– Какая нужда-забота вынудила такую красавицу покинуть Столицу и сквозь снега и морозы, прибыть в леса Брянщины?, – витиевато завернул ректор, по-барски разместившись в кресле напротив Оли.

– Может, для сугреву, выпьете с дороги…чаю, – продолжил ректор свой потешный разговор.

– Не откажусь от «армянского» или, если есть, то и от «французского», – решила Оля поднять градус беседы, переведя её окончательно в неформальный формат.

Ректор сделал брови «домиком», но молча встал и пошёл в «недра» своего кабинета. Подойдя к одёжному шкафу, он открыл дверь и неожиданно для Оли вошёл в неё. Оля немного наклонилась вперёд и разглядела, что это не совсем шкаф, а камуфляж, скрывающий «комнату отдыха». Они сейчас вихрем входят в моду, вслед за омоложением руководящих кадров, заменяя палаты-реанимации, которые тоже получили, в своё время, распространение среди дряхлеющей элиты.

Рассмотрев всё что нужно, Оля пришла к определённым, неутешительным выводам: «Так просто, она тут, вопрос не решит», и тут же вспомнила «расхлыстанную» девицу, которая выходила отсюда перед ней.

Заняв прежнюю позу и приняв расслабленный вид, Оля покорно ждала развязки.

Ректор появился через пять минут с подносом, на котором стояли маленькие рюмочки, вилочки, салфетки, блюдце с тонко нарезанными дольками лимона и бутылка, непочатая, неизвестного Оли, импортного напитка.

Всё это было водружено на стол, а на немой Олин вопрос и непонимающий взгляд, на неизвестное иностранное «пойло», ректор понимающе улыбнулся, неспеша уселся на место и начал свой «ликбез», попутно разливая напиток по рюмкам и явно наслаждаясь, что уел столичную штучку.

– Это, Оленька, как многие считают и в том числе я, напиток, лучше чем коньяк. Он, по технологии производства идентичен коньяку, но производится в провинции Франции, под названием Арманьяк и так же зовётся – арманьяк, а коньяк, стало быть, производится в провинции Франции под названием Коньяк. Вот видите Оленька, как всё просто. Но коньяк знают и любят во всём Мире и даже производят не обязательно в провинции Коньяк, а в Одессе, например, а вот арманьяк только из Арманьяка. И поэтому, в случае с арманьяком, нарваться на подделку или плохое качество, вероятность близкая к нулю, – закончил своё выступление ректор.

– За дам !, – произнёс ректор традиционный мужской тост и вскочил, попутно «чокнувшись» с Олей.

Опрокинув, одним махом, содержимое своей рюмки себе в рот, ректор снова присел в кресло, и ловко, маленькой вилочкой, подхватил дольку лимона и отправил её вслед за арманьяком.

– Спасибо, – скромно поблагодарила Оля, за тост в её адрес и «чокнувшись» своей рюмочкой о рюмочку ректора, поднесла рюмочку к губам и ощутила приятный запах, нагревшегося в руке, благородного напитка, из далёкой Франции. Затем Оля осторожно пригубила напиток. Подержав его немного во рту и ощутив его приятный вкус, медленно проглотила. Теплота разлилась внутри Оли, а в мозг пошёл расслабляющий сигнал.

Посидев в тишине, каждый насладился удовольствием от напитка.

– Хороший алкоголь, как хороший секс, – пришла Оле в голову внезапная, но мудрая мысль. Но тут же, этот же «мудрец», в головке Оли добавил, – но не замена, ха-ха.

– А Вы знаете Сергей Борисович…, – не успела Оля начать предложение, как была прервана вальяжным голосом хозяина кабинета: «Можно просто Сергей и на ты»

– Ну мне как-то не ловко…, – замялась жеманно Оля.

–На ты …, – настаивал, масляно глядя, ректор.

– Хорошо. Сергей, а ты знаешь от куда пошла мода закусывать коньяк и даже водку лимоном?, – спросила Оля, для поддержания неформального разговора, пока она решала в голове, как ей с наименьшими потерями улизнуть от этого «мартовского кота» и в тоже время провернуть задуманное.

– Из Франции, – простодушно ответил ректор.

– А вот и нет, – задорно поддела Оля ректора.

– Эту привычку или моду, привнёс в нашу культуру пития крепких напитков, последний Русский Царь Николай II, – блеснула она сомнительной информацией.

Потом Оля поинтересовалась судьбой бывшего ректора. Тут и выяснилось, что оказывается тут целая научная династия в БПИ Брянска, от дяди к племяннику кресло «перешло по наследству», что очень символично и в традициях науки. Тут Оля начала в памяти перебирать громкие научные имена и не могла никакой династии найти. Ну были очень известные братья Вавиловы, нет, это не то. А вот есть одна династия Капица, был такой академик, а сынок вроде тоже, и передачу ведёт «Очевидное, невероятное».

Пока Оля это всё обдумывала, пропустила момент, когда рука ректора пробралась ей под юбку. Но так как расстояние и длина руки ректора не позволяла ему продвигаться дальше, Оля решила не делать резких движений и не строить из себя «недотрогу».

Аккуратно, можно сказать нежно, она убрал шаловливую ручонку ректора в безопасное положение на своей коленке и перевела разговор в деловое русло.

– Сергей, не торопись, всё будет. Потом. А сейчас давай быстро решим мой вопрос, а потом перейдём к твоему. Лады?, – глядя, как можно нежнее и преданнее, в глаза ректора произнесла, очень доверительным тоном, Оля.

– А что, у тебя за вопрос?, – не убирая руки и приняв правила игры, тихо спросил ректор.

– Да пустяк, нужно перевести одного человечка от тебя к нам в «Бауманку», вот тут запрос на него, – невинно проворковала Оля и погладила свой деловой кожаный портфель.

Ректор посмотрел на портфель так, как будто он их никогда не видел.

Неизвестно, вид ли чёрного кожаного портфеля или осознание Олиного вопроса, привело в рабочее чувство ректора. Но он резво вскочил и убежал в сторону своего стола. Нажал кнопку селектора и чётким поставленным голосом произнёс: «Я буду занят, сегодня уже никого не приму, всех на завтра. Вызови ко мне Женю. Срочное дело»

И уселся на своё рабочее место.

Оля, наверное, ещё не переключилась на деловой лад и поэтому, не подумав, проблеяла: «А зачем нам ещё один член? Я в собрании не готова сегодня принять участие, коллективное обсуждение не потяну, дорога была тяжёлая».

Да, в дороге Оле пришлось «успокоить» одного командировочного. Она, как всегда, взяла СВ, в надежде спокойно доехать без шума и суеты «плацкарта» и даже «купе». А тут ей попался молодой командировочный. Возвращался из Москвы в Киев. И начал обычные дорожные подкаты. Оля, уже из опыта своего знала, что это может затянуться до утра, поэтому она всё сделала сама «по сокращённой программе» и спокойно выспалась. А командировочный ей помог в Брянске при высадке с её вещами, в благодарность, дурачок, будет всю жизнь меня вспоминать и внукам рассказывать. Ха-ха.

Вообще, конечно, Оля не такая, как она про себя любила рассуждать в своё оправдание. Живя размеренной жизнью в Москве, она сохраняет образцовую верность своему любовнику Вадику и только вырываясь из затхлой Москвы с ней начинают происходить все эти «похождения». Видимо, не только «с беднягой Плейшнером сыграл злую шутку воздух свободы», но и с ней, причём каждый раз. Хи-хи.

Ректор не понял и начал Олю успокаивать сомнительными доводами: «Без Жени никак в этом деле», «Только с Женей в таких делах столичных он принимает участие», «Да и какой он член собрания, так, просто».

– Угу, так, просто, ну влетела ты девка на «коллективное разбирательство в товарищеском собрании», и где? В этой лесной глуши, в Брянском Политехе. Кому сказать, засмеют, – зло про себя думала Оля.

– Но ничего, Москва Вам покажет, в моём лице, и не только «в лице», как нужно "любить и работать", даже с «коллективом единомышленников» в тесной связке, – уже веселее подбадривала себя Оля.

– Да, я ради Советской Науки и Мирного Атома готова даже на…, – не успела Оля в своём мозгу точно сформулировать предел её решительности.

Тут внезапно дверь распахнулась и в кабинет залетел «вихрь женского полу», стервозного вида, возрастом с Олю и с порога, весело, девица проворковала: «Ну что ты, «котик», до вечера не смог дотерпеть?»

И «вихрь в короткой юбке» полетел к своей цели, в виде застывшего каменной глыбой, на своём рабочем месте, ректору.

Достигнув цели и задрав юбку, ловко девица взгромоздилась ему на колени, повернувшись лицом ко входной двери, продолжая интенсивно возиться и при этом возмутившись: «Котик, ты чего не приготови…..лся?

Последний слог почти застрял у неё во рту, так она разглядела Олю, сидящую тихонько на кресле, с боку, в глубине кабинета.

Девица быстро вскочила с ректора, поправила одежду и мило улыбнулась, ожидая пояснений ректора.

У Оли молнией пронеслось в голове: – нет, на женсовет я не подписывалась, ну провинция даёт, отстала я от жизни со своей наукой и квартирой.

Ректор немного поёрзал в кресле и обычным деловым тоном, как будто так и надо, что только-что, тут случилось, произнёс: – это товарищ из Москвы, Ольга, по вопросу перевода одного нашего преподавателя к ним в «Бауманку, так что поручаю Вам, Евгения, срочно заняться этим делом, всё Вы свободны, а нам с товарищем нужно ещё обязательно посетить Партизанскую Поляну».

Последняя фраза ректора «вернула на землю» Евгению, как уже поняла Оля, что это и есть Женя.

А, та, уже вполне спокойно и по-деловому, ответила, – да, конечно, понятно, всё сделаю, но нужно на бумаги посмотреть и пусть тогда «товарищ из Москвы» с ней пройдут, не надолго, к ней.

Ректор, неохотно, – ну если быстро, то можно и махнул рукой в сторону двери.

– Я жду, – мягко проговорил ректор им вслед.

В приёмной сидела только за своим столом секретарь и не обратила на нас никакого внимания.

Мы в безмолвии прошли по полным суеты коридорам БПИ и вошли в дверь с надписью «Завкадрами», просто и лаконично.

Не успела дверь за нами закрыться от мощного толчка Жени, как я оказалась к ней буквально припечатанной мощной грудью хозяйки кабинета.

– Ну, что шалава московская, у вас там все мужики закончились, на наших потянуло?, – зло прошипела она Оле в лицо.

– Да, – простодушно ответила Оля на оба вопроса.

Такой честный и прямой ответ обескуражил Женю и та уже продолжила по-деловому, – Серёня мой, а других забирай хоть всех. При этом оставила Олю в покое. Пройдя в дальше в кабинет, бросила через плечо, – ну чего столбом встала, проходи, садись, «в ногах правды нет», да и невесты в горнице есть, ха-ха.

Достала початую бутылку «трёх звёздного», рюмки и початую шоколадку, водрузила это всё на маленьком, приставном столике, за которым уже сидела Оля и присела сама.

Разлив коричневую прозрачную жидкость по рюмахам и взяв одну Женя провозгласила женский традиционный тост: «За нас, красивых и их, неверных»

«Чокнувшись», участницы «застолья», дружно, опрокинули содержимое их рюмок, в ярко накрашенные свой ротики. От чего и их рюмки приобрели «опознавательные знаки» их временных хозяек.

– Меня Женя зовут, запоздало представилась «визави», попутно закусывая коньяк кусочком шоколада.

Оля, с трудом проглотив, эту спиртосодержащую, сорокоградусную коричневую, прозрачную жидкость с запахом ванильного сахара и, такого уже забытого со времени её жизни в общежитии, клопов, принялась проталкивать её дальше по пищеводу кусочком шоколада. Шоколад справился с этой задачей и после небольшой заминки, немного сморщившись и запинаясь, с хрипотцой в голосе, представилась и Оля.

– Не привыкли в Столицах к такому вот шмурдяку?, – хохотнула Женя, постучав длинным, ухоженным, с красным лаком, ноготком, по стеклу бутылки.

– Не похожа ты обычную московскую б…дь, – продолжала рассуждать Женя вслух.

– Вся такая ухоженная, в импортных тряпках, любовник поди один только, да и "по жизни" несильно «по рукам» ходила, не то, что я, – вздохнула печально Женя.

Потом, видимо спирт сделал своё дело, и Женя повеселела.

– Не грусти, подруга, всё я тебе сделаю, кого тебе в Москву направить?, – по озорному продолжила она.

– Александра Сергеевича…, – начала Оля говорить, но была прервана взрывом хохота Жени и встречным вопросом.

– «Пушкина» нашего захотелось?, ха-ха-ха.

– Шиш Вам с маслом, а не нашего «Пушкина», – продолжала смеяться кадровичка.

– Да, нет, я не против, никто тут у нас не против. Конечно, он «птица высокого полёта», но пока евойная мамаша жива, никому она его не отдаст. Ты, подруга, давай в начале с мамкой его вопрос реши, а потом уже и я тут быстро всё проверну, – по-деловому уже заговорила кадровик.

– И это… Не нужно тебе больше к Серёне ходить и ни в какую эту "Поляну", тоже. Я то знаю, где эта "Поляна" у него. Ха-ха. Ходок он, конечно, ещё тот…, – пустилась в долгий рассказ Женя.

Из которого, стало Оле известно, что Серёня был областным комсомольским «Вожаком», и зная, что ему такой же партийный пост «не светит», стал заранее «соломку себе стелить». Окучивал дядю-ректора, поступил заочно в аспирантуру, за него тут все всё сдавали и писали. Так он стал, в начале «кандидатом», потом «доктором». Пересел в кресло ректора БПИ, дав начало научной династии, как Серёня хвастает. Вот сейчас в членкоры протискивается, стало быть в академики.

А она, Женька, с пионерок при нём, привыкла к нему, к его бл…ству и бабам.

Ничего тут сложного нет, она весь процесс на контроле держит. И ей сразу «стуканули», как только какая-то «московская шлю…а» переступила порог их «Альмаматери», ха-ха.

И собиралась она уже сама, без всякого вызова, нарушить наш тет-а-тет, но после вызова Серёни, решила, что либо «москвичка» «продинамила» его, либо не удовлетворила.

В этом месте рассуждений Жени, Оле очень захотелось возмутиться и делом доказать, что она лучшая в этом деле, но видимо не хватило для этого ни «воздуха свободы», ни выпитого, а может, и скорее всего, просто мужика рядом, на ком можно это было продемонстрировать, этой провинциальной зазнайке. Но здравый смысл возобладал в Олиной головке и спор не состоялся.

А сейчас в планах Жени, Серёню на себе женить. Правда для этого ей нужно развести его с женой. Но это дело плёвое. Сейчас уже не те строгости. Везде уже руководители молодые и начали процесс обновления жён. Если уже даже их Первый, тихонько развёлся и женился тихонько, на своей певичке ленинградской, без битья сервизов из Эрмитажа. Ха-ха.

На этой бравурной ноте, Оля с Женей рассталась на короткое время. Клятвенно пообещав не приближать и не попадать в поле зрения «её Серёни», а она всё сделает в лучшем виде, как только я ей сообщу, что с мамашей «Пушкина» всё улажено.

Оля направилась искать «Пушкина» в дебрях брянского Политеха. Плана у Оли особого не было. «Бой план покажет», гласила чья-то поговорка. А другая, утверждала, что: «Лучшая битва та, которой не было». Сомнительные мудрости.

Завернув за очередной поворот, Оля столкнулась «нос к носу» с объектом её поисков, «Пушкиным».

– О, ты уже тут, – обрадовался «Пушкин» их встрече.

– Да, вот тебя ищу, – как ни в чём не бывало отвечает ему Оля.

– А мне тут «сорока на хвосте» принесла, что какая-то «москвичка наглая» у ректора сидит, вот я и решил, что это ты нагрянула, – продолжил радостно «Пушкин».

Они обнялись и слегка чмокнулись в губы.

Это была не первая их встреча с момента поступления Оли в «Бауманку» более пяти лет тому назад. Саша регулярно, раз в квартал, наведывался в Москву «за книгами» и несколько раз заночёвывал у Оли, говоря маме про студенческого друга. Да, и у них был секс, можно его назвать дружеским или благодарственным, благотворительным, каким угодно, со стороны Оли конечно. Саша же любил Олю тихой и безнадёжной любовью.

– Ничего себе у него «безнадёжная» любовь, кто-то скажет, – «имеет» раз в квартал девушку и типа «страдает».

Да, для кого-то достаточно, чтобы его объект любви ему отдавался раз в квартал. Но не Саше. Он сам боялся себе признаться, что Оля ему стала дороже Мамы.

И вот такая неожиданная встреча.

– Мама дома?,– задала такой простой вопрос Оля.

– Какая мама?, – переспросил Саша.

– Твоя конечно, – весело уточнила Оля.

– Зачем?,– односложно снова спросил Саша.

– Затем, – шутя ответила Оля.

– Дома наверное, – неуверенно ответил Саша.

– Позвони и узнай. Мне точно нужно знать, – уже по деловому продолжила Оля.

– Хорошо, сейчас зайду в деканат и позвоню, – согласился Саша, не делая больше попыток узнать, зачем Оле его Мама, вернее, дома ли она.

Через пять минут, появившись из дверей деканата, Саша удовлетворительно кивнул Оле и хотел таки спросить, но Оля его опередила, сказав, – хочу у неё попросить твоей руки и сердца, ты хоть не против?

– Нет, – только и смог выдавить из себя Саша.

– У тебя ещё есть пары?, – продолжила уточнять Оля.

– Да, до восьми вечера тут буду, – пробормотал Саша.

– Отлично, я тебя потом тут найду, всё, я побежала, – бросила уже через плечо Оля своему жениху.

Адрес Оля прекрасно помнила, хоть и была там один раз, но место первого раза, помнит, наверное, каждый, так думала Оля.

Зайдя, по дороге в магазин, Оля дала продавцу талон и купила бутылку хорошего сухого вина. – Вин сейчас всяких полно. Талоны народ тратит на более крепкие напитки, довольно подумала Оля. Затем добавив к вину коробку конфет, купленную в соседнем отделе, Оля двинулась уже непосредственно к будущей своей свекрови.

После, непродолжительной, трели звонка, прошло две минуты и за дверью послышалось шуршание и приятный женский голос поинтересовался: «Кто там?»

– Ваша невестка, – вполне серьёзно ответила Оля.

В двери послышались звуки отпирания и она распахнулась настежь. Перед Олей стояла приятная, ухоженная женщина, на вид лет 50, среднего роста, в красивом домашнем халате и как пишут в плохих романах, с остатками былой красоты. Нет никакой былой красоты, женщина в каждом возрасте, по-своему, красива для своих сверстников.

У неё на лице блуждала улыбка, а глаза внимательно рассматривали «нахалку», посмевшую объявить свои права на её любимое дитятко. А то, что этому дитятку уже хорошо за 30, так это ничего, для мамы он всегда будет «сыночек».

– Здравствуйте Полина Сергеевна, разрешите мне войти, – произнесла дежурную фразу Оля.

– Проходите, конечно, если Вы милочка дверью не ошиблись, – язвительно, на грани приличия, ответила маман и пропустила Олю в квартиру.

– Вот, вешалка, можете снять Вашу прекрасную норковую шубку и такие же красивые сапожки, – продолжила маман, зачем-то комментировать Олину одежду.

А затем стала её нагло рассматривать в её «боевом» снаряжении. Да, Оля не стал тратить время и ехать в гостиницу, чтобы для этой встречи одеться «по скромнее». «Товар нужно показать лицом», как говорят.