Идея сибирской автономии, которая породила Сибирскую областную думу, давно была затаенной мыслью лучших сынов Сибири[20]. Она является плотью от плоти и кровью от крови того социально-политического течения общественной мысли начала второй половины XIX века, которое именуется в истории «областничеством». Областнические тенденции этих первых граждан Сибири были сначала неопределенным стремлением к лучшему устройству Сибири вообще: к просвещению ее, к развитию ее производительных сил, к раскрепощению личности сибиряка от административного гнета, тяготевшего над страной, к улучшению положения туземцев Сибири, находившихся в экономической кабале у хищнических элементов и под тяжелым административным прессом.
Видную роль в истории сибирского областничества сыграло казачество.
Среди лиц, привлеченных в 1865 году по так называемому делу «о сибирском сепаратизме», было немало казаков: отставной хорунжий Сибирского казачьего войска Григорий Николаевич Потанин, есаул того же войска Усов, хорунжий Шайтанов и др. Они наряду с H.М. Ядринцевым, С.С. Шашковым, Д.Л. Кузнецовым и др. составили в сибирских городах Общество независимости Сибири, они же выпустили воззвание к «сибирским патриотам», где доказывалась необходимость и возможность создания из Сибири экономически самостоятельной страны.
«Мы, сибиряки, братски подаем руку российским патриотам для совокупной борьбы с нашим врагом. По окончании ее Сибирь должна будет созвать свое Народное собрание, определить свое будущее отношение к России – это ее неотъемлемое право», – говорится, между прочим, в этом воззвании к «сибирским патриотам».
Оканчивалось оно следующим призывом: «Да здравствует Сибирь свободная… от гор Уральских до берегов Восточного океана».
В 1864 году в городе Омске были обнаружены названные прокламации, из которых одну занес в корпус кадет, не сознавая, что это недозволительная политическая вещь. Корпусное начальство нашло прокламацию у кадета и передало ее жандармам. Было назначено следствие, последовал ряд обысков в квартире казачьего офицера Усова и у его друзей в Томске; затем последовали аресты лиц, имена которых были найдены в захваченной переписке, также в Красноярске и Иркутске.
При обыске в одной квартире в Иркутске была найдена другая прокламация. Более десятка молодых людей было арестовано и свезено в Омск, где была образована следственная комиссия. Громко пронеслось по сибирским городам известие о деле, которое преувеличенно было названо: «Дело о злоумышленниках, возымевших намерение отделить Сибирь от России и основать в ней республику на манер Северо-Американских Штатов».
В результате пострадали лучшие граждане Сибири. Первым мучеником идеи сибирской самостоятельности и первым автором мысли о Сибирской областной думе был Григорий Николаевич Потанин.
Наступившая вскоре общая эпоха реакции не благоприятствовала новому пробуждению идеи автономии Сибири. С идеей областничества сжились только группы идеологов этого социально-политического течения, оставшиеся верными ей до самых последних дней своих.
Широкого отклика эта идея долгое время не находила в среде сибирского населения. Но идея областничества, как идея, несомненно, демократического происхождения, встречала сочувствие и среди случайных гостей Сибири, демократически настроенных, хотя и идущих иными путями к счастью народа, к установлению основ народоправства. Защитниками идеи областничества, сибирской автономии, являлись такие лица из старых народовольцев, как Ф.В. Волховский, С.Л. Чудновский, С.П. Швецов и др.
В 1917 году, после Февральской революции, идеи областничества стали пользоваться большим успехом и нашли поддержку в умеренных социалистах, которые видели в переходе к федеративному строению областей возможность усилить свое влияние в противоположность большевикам.
Идея организации Сибирского правительства выросла постепенно. Сначала, в августе 1917 года, представители революционных демократических организаций Сибири созвали в Томске конференцию для обсуждения вопроса о создании в Сибири истинных основ народоправства, и здесь уже впервые стал на реальную почву вопрос о необходимости конструировать сибирскую власть на особых основаниях. Далее, в октябре, созывается Всесибирский съезд представителей тех же организаций, который решает созвать в декабре того же года чрезвычайный Сибирский областной съезд из представителей тех же организаций. На этом съезде уже прямо был поставлен вопрос о настоятельной необходимости организовать особую сибирскую власть для управления автономной Сибирью.
Этот чрезвычайный съезд объявил созыв Сибирской областной думы, выработал положение о временных органах управления Сибири и избрал Временный Сибирский областной совет – исполнительный орган съезда.
В обстановке большевизма надежда на осуществимость созыва думы могла опираться на удачное использование тех организаций, которые сложились в период советского режима. Составители закона приспособлялись к моменту. Поэтому Положение о Сибирской областной думе оказалось крайне несовершенным. Почти половина состава избиралась советскими организациями: Советами крестьянских, казачьих, киргизских депутатов. Входили представители фронтовых организаций солдат-сибиряков, включались представители союзов полупрофессионального-полуполитического характера (почтово-телеграфного, железнодорожного, учительского и даже студенческого). Много места отводилось кооперации, профессиональным союзам и национальным организациям.
Представительство буржуазии было вовсе исключено, так же как и в Советах. Верховную власть, по образцу советского строя, Положение предоставляло думе, так что исполнительный орган (министерства) должен был ей всецело подчиняться (система Конвента Французской революции).
Искусственность подбора представителей в Сибирской областной думе вооружила против нее значительную часть интеллигенции, особенно из партии Народной свободы[21]. Вызывала сомнения и сама идея сибирской автономии, которая казалась проявлением сепаратизма. Вооружились против думы и большевики.
«Сибирская речь» назвала Сибирскую областную думу «новой социалистической затеей». Другие влиятельные газеты, как, например, газета Дальнего Востока «Голос Приамурья», сторонница еще большей децентрализации, назвала фантастической идею объединения всей Сибири и Степного края в одно целое, связывающее в одном централистическом учреждении, Сибирской областной думе, чуть ли не шестую часть земной суши.
Советы, поддерживаемые Москвой и Петроградом, по отношению к Сибирской думе заняли непримиримую позицию. Ачинский Совет рабочих и солдатских депутатов, соглашаясь с Красноярским исполнительным комитетом, «попытку контрреволюции под видом автономии Сибири и созыва Сибирского Учредительного собрания признает недопустимой» и просит Томский совдеп принять все меры, начиная с разгона и ареста, не останавливаясь перед использованием вооруженной силы «для того, чтобы отстоять власть Советов».
Немудрено после этого, что такое настроение общественного мнения Сибири отразилось на самих членах думы. Представители Сибирской Областной думы съезжались к месту своего назначения медленно.
В состав Временного Областного Совета вошли Потанин, ушедший в конце декабря, П.Я. Дербер[22], Г.Б. Патушинский[23], М.Б. Шатилов[24], А.Е. Новоселов[25]и Е.В. Захаров[26].
Областному совету была поставлена съездом очень узкая и ограниченная задача: созвать к 10 января Областную думу на основаниях, выработанных съездом. Силою вещей, однако, Областной совет начал осуществлять и некоторые функции управления, главным образом, он вынужден был вступить в переговоры по вопросу об образовании власти. Одно время он сносился с отдельными образованиями, вроде Забайкальского областного совета, который временно осуществлял в Забайкальской области верховную власть, и с атаманом Семеновым, тогда есаулом, который приветствовал Областной совет, а затем Областную думу, указывая, что он тоже борется с большевиками под лозунгом «За Учредительное собрание». Происходили сношения и с иностранцами в лице случайных представителей, находившихся тогда в Томске, с Китаем через посла Кудашева, по поводу периодического закрытия границы для провоза товаров на станции Маньчжурия и др.
Однако Областной совет был лишен возможности заниматься чем-либо, кроме переписки и переговоров. Он не имел ни финансов, ни аппарата управления; вся канцелярия его состояла из пяти человек. При Областном совете состояли финансовый и военный советы, которые занимались разработкой вопросов для Областной думы.
Председатель Областного совета Потанин был наиболее популярным и всеми уважаемым человеком в Сибири. Потанин, всю свою жизнь посвятивший служению родной Сибири, тщательно исследовавший как ее, так и соседние с ней страны, в частности Монголию, обладал исключительной честностью и бескорыстием; его ясный ум, чуждый фанатизма, свойственного партийной русской интеллигенции, невольно привлекал всех. Потанин живо интересовался и принимал деятельное участие в сибирских съездах, происходивших в конце 1917 года, и был избран председателем Областного совета на последнем декабрьском чрезвычайном сибирском съезде.
Однако глубокая старость (Потанин родился в 1835 году) и физическая слабость не позволили ему оказать заметного влияния на ход событий 1917–1918 годов. Свой ясный ум Потанин сохранил, но в бурное время, когда темперамент и энергия брали перевес над доводами и знаниями, он был бессилен осуществить свою задачу – примирить крайности, внести трезвость в действия партийных политиков.
Вокруг Потанина шла ожесточенная борьба. Каждый тянул его в свою сторону. Его, как председателя Областного совета, вынудили подписать акт, сводившийся к признанию советов, правда, с рядом оговорок. Это послужило поводом к выходу Потанина из Областного совета. Он чувствовал, что не сможет выполнить принятой на себя роли. Энергичная молодежь брала верх. Никого примирить не удалось. Члены Областного совета, вроде Дербера, чуждого Сибири, типичного политического деятеля новой формации, были неприятны Потанину.
После выхода из Областного совета Потанин продолжал чутко прислушиваться к происходящему, благословлял на действия одних, давал советы другим. Он был избран почетным председателем думы и затем первый пожалован был Сибирским правительством званием почетного гражданина Сибири.
Наиболее энергичным и влиятельным членом Областного совета был Дербер. Человек недюжинных способностей, хороший оратор, он обладал к тому же большой энергией и настойчивостью, которая как-то не гармонировала с его необычайно миниатюрной, почти карликовой фигурой и забавным детским личиком. Задолго до революции Дербер работал в партии социалистов-революционеров, был профессиональным ее деятелем и жил за ее счет. Это особый в России, нелюбимый широкими кругами русского общества тип чисто политического деятеля.
Несмотря на живость характера и способность трезво оценивать обстановку, Дербер все же был типично партийным человеком в политике. О нравственных качествах его давались неблагоприятные отзывы даже в среде лиц, близких к его партии.
Между тем кворум Областной думы не набирался. Это происходило отчасти из-за громадных расстояний Сибири, отчасти потому, что почти все рабочие организации бойкотировали думу.
К 7 января дума не могла быть открыта. Только к 20 января собралось около ста человек, и на 1 февраля назначено было открытие думы. До тех пор происходили совещания фракций думы и частные совещания членов думы. Наиболее сильные группировки думы были: фракция социалистов-революционеров и фракция представителей различных народностей Сибири (называлась она «фракцией национальностей»). Эта фракция была настроена умереннее, чем эсеровская. В составе ее, кроме туземцев – киргизов, бурятов, якутов, – были поляки, украинцы и немцы-колонисты.
Главное внимание во фракциях было сосредоточено на вопросах о пополнении состава Областной думы представителями «цензовых» элементов и о выработке избирательного закона в Сибирское Учредительное собрание, которое, по мысли декабрьского чрезвычайного съезда, должно было быть созвано в марте 1918 года.
Временное правительство, которое предположено было избрать в думе, должно было, в сущности, заняться только проведением выборов в Сибирское Учредительное собрание. Отчасти этим объяснялось то, что вопрос о кандидатах в состав Временного Сибирского правительства меньше всего обсуждался во фракциях, и только Областной совет и лидеры фракций несколько на нем останавливались. А между тем, в то время как Областной совет и Сибирская дума стремились собрать Сибирь и начать совместно с другими частями России борьбу с большевиками, большевизм начал уже укрепляться в Сибири не как политическая партия, а как власть.
В середине декабря Омск перешел в руки большевиков. Но партия эсеров ожидала, что Всероссийское Учредительное собрание одолеет большевизм и что в случае посягательства на Учредительное собрание по всей России вспыхнет гражданская война с большевиками. В январе большевики стали распространять свое влияние на Томск, не решаясь, однако, выступать решительно против Областного совета и думы.
В ночь с 25 на 26 января большевики, желая, очевидно, предупредить открытие думы, неожиданно для Областного совета арестовали членов его: Патушинского, Шатилова и нескольких членов думы, в том числе Якушева, намеченного фракциями в председатели. Из остальных членов Областного совета в Томске находился Дербер, которому удалось избежать ареста. Дербер и представители фракций, собираясь конспиративно, решили устроить тайно от большевиков заседание Областной думы, на котором было бы избрано Временное Сибирское правительство.
Фракция социалистов-революционеров долго возражала против избрания правительства. Она считала невозможным произвести избрание в столь ненормальной обстановке. «Мы можем лишь переизбрать совет и поручить ему созвать на Дальнем Востоке Областную думу в более полном составе», – говорили социалисты-революционеры. Только Дербер настаивал на избрании полномочного правительства, которое, перебравшись на Дальний Восток, могло бы действовать и решать. Против избрания правительства высказывались и члены «фракции национальностей».
В конце концов фракции уступили настояниям Дербера. Они потребовали только включения в состав правительства социалистов-революционеров в числе, гарантирующем большинство. За неимением достаточного числа «подходящих» кандидатов они предложили в министры членов Областного совета Шатилова и Захарова, которых первоначально не имели в виду включать в состав правительства за недостаточной их подготовленностью к министерским постам, а также еще менее подготовленного местного социалиста-революционера Кудрявцева.
«Национальная» фракция потребовала создания, кроме министерства туземных народностей по делам киргизов, бурят и прочих народностей, занимающих определенную территорию, еще министерства экстерриториальных народностей, то есть иноплеменников, рассеянных по всей Сибири, каковы украинцы, поляки, евреи и пр. Эти два министерства должны были быть замещены кандидатами фракции. Кроме того, фракция требовала предоставления ее кандидату также поста министра народного просвещения.
В результате этих переговоров Областная дума в тайном заседании избрала Временное правительство.
Нужно ли описывать это заседание?
На частной квартире собравшаяся исподтишка небольшая группа членов думы, человек около двадцати из полутораста, «избрала» шестнадцать министров с портфелями и четырех без портфеля. Шесть человек присутствовавших самоизбрали себя в Совет министров.
Постоянно прислушиваясь, не идут ли большевики, храбрые заговорщики быстро выкрикивали имена кандидатов, едва успевая остановиться на их оценке, избирая даже случайных незнакомых лиц, каким был, например, Иван Михайлов, предложенный в министры финансов одним случайным участником из состава «аппарата». Никто не задумывался и над тем, согласны ли избираемые, будут ли они довольны компанией Дербера и др. Так попали в министры не запрошенные никем об их согласии Вологодский, Устругов, Серебренников, Крутовский.
Процедуры избрания никакой не было. Применена была система par acclamation[27].
О проекте
О подписке