Рассказывание историй

Никто и никогда не рассказывал истории столь необычным образом, как Иисус. У него предельная простота сочетается с исключительным мастерством изложения, и поэтому его истории действуют на слушателя своеобразно: вначале кажутся забавными, но потом захватывают настолько, что больше уже не отпускают человека, надолго завладевая мыслями. Наверное, именно поэтому их следует рассказывать с величайшей осторожностью. Иначе их своеобразие и воздействие легко утрачиваются. О назидательности они позаботятся сами.

Но по причине своей исключительной наглядности они не кажутся надуманными, а все без исключения похожи на события, которым рассказчик всего лишь придал своеобразную окраску, чтобы они уводили из повседневности в Царство Небесное. В вышеприведенной притче о трапезе реальность происходившего и сегодня ощущается настолько явственно, что перед глазами, как на картине, вновь предстают все общество и все перипетии трапезы. Рассказы Иисуса подобны ожившим фотографиям, передающим прошлое в виде запечатленной в данный момент реальности. Но если присмотреться внимательнее, то на них можно увидеть и себя, подобно тому, как такое порой случается во сне, и тут замечаешь, что все это имеет отношение и к собственной жизни. Слышится голос вечности.

Очень может быть, что каждая история Иисуса и каждая его притча суть пережитая и подмеченная реальность, а не чистый вымысел. Но все повседневное, стоит только Иисусу заговорить об этом, превращается в нечто совсем необыкновенное, отзвуки которого теряются в бесконечности.

Вот несколько примеров.

Два человека пришли в храм помолиться. Иисус их увидел. Если ты разбираешься в людях, то по выражению лица и позе молящегося нетрудно догадаться, о чем он молится. Лицо того, кто стоит самоуверенно возле алтаря, говорит о сытости, его глаза воздеты к небу. Время от времени он строго и самодовольно оглядывается вокруг, всматриваясь в присутствующих, и бормочет: благодарю Тебя, Господи, что я не таков, как прочие люди. Я соблюдаю пост дважды в неделю и исправно отдаю десятину.

Другой же стоит позади, прижавшись к двери, стараясь быть никем не замеченным, потому что взоры окружающих, особенно того знатного молящегося, его ранят. И он не поднимает глаза к небу, стыдясь и перед Богом и перед людьми, только бьет себя в грудь и, вздыхая, произносит: Боже! Будь милостив ко мне, грешнику!

Запечатлевая обе фигуры в своей душе, Иисус взирал на них, стоящих в храме, уже как бы из Царства Небесного. И тут он понял, кто из двоих уйдет из храма более оправданным. Позже он рассказал об увиденном святошам – в виде притчи.

Но Иисус умел толковать по-своему не только увиденное, но и услышанное.

Стоит только людям собраться вместе, как они тут же, к сожалению, начинают сплетничать. Неукротимое желание рассказать что-нибудь необычное и поведать о чем-нибудь пикантном было свойственно людям и в древности. Этим они не гнушались и прежде, задолго до времени Иисуса. Людям ведь и в голову не приходит, что, пересказывая неприглядные подробности чужой жизни, они делают нечто предосудительное и несправедливое. Они имеют обыкновение говорить: но ведь это правда, тому имеются подтверждения, что ж тут несправедливого?! И совсем не замечают, что пересказ сплетен не остается для них безнаказанным, что рассказчик самым непосредственным образом оказывается вовлечен в то, что он сообщает. Плен, из которого многим людям уже не вырваться.

Одна из таких историй, о которых порой все только и говорят, привлекла внимание и Иисуса. Старая, всем хорошо известная история. Управляющий имением обманывал своего хозяина. Что же, в те времена ничего удивительного в этом не было. Но, как правило, эти господа особой изобретательностью в своих махинациях не отличаются. Поэтому говорить тут особо нечего. Нанявший управляющего бывает доволен, если от его плутовства нет большого вреда. Ведь всем известно, как подобное делается, и хозяин вмешивается по обыкновению лишь тогда, когда обман переходит всякие границы. И дело в большинстве случаев заканчивается позорным изгнанием управляющего. Но к тому времени он уже оказывается в состоянии на свои «скромные сбережения» приобрести собственное поместье. Его дети тоже, в свою очередь, нанимают управляющих, и все возвращается на круги своя.

Но в том случае управляющий поступил весьма хитроумно, отчего и возникло много шума. Он тоже обманывал, транжирил и бережливостью не отличался. Когда же в один прекрасный день он понял, что неминуемый конец вот-вот наступит, тогда разработал очень неглупый план, что само по себе для таких людей шаг примечательный. Воспользовавшись доверенностью, выданной ему как управляющему, он заключил со всеми арендаторами имения долгосрочные договоры на исключительно благоприятных и льготных для них условиях, но взамен обязал их делать регулярные платежи в свою пользу. Теперь позорное увольнение было не страшно, нужда ему не грозила, да и работать было вовсе необязательно, поскольку он, как и прежде, получал доходы с имения своего бывшего хозяина и продолжал жить за его счет. Сам же хозяин – по крайней мере, пока новые договоры оставались в силе, – ни с ним, ни с этими законными договорами ничего поделать не мог. Придумано было настолько хитроумно, что даже у обманутого хозяина чувство юмора возобладало над справедливым негодованием.

На эту историю обратил внимание слушателей Иисус. Однако он посмотрел на нее с другой стороны. Люди называли управляющего умной головой. Иисус же опечалился: сколько драгоценных человеческих сил, уготованных для Бога, растрачивается на подобные глупые проделки, которые в итоге ничего не приносят, кроме незаконно нажитого добра! Вот если бы эти силы обратить на служение Богу! Если бы, к примеру, люди однажды сами использовали богатство для того, чтобы в соответствии с замыслом Бога облегчить своим ближним бремя жизни. Какими прекрасными отношениями любви и признательности наполнилась бы тогда жизнь! Какие блага доверил бы Отец людям, которые сегодня даже еще не научились обращаться с деньгами так, чтобы извлекать из них настоящую пользу!

И все язвительное и насмешливое в этой истории сразу померкло. В устах Иисуса она превратилась в историю о Царстве Небесном. И тем, кто ее таким образом воспринимает, не так уж интересна сама хитроумная проделка управляющего, которого иначе как беднягой не назовешь. Он начинает понемногу замечать великую потрясающую заботу о нас Отца Небесного и видит отныне несчастных людей, запутавшихся в своем прислуживании маммоне. А они ведь могли бы так свободно, счастливо и отрадно проявлять себя в служении Богу. И эта история больше не кажется чуждой нам – она касается нас самих, и притом самым непосредственным образом.

Многие притчи Иисуса можно было бы без труда увязать с подобными случаями из жизни. Истории о неправедном судье, добром самарянине, сеятеле, работниках в винограднике и другие позволяют вообразить реальные события, послужившие их появлению. В устах Иисуса истина и реальность соприкасаются необычным, привлекательным и незабываемым образом.

Тут легко заметить такую особенность Иисуса, как способность целиком и полностью отдаваться мгновению, при этом всегда ощущая внутреннюю связь с Отцом и всецело воспринимая всякое внешнее событие. И тогда все увиденное Иисусом вовлекалось им в своеобразное движение к Отцу. В каждом шаге, в каждом слове Иисуса нам видится живая, деятельная и впечатлительная душа. И эта душа черпает свои силы из умиротворенного пребывания в Отце, оставаясь невозмутимой и сопричастной вечности.

Кому Христос интересен «по плоти своей», тот в конце концов мог бы вычленить всю его биографию из притчей, которые у него рождались под влиянием соответствующих событий. Это было бы умно и отдавало эстетством, однако никакого или почти никакого значения не имело бы. Но поскольку здесь Иисус интересен нам именно как человек в своем развитии, то вполне дозволительно взглянуть на некоторые этапы его внутреннего пути к Отцу, опираясь на внешние жизненные обстоятельства. В этом нам должны помочь его притчи. Но только в этом!

Семья в Назарете: домашний уклад

«Он был в повиновении у них» – вот все, что евангелист сообщает о домашнем укладе семьи из Назарета. Отсюда принято делать вывод, что взрослеющий сын помогал Иосифу в его ремесле до тех пор, пока не достиг 30-летнего возраста. Данный период жизни чрезвычайно важен в становлении любого человека, и Иисус не был исключением. Конечно, внутренне он ощущал свою принадлежность Отцу. Но все же нам очень хотелось бы знать, как он рос – ведь это важно для понимания его жизни.

Если Иисус был впечатлительным, живым и простодушным человеком, каким нам рисуют его евангелисты, то кажется весьма примечательным, что из обстоятельств юношеских лет, вроде бы отданных ремеслу, – а таких лет было примерно 15, – к нашему удивлению, лишь немногие нашли отзвук в его притчах, в то время как столько прочих событий легко обрели в них свое место. Конечно, ремесленный труд ему был не чужд. Он рассказывает о здании, возводимом на скале, о строительстве башни, расходы на которое нужно прежде оценить, чтобы не оказаться потом в смешном положении или не потерпеть неудачу с ее возведением. Вполне возможно, что известные слова о пощечине, на которую не нужно отвечать тем же, а лучше подставить другую щеку, связаны с какими-то случаями в жизни окружающих. Но других отголосков продолжительных ремесленных трудов, пожалуй, и не найти. То, что он занимался плотницким делом регулярно, представляется в высшей степени маловероятным.

Казалось бы, что тут удивительного. Кем был Иосиф? Плотником. Обыкновенным плотником, который подряжался выполнять несложные строительные работы в сельской местности. И до сегодняшнего дня подобная практика на Востоке весьма распространена, поэтому плотник ведет своего рода кочевую жизнь. Такая профессия часто заставляет неделями быть вдали от дома, вдали от семьи. Но чтобы домашнее хозяйство не пришло в упадок, логика подсказывает: взрослому сыну следует брать на себя роль хозяина в доме и замещать отсутствующего отца, вместо того чтобы отправляться подрабатывать вместе с ним. Хотя порой такое бывает выгоднее, но, скорее всего, на короткое время – в противном случае это смысла не имеет. Куда полезнее трудиться сыну дома, пока отец где-то на стороне зарабатывает деньги. И по сей день на Востоке все происходит именно так.

Если мы, что вполне естественно, посмотрим на быт семьи в Назарете под таким углом зрения, то совершенно неожиданно для себя найдем подтверждение всего этого в словах Иисуса. И не только этого. Еще мы увидим, как вел себя Иисус в подобных условиях, как он развивался, и вопрос, занимающий нас в данный момент, станет ясным и понятным.

Вот он предстает перед нами совсем еще маленьким мальчиком. У первенца есть непременная привилегия – везде и во всем помогать матери, даже когда его помощь сама по себе не так уж и нужна. Одно его живое, участливое внимание и постоянное присутствие уже доставляют ей радость и облегчение. Именно Иисуса видим мы рядом с матерью, поскольку впоследствии в мыслях он непрестанно возвращался к своим детским, самым незабываемым впечатлениям.

Пекут хлеб. Какой ребенок не любит наблюдать за этим! Вот перед изумленным детским взором предстает таинственная жизнь дрожжей и опары, которая не остается в покое, а бродит до тех пор, пока не заквасит весь хлеб. Нашим, современным детям восхищаться этим не дано, поскольку такого им в городе уже не увидеть. Но процесс сам по себе удивителен и наводит на размышления: каким образом столь ничтожное количество дрожжей за несколько часов справляется с такой большой массой теста, набирая силу, пронизывает его.

И становится понятным течение мыслей мальчика, созерцающего это чудо природы. Позже он скажет: то же и в Царстве Небесном. То же я видел, когда пекли хлеб. Все его помыслы были устремлены к Отцу, и с этой основы мальчик с безраздельным вниманием всматривался в любые процессы земной жизни, происходившие во всем, что представало перед ним на каждом шагу. Вот он, наилучший путь к образованию, превосходящему любое школьное: нужно во все всматриваться из некоего незыблемого центра мироздания и всесторонне обдумывать увиденное. Именно размышление сделало иных людей великими, а не знание, которое нам внушают, хотя мы до конца его и не понимаем.

Такими глазами Иисус смотрел на все. Вот разжигают очаг в доме. Любой ребенок проявляет в этом живейшее участие, внимательно следя за тем, как маленькие язычки пламени, вспыхнув, постепенно разгораются и начинают бушевать подобно пожару. Ему также известно, что порой очаг, как ни старайся, разжечь не удается, и приходится с большой тщательностью делать все новые и новые попытки, прежде чем появится надежда на то, что скоро запляшет огонь. И Иисус, подобно всем детям, не пропускал такого зрелища, но мысли его словно направлял Отец: с Царством Небесным, должно быть, все обстоит именно так, как и с огнем в очаге. Позже он говорил своим ученикам: огонь пришел я низвести на землю и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!

Наблюдая за работой матери, он усвоил, что свечу нельзя ставить на пол, нельзя накрывать сосудом. У какого ребенка не сохранились воспоминания о таинственном полумраке в доме, когда свечу иногда все же ставят на пол, или о ее необъяснимом медленном угасании, когда над ней держат какой-нибудь сосуд.