувшись со светского раута, недосчитается ноутбука, денег и фамильного серебра…

– Егор, – кашлянув, начала Марина. – Ты случайно не…

– Кстати, – с фальшивым энтузиазмом перебил Егор. – Прямо подо мной пустует квартира. Правда, там нет отделки и мебели, но зато есть свет, газ и вода. Унитаз тоже стоит. И я знаю телефон хозяина. Хотите, позвоню?

Дима и Марина переглянулись. Предложение было не тем, на которое рассчитывали, но нищие ведь не выбирают? Квартиру действительно нужно искать, а тут вариант, и не самый плохой… Марина приняла чашку, отхлебнула горьковатый чай и улыбнулась. По сравнению с тощим Димкой, с его костлявыми плечами, перебитым в детстве носом, ручонками-веточками и выпирающими коленками, хозяин квартиры смотрелся куда привлекательнее.

Марина вздохнула.

Ей Москва постоянно показывала хищный, надменный оскал аристократки, отказывающей от дома приблудным юродивым. Ни регистрации, ни постоянной работы, ни – как показали последние события – жилья. Съемные квартиры в клоповнике, мечта утром первой оказаться в ванной, не видеть и не слышать гадкой ругани соседей… Димка – не то друг, не то любовник, жалкий, как бездомная собачонка, всегда голодный, в майках, купленных в секонд-хэнде, потому что даже на товары с рынка нет денег…

Еда в общем шкафчике, дружеский секс по пьянке… Ах, постель еще не повод для знакомства! Можно, я останусь у тебя, потому что некуда пойти?

И вот ты остаешься с ним, а за картонной стеночкой – пьяный дядя Вася, тараканы на кухне в банке с вареньем, дверь из фанеры, которая легко открывается пилкой для ногтей. Утром, уходя в институт, боишься, что дядя Вася вломится в твою комнату и, стащив гитару – единственную ценную вещь, пропьет ее у ближайшего ларька. Димка по ночам подрабатывает сторожем и наверняка дрыхнет в магазине на сдвинутых стульях всю ночь, но все равно не высыпается. Оба хотят петь, но наивысшее достижение – подпевка в КВН или выступления в кабаках, под свист и улюлюканье пьяного быдла, требующего «Владимирский централ», «Мурку» и «Миллион алых роз». Димку однажды избили после такого вот концерта пьяные посетители, когда он отказался раздеваться на сцене. Шрам на виске Марины – от брошенной бутылки… Из ресторана их выгнали с позором, посетителей успокоили, задарив клубникой в ананасах, сливками в шампанском и прочей чепухой, потому что один – сын министра МВД, другой – нефтяной магнат, а ты – быдло из рабочего поселка, улепетываешь в обнимку с гитарой, надеясь, что расправы не последует…

Помнишь Ирку из «Астории»? Ну, ту, что пела под Тину Тернер? Говорят, она отказалась переспать с Мамедом Уноняном. Кто такой Мамед? Владелец сети ночных клубов. Теперь Ирка торгует собой в привокзальном борделе. А как еще ей отрабатывать долг? Какой долг? А кто его знает…

Помнишь Серегу? Молчаливого виртуоза-гитариста? Он уехал на родину со сломанными руками. Какая-то темная история с обслуживанием банкета холдинга «Сибирь Алмаз»…

Помнишь их? А этих? Людей с безнадежной приставкой «почти»?

Приехавших в Москву, почти пробившихся, почти реализовавших свои таланты, надкусивших славу, как шоколадку. Сколько из них вовремя вырвали свой кус из жадной зубастой пасти, оказавшись в нужном месте, в нужное время, в нужной постели? Скольких из них столица-акула перекусила пополам?..

Марина вцепилась в чашку и сделала глоток.

Зубы предательски звякнули о фарфор. Вот ведь оно, счастьице, сидит напротив, скалится в дежурной улыбке… Все хорошо, дом, работа и, по словам Димки, богатенький папик. Родился в норковой пеленке.

А у тебя в анамнезе – родители медики из категории низшего обслуживающего персонала, таким в больнице взяток не дают. Максимум – коробка конфет или бутылка паленого коньяка. У Димки родители и того проще, никаких шансов на успех.

Завалиться бы в постель к такому вот…

Или к его папеньке. Только у отца в женах наверняка какая-нибудь пергидрольная выдра, бывшая мисс «Кривой Рог», залетевшая прямо на подиуме и благополучно оставившая сомнительную карьеру модели. А у сыночка в матовых черных глазах лишь раз промелькнула тень извечного мужского интереса. И – пустота.

Бесперспективняк. Хорошее, богатое слово. Мечта логопеда.

– Ну, все, я договорился, – заявил Егор, кладя мобильник на стол. – Ключи сейчас принесут, хозяин тут же живет, на четвертом этаже. Вы сможете сразу заплатить?

– Наверное, – осторожно сказал Димка и цапнул с вазочки последнее печенье. – Если это не очень дорого. Там однокомнатная?

– Да, такая же, как моя. О, звонок!

Хозяин квартиры оказался нудным лысым мужичком средних лет. Квартира действительно еще не была отделана; голый бетонный пол, нуждающиеся в финишной покраске стены. На потолке в патроне не было лампочки. Правда, унитаз новый, девственно чистый…

Показав апартаменты, хозяин равнодушно потребовал залог за три месяца. Марина и Димка приуныли. Даже общего капитала, собранного по карманам, не хватило бы на всю сумму. Глядя на их вытянувшиеся лица, Егор вздохнул и полез в карман за кошельком.

– Егор, спасибо, – радостно улыбнулся Димка. – Ты не сомневайся, мы отдадим. У меня зарплата скоро…

– Да ладно, – отмахнулся Егор. – Я благодаря тебе на работу устроился. Так что теперь мы квиты.

– Только как мы тут будем жить? – уныло протянула Марина, вертя в руках брелок с ключами. – Ни мебели, ни посуды…

– У меня есть надувной матрац, – подбодрил Егор. – Две табуретки тоже могу одолжить и кое-какую посуду.

– Я чайник принесу с работы, – оживился Дима, не обращая внимания на надувшуюся Марину, которую не оставляла мысль о ночевке в теплой постельке Егора. – Устроимся как-нибудь.

В кармане Егора завибрировал сотовый.

– Ну, ты где? – раздраженно заверещал голос Инны из динамика. – Сказала же, чтобы дома сидел.

– Да тут я, этажом ниже, сейчас поднимусь, – ответил Егор. – Ладно, мальчики-девочки, мне пора. Айда скарб забирать, а то мне некогда.

– Егор, я тебе буду всегда-всегда благодарен, – сказал Дима.

В «Снобе» Егор чувствовал себя неуютно. Инна сразу погрузилась в привычную атмосферу, раскланиваясь направо и налево с многочисленными знакомыми, представляя им пасынка с неуместным энтузиазмом.

Поведение Инны показалось странным. Во время шопинга она безжалостно гоняла продавцов-консультантов, точно это не Егор, а она сама собиралась на первый в жизни светский раут. Напяливая на себя очередную рубашку, примеряя новые брюки и туфли, Егор ловил себя на ощущении фальшивости происходящего. Выйдя из кабинки для переодевания, он увидел, как Инна в спешке прекращает разговор по сотовому и торопливо прячет его в сумочку.

Глаза у нее были совершенно счастливыми и светились, как звезды.

В машине энтузиазм мачехи стихийно пошел на убыль.

Егор дважды попытался заговорить с ней, расспросить, куда они едут, кто будет на тусовке, но Инна отвечала до странности тусклым голосом, думая о чем-то постороннем.

В «Снобе» Инну встретили с восторгом, Егора – с невежливым любопытством. Девицы полезли с объятиями, мужчины с рукопожатиями. Крашеная блондинка Аксинья Гайчук, несколько лет назад провозгласившая себя светской львицей, немедленно подсела к Егору. Инна же, обменявшись быстрыми взглядами с фигуристом Евгением Романенко, устроилась неподалеку, делая вид, что тот ее совершенно не интересует.

Она рассчитывала, что Егора быстро возьмут в оборот местные дамы и уведут подальше. Не станет же он сидеть рядом с мачехой весь вечер? А у нее появится алиби, в котором она нуждалась…

Как же тяжело находиться рядом с мужчиной своей мечты и не иметь возможности даже прикоснуться! Боталов давно перестал ее восхищать, радовать. Свою супругу он, по большому счету, всегда воспринимал как дорогой аксессуар.

Другое дело – Евгений: молодой, красивый, успешный…

Тайный роман заставлял кровь кипеть в жилах. А ведь она почти забыла, как это бывает!

Вечер обещал быть приятным.