Роман с интересной композицией, которую я у автора уже видела в «Потерянной чести Каталины Блюм» - самой героине он слова не дает, вместо этого добросовестно документируя свидетельства ее знакомых, создавая портрет с чужих слов. Кто она, Лени Груйтен - чудачка не от мира сего или же святая? Вместе с автором, присутствующим в тексте как «авт.», мы проследим ее путь с самого детства и примерно до 48 лет, причем особое внимание будет уделено военному времени.
С юных лет Лени увлекалась музыкой, поэзией, живописью и мистицизмом, но не в теологическом смысле, а основанном на вере в чудеса. В этом на нее сильно повлияла любимая наставница Рахиль Гинцбург, которая была вроде как человеком науки, но вместе с тем и с довольно странными загонами, чего стоят ее гадания на говнах (хотя это со стороны кажется фигней, а на деле ежедневный поверхностный анализ кала способен мгновенно дать понять, что в организме не так и на что стоит обратить внимание). Отец Лени владел преуспевающей строительной фирмой и очень расстраивался, что сын Генрих не хочет идти по его стопам. Тем больнее было им всем, когда в первые дни войны Генрих и его друг, тайная любовь Лени, совершили глупейший поступок и были расстреляны в назидание. Так Лени потеряла первого возлюбленного, чуть позже спешно вышла замуж за нелюбимого, но настойчивого поклонника Алоиса Пфайфера. То подобие чувств к нему, которое она было начала испытывать, тут же испарилось сразу после свадьбы, когда новоиспеченный муж начал настаивать на исполнении супружеского долга вотпрямщаснемедленно, потому что ему вдруг захотелось, и взял свое силой. К счастью для Лени, брак продлился совсем недолго - Алоиса призвали на фронт, где он вскоре и был убит.
Первые военные годы в их родном городе в Руре проходили относительно спокойно - ну да, дефицит, приходилось исхитряться, но была работа в похоронном бюро (уж гробовщики во время войны живут всегда припеваючи!), и появился новый интерес, русский военнопленный Борис. Надо сказать, Лени как-то всегда было фиолетово на национальность, вероисповедание, цвет глаз, политические убеждения и т.п. - если человек ей нравится, чем-то цепляет, она будет общаться, невзирая на эти условности. Мне, правда, совсем не верится, что во времена Третьего Рейха можно было существовать в информационном пузыре и ну совсем ничего не слышать про гонения на евреев и коммунистов, а с началом войны на восточном фронте - и на русских. Тем не менее - уже в 1944 Борис (тоже молодец) посоветовал Лени почитать Кафку и та на голубом глазу заявилась в городскую библиотеку и спросила. У библиотекарши глаза на лоб полезли, но благо, что Лени в ее незамутненности часто везло на людей, иначе при Гитлере да и после она не раз могла загреметь за решетку, если не что похуже.
Реалистично описан и конец войны, когда кольцо союзников сжимается, на немецкие города сыплются зажигательные бомбы, оголодавшее местное население разграбляет склады, а единственное место, где люди чувствуют себя в безопасности - старое кладбище. Уже после войны Лени не принимает новый западногерманский капитализм, чем очень расстраивает своего бывшего соседа Хойбера, ныне владельца доходного дома, ранее бывшего в собственности семьи Груйтен, и его сыновей. Вот не дает им покоя, что Лени сдает иностранцам комнаты по цене ниже рыночной, недополучают они прибыли-с, и надо бы вытурить из дома эту Лени со всеми ее квартирантами - и пофиг, сколько всего доброго Груйтены сделали Хойберам, один-единственный поступок папаши Груйтена перечеркнул все хорошее.
Последняя в книге любовь Лени, турок Мехмед, оставивший жену и детей на родине, раскрыт слабо, но последние строки дают понять, что Лени снова придется угождать и прогибаться. Не очень я поняла и ее отношения с сыном - ну да, она не хотела отпускать его в школу, потому что там парня дразнили ублюдком, большевистским отродьем и русской свиньей (денацификация, говорили они). Но потом как-то увлеклась она личной жизнью и вообще продолжила вести себя как ребенок, не осознающий полноту ответственности, и в итоге сыну пришлось слишком рано взрослеть, брать ответственность на себя, что и привело к печальным для него последствиям в виде тюремного срока. Вообще Лени всегда везло в том плане, что ее проблемы всегда решались чужими руками - хотя фиг знает, если бы автор дал ей микрофон, может, ее версия истории оказалась бы иной. Но был один момент, из которого показалось мне, что Лени сама по себе отмалчивалась всю жизнь, лишь изредка что-то говорила, потому эти фразы и запомнились другим людям, и позволяла делать выводы и выносить суждения другим, а сама просто жила как живется.
Утомляли при чтении вечные сокращения, выдержки из словаря, чтобы потом не прописывать слова полностью - на всю жизнь запомню, блин, что С1 - это смех, а С2 - страдание, Б1 - боль, а Б2 блаженство. Но в отпуске, когда ничего не отвлекало, прочиталась книга легко и с интересом.