Отзывы на книги автора «Генри Олди»

Продолжаю с удовольствием осваивать творчество этого замечательного и плодотворного авторского дуэта. Я уже читала о жизни древнегреческого героя, японского детектива, русского режиссера и арабского поэта, теперь дошел черед и до похождений писателя, да не абы где, а в самом настоящем зазеркалье. Место это оказалось поистине удивительным - зыбким, ломким и часто очень опасным, к тому же населенным невероятными обитателями. Борису Ямщику пришлось нелегко в этом пугающем мире, и не одно знакомое поверье или суеверие связанное с зеркалами было обыграно в романе, описывающем то как наш герой попал в зазеркалье, как там обживался и искал возможность вернуться в привычный мир.
Прочитала книгу с удовольствием, хотя местами построение предложений и абзацев было не менее ломким, двоящимся и разбивающимся на осколки, чем описываемый в них мир. Это несколько осложнило восприятие, зато позволило полнее окунуться в атмосферу странного мира, расположенного по ту сторону отражающих поверхностей. Рыжий Арлекин добавили тексту обаяния, потому что главный герой весьма далек от идеала, живой, настоящий и не слишком-то приятный мужчина, но несмотря на это следила за его выживанием с переживаниями.
Вера, появившаяся во второй части книги и ставшая для Бориса дверью в реальный мир, оказалась интересным и симпатичным персонажем, в отличии от косплейерши Харли Квин. А вот личность двойника, занявшего место Ямщика так и осталась загадкой, кто он - порождение зазеркалья или такая же его жертва, какой стал герой, но если жертва, то кто же был первым заблудившимся в зазеркалье, а если нет, то читатели вместе с Ямщиком явно узнали только малую часть секретов этого параллельного мира.

Не покривлю я своим читательским сердцем) обзову от всей широкой, но подозрительной на новых авторов, души дуэт сей олдейский прекрасный - Проводниками. Проводниками по эпохам, странам и судьбам.
Чудесные прогулки по мифическим просторам Греции продолжились театрализоваными представлениями и вот шагнула я с опаской в мир загадочный, на который снизошло проклятье фуккацу.

Как удается этим авторам вступить в новую историю так, что с самых первых слов притчи оказываешься совсем в другом времени, мгновенно чувствуя что шелест твоих одежд, шарканье шагов и звучание мысли теряют привычный ритм. Лёгкий поворот и настоятель буддийского монастыря Кэннё возносит молитву о мире, о прекращении кровопролития, которое длится уже больше столетия. И уже твоя рука тянется навстречу благословению, капли твоей крови обагряют землю. И то что задумывалось прощением оборачивается... проклятием?
Нет теперь безнаказанного убийства, нет теперь добровольного сеппуку, непредумышленность теперь тоже не оправдает смерти. Отдай тело свое пострадавшему от руки твоей.
Нет теперь самурайских мечей, школы боевых искусств вооружены лишь бамбуковыми палками. А служба Карпа и Дракона пристально следит за фактами фуккацу.

Отчаянно молод герой этой истории. Беден, правдив и честолюбив. Суждено юному Рэйдену подкрепить свои сомнения фактами и обрести разноцветную тематическую татуировку на спину. Нет теперь младшему дознавателю службы Карпа и Дракона нужды в раздумьях чем оплатить уроки в школе боевых искусств. Есть где применить наблюдательность и острый пытливый ум. Как не молод герой, а не откажешь ему в понимании людских характеров и логике. Запутаны дела, которые предстоит ему вольно и невольно распутывать, не с первого раза докопаешься до самой сути. Чуть предположил, что все ниточки связаны и старший дознаватель может получить полный отчет о факте переселения души, а вот уже то заикание на пьяную голову нападает, то неофициальный разговор на постоялом дворе поведает о смерти во младенчестве.

Хитры Проводники в вязи повествования, петляет правда затейливо, приближая к истине...
Нет целостности в романе, о чем, не скрывая, предупреждают оглавлениями. Повести, объединенные главным героем, его безликим слугой в рыбьей маске и непосредственным окружением, весьма любопытны и для интересующегося японскими мотивами, и для любителей детективных сюжетов. Сам же Рэйден производит впечатление не до конца сформировавшегося характера, но уже обладающего понятием о чести и справедливости. Как губка впитывает он знания, впечатления, ощущения. Не отступает перед опасными соперниками в конфликте и не забывает позаботиться о своем слуге, загадочное предназначение коего ещё предстоит разгадать. Личность эта испанская, звучного имени Мигеру, сразу же напомнила мне о знакомстве с капитаном Алатристе Артуро Перес-Реверте . Мастер фехтования темных улиц, отчаянный храбрец с горечью воспоминаний о море и кораблях.
Отличное решения для спутника молодого дознавателя. Азарт уравновешенный опытом.

Чем же особо привлекательны все эти Карпы и Драконы в исполнении дуэтного творческого содружества?
Изворотливостью сюжета.
Когда точка подразумевает лишь запятую и убаюканный интерес мгновенно подстёгивается вновь обнаруженным несоответствием.
Незнакомой и экзотичной локацией.
Полное погружение в нереальность Страны Восходящего Солнца, для которой сохранен и вкус, и цвет, но добавлена особая развилка развития.
Фирменным стилем повествования.
Безусловно развлекательным, но отнюдь не поделочным, когда лёгкость изложения подогревает нетерпение слушателя.
Основной идеей, на которой базируется само переселение душ и дознавательная служба.
Сознательно ли, бессознательно, но существует некий элемент неопределенности в конечном результате. И человек, не признавая отчаяния, пытается обмануть или выгадать шанс у судьбы. А мир, загнанный в строгие рамки "не убий", все так же грезит о смертельном оружии и кровавой схватке...

Не далее как в предыдущей своей рецензии я рассказывала, что тюремная романтика вкупе с состраданием к преступникам мне абсолютно чужда. Так вот, получается, наврала)). Поэтому что магам в альтернативной реальности Российской империи XIX века, где разворачивается действие книги, не посочувствовать нет никакой возможности. Да, они преступники, потому что "эфирные воздействия" - магическое влияние на чувства, мысли и решения - чаще всего используются могущественными представителями криминала. Молодые маги работаю при ипподромах, поддерживают восторг толпы от игры какой-нибудь актриски, чьи покровители снимают сливки с многочисленных приношений поклонников, при игорных заведениях - не зря же вся иерархия магического преступного сообщества построена по принципу колоды карт.
Наши герои - Рашка( Рашель, Раиса Сергеевна и ещё по-всякому её кличут: невольно вспоминается классическое - она же Валентина Паният, сводня, воровка на доверии, на левой руке голубка и три буквы -Аня) Княгиня и Друц Лошадник - отпущены с каторги на поселение. Довольно странно, так обычно не делается. И только читатель точно знает, по чьей инициативе и с чьей подачи это произошло. Рашели и Друцу остаётся только ждать. Любой "финт", то есть попытка магического воздействия, после того, как дело завизировано Святейшим Синодом, может привести к летальному исходу. Да и вообще у истощённых каторгой - сил, что у котёнка. Но осталась на свободе крестница Рашки, не вошедшая ещё в закон Десятка Ленка Ферт, девка отчаянная и верная, обещавшая вытащить её даже ценой собственной жизни. В общем, так и получится, и будет Княгиня в Мордвинском морге опознавать тело с выколотыми глазами и вырезанной бубной на лбу, видя в памяти блиставшую на балах красавицу...

..заплатили
за любовь, за нелюбовь, за каждый выстрел.
Отстрелялись —
от мишеней лишь обрывки по углам.
Это осень.
Облетает наша память, наши мысли,
наши смыслы,
наши листья и другой ненужный хлам…

Жуткое и странное происшествие, ставшее венцом других гадостей, ворвавшихся в жизнь почти уже смирившихся Рашки и Друца, в конце концов приводит к тому, что у них появляются новые крестники. Да ещё инициированые впопыхах, без точного соблюдения мажьего Закона.

О «Договоре-на-брудершафт» меж магами в Законе говорилось шепотом. Никто не знал реальных последствий этого опрометчивого шага; никто не знал, и рисковать собой не хотел. Пугала — непредсказуемость. Та двойственность, что сродни безумию, и безумием же оборачивается.

Сгоревшие в одном огне вчетвером - два мага и два крестничка - становятся неразлучными, и путаные дороги побега приводят их в Крым. Деревенской девке Акульке, болтливой, впечатлительной, не слишком умной оттого, что в ничего-то она в жизни не видала, такая жизнь кажется раем. Федька Сохач, сильный, простой, без склонности к словесам, привыкает быстрее, начинает раньше анализировать происходящее. Вера Акульки, по ромски Азы, в дядьку Друца - безгранична. Федя же иногда задаёт чрезвычайно неудобные вопросы:

—Сам и учишься; сам, да не сам. Режется из тебя, дубины-чурбана, скрипка драгоценная: деки, гриф, завитушки по бокам. Льется в тебя, как в стакан этот; скоро, не скоро, а будет полон. Так что не бегай — неполным, недорезанным.
Стало железным лицо напротив.
Ледяным стало.
— Можешь не успеть, мил-друг Феденька.
— Чего не успеть-то?
— Обратно добежать, — сказала.

А тот, кто затеял всю эту игру с поселением и побегом издалека наблюдает... И умирают один за другим крестники крымских Тузов, только вот у Княгини да Друца всё в порядке... Конечно же, в итоге создаётся впечатление, что предали они Закон, и теперь их ищет и облавная полиция, и свои же законные.

Именно поэтому я, Циклоп, предлагаю вам, всем четверым, свою «крышу». Не удивляйтесь, это общепринятый термин. Можно сказать, интернациональный.

Даже не надеюсь, что этим рваным "пересказом" мне хоть чуть-чуть удалось передать атмосферу книги. А в неё действительно стоит окунуться. Бесшабашность на грани отчаяния, запахи крымского базара, холодная сталь трезвых расчётов и оглушительный шум табора - здесь есть всё. И романсы, так похожие на аутентичные времени:

И жизнь не прошла, и сирень не опала,
И воздух весною пьянит, как всегда,
И в вечере плещется млечность опала,
Но где-то — беда…

Хочу ещё только сказать про пару стилистических особенностей. Я, например, не люблю повествование от второго лица. Все эти "ты идёшь", "ты видишь" обычно делают текст тяжёлым и трудным для восприятия. Но Олди смогли использовать этот приём так, что выглядит это доверительной беседой с персонажем, причём непонятно - то ли некая высшая сила вопрошает, "ты помнишь, Княгиня?", то ли ты сам, читатель, это спрашиваешь...

И ещё в книге, конечно же, есть характерные для Олди перебивки. Здесь они носят название "Заметки на полях" и предоставляют читателю возможность заглянуть в глаза и главным, и совсем третьестепенным героям. И миниатюры эти - просто мурашечные, иногда открывающие персонажа лучше, чем если бы про него написали сто страниц:

Заглянуть в глаза пехотному капитану очень трудно, из-за вечно застилающей их стеклянной мути отупения, трудно, но можно, и тогда проглядывает:
...сугроб.
У сугроба притулилась молодая, доверчивая березка. Качает тонкими ветвями, ахает в испуге. Снег кругом ноздреватый, мокрый; птица с розовой грудкой прыгает, высматривает пищу. Сверху валится на головы мокрая простыня неба, разодранная на востоке зарей. Где-то ржет лошадь.
Выстрел.
Везет же людям: стреляются…

Если крепко ухватить за вихры Акульку Луковку, а она не зажмурится от страха смертного, то меж серыми искрами ее глаз можно разглядеть:
...ива.
На берегу, у самой воды. Отчего плакучая? веселая ива. Весенняя. Склонилась ветвями к плеску-щебету, клейкими листочками вся обвешалась. Одинокий муравей по стволу карабкается. Два щегла в кудрях запутались, друг перед дружкой песнями щеголяют. Треплет ветер желтые косы, расплетает ленты, охальник. Ну и ладно, хоть день, да мой. Пусть.
То не ива — девка; и не девка — ива.
Не подумайте.

Из тех редких случаев, когда закрыв книгу некоего цикла, я моментально хватаюсь за следующую...

Миг силы, миг власти.
Миг хмельной воли и вседозволенности.
Миг, за которым — смерть.
Моргни — уйдешь.
Но Безносая уличной побирушкой обождет у порога. Время еще есть, времени еще навалом — дожить взахлеб.
Успется.

Вторая мысль была еще неожиданней первой. Федор прозой баловался редко, все больше был по стихоплетной части (наследство?!), но ему подумалось: как же тяжело, наверное, описывать сцену, где присутствует так много персонажей! Внутренний взгляд еле-еле успевает бросаться от лица к лицу: Княгиня, Тамара, священник, Акулина, тетушка Хорешан... наконец, он сам, Федор Сохач... Впору радоваться, что Друц ускакал! На какие-то описания, подробности, пикантные мелочи просто не хватает времени, места, слов, потому что время обманчиво топчется на месте, готовое в любую минуту сорваться с этого места резвее скакуна на ипподроме... боже, какие глупые мысли порой лезут в голову, когда опасность уже стоит на пороге!

Ныне наши герои под "крышей" облавников. Новая жизнь - вроде бы спокойная, умеренная: Рашка - жена самого князя Джандиери (кстати, история их любви, совершенно ненавязчиво проблёскивавшая в истории противостояния, здесь получит феерическую концовку), Друц работает при конюшне облавного училища - учит юнкеров джигитовке, Акулина и Фёдор поженились, ждут пополнения, а пока Фёдор Сохач, "леший" из Кус-Кренделя, который с трудом связывал два слова, - популярнейший поэт ("Небось, ворчать станет Феденька: надоели. Влажные глаза поклонниц — надоели; рукоплескания — надоели; «Автограф! весьма обяжете!..» — хуже горькой редьки. Лжет господин сочинитель. И сам знает, что лжет. Он без этого жить не может."), рыба-акулька же нашла своё призвание на должности при зоопарке. Всё хорошо? Всё хорошо...
Только мается душа, только висит над каждым движением облавный запретный купол, только каждый финт из числа разрешённых, и даже рекомендованных во славу Е.И.В. и отчизны, не доставляет ни малейшего ощущения, какие появились бы на свободе...
Появляется тут ещё один очень нестандартный член магического сообщества - обер-старец Георгий, который лично визирует все дела по "эфирным воздействиям". Как, скажем, в нашем реальном мире лучшие сотрудники лабораторий, разрабатывающих антивирусы, когда-то были хакерами, так и отец Георгий - Десятка червей, имеющая редчайшую магическую специальность - Стряпчий. И он же - из редчайшей породы магов, которые силой собственной воли удерживаются от магических финтов очень долгое время, что вообще-то для мага смертельно...
И наконец-то читатель узнает точный смысл Закона и лицом к лицу встретится с Духом Закона, тем самым таинственным Некто, кто как будто всё время поддерживает постоянную беседу с персонажами.

Закон распространился в магической среде быстрее чумы. Еще бы! Гарантированно обрести мастерство, не прилагая к тому усилий! Пускай часть дара просыплется сквозь пальцы! все равно — кто откажется?! А с другой стороны: подготовить вполне достойного ученика, не тратя времени на монотонные уроки, а занимаясь вместо этого собственными изысканиями! Ну да, ну да, ученику не достичь уровня учителя — но многие ли готовы признать превосходство собственного ученика над собой?! А здесь первенство наставника безусловно. Все довольны!.. кроме одного. Кроме создателя Договора: слишком поздно осознал он дело собственных рук, осознал — и ужаснулся!..

Да, вот такое "побочное" действие имеется у обучения по схеме "крёстный - крестник", когда знания без заучивания, осознания и старания просто ... переходят. Мельчает магия, мельчает... Но не бывает правил без исключений. Те самые Фёдор и Акулина (ой, теперь надо уж уважительно - Александра Филатовна, или Зверская дама, как окрестили её сотрудники зоопарка) и есть исключение.

Вот он, брудершафт, во что вылился!
Не пойми во что...
Неужели покойный Ефрем Жемчужный не сказками тебя-малого развлекал? Что, мол, редко, раз в сотню лет, или того реже, объявляется среди кодлы Джокер. Маг силы необычайной, любого Туза тузовей; любой масти маститей. Приходит во время смутное, жизнь живет ярко да коротко; уходит не в срок — а жизнь живая за Джокерской спиной другой становится. Как после смерти очередного Ответчика за грехи наши.
Сказки!
Побасенки ночные!

Не сказки, скорее страшные были... И есть в книге два по-настоящему страшных эпизода. Не имею в виду страшилок с чудищами. Первый - описание мироощущения дочери князя Тамары, рождённой душевно-больной. Честно - плакала, хотя читаю книгу не в первый раз.

Я поднимаю глаза вверх и вижу, сквозь потолок, свозь крышу: лазурь, сияние в небе, там парят ангелы, и среди них — мама! Она там, она улыбается, она машет мне рукой — я улыбаюсь и машу в ответ. Маму взяли на небо, она теперь ангел! Все хорошо, никто не умер! Зачем этот траур, эти скорбные лица, эти скупые слезы?!
Ведь все хорошо!
Мне становится смешно. Я смеюсь, я хохочу, захлебываюсь смехом, не в силах удержаться. Меня куда-то ведут, прочь из комнаты, прочь от гроба, от мертвой восковой куклы-отражения — а я уже не хохочу, я кричу:
— Мама! Возьми меня к себе, на небо! Я тоже хочу стать ангелом! Мама!!! Забери меня к себе!.. я хочу увидеть Его!..

Второй эпизод - как толпа местных деревенских, да под руководством урядника, является к дому князя в поисках магов и справедливости, как они её понимают.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
Много глаз у толпы. А во всех одинаково:
...огонь.
Бьет красный петух крыльями, рукотворную зарю поет. Языки к самому небу вымахали. Облизывают шершаво; дерут в клочья. Тени вокруг гопака пляшут: с вывертом, с подскоком. Вот уже и стропила рухнули. Вот уже громыхнуло что-то, лопнуло. Ищет огонь вкусненького, по сторонам косится.
Любят люди в огонь смотреть.
И со стороны вроде бы, и при деле.

Долго ли ещё суждено существовать Закону? Не пора ли что-то менять, если даже среди облавников появляются люди (и не из последних) с такими мыслями:

Но я едва ли не впервые усомнился в справедливости наших законов. В ПРИНЦИПИАЛЬНОЙ справедливости! Не в Букве Закона, но в Духе! Надеюсь, вы меня понимаете?

А Духу это - как слону дробина. Силой своей он выносит приговор безмастным Акулине и Фёдору, такой, что дышать невозможно, такой, что сводит с ума страшной ситуацией выбора.

Выбор — это, пожалуй, единственное, что ты не сможешь разделить ни с кем из живущих. Впрочем, иногда кажется, что это не так...

Из стихов Фёдора Сохатина:

— Мы не хотим, не можем и не знаем —
Что дальше? что потом? что за углом?
Мы разучились рваться напролом,
Ворчим под нос: «Случается... бывает...» —
И прячем взгляд за дымчатым стеклом...

Вот это и свершилось окончательно и бесповоротно - Рэйден-сан встал в один ряд с моими любимыми героями-детективами. Дела, им расследуемые, раз от раза становятся всё запутаннее и заковыристее, поэтому здесь пришлось раскрывать новые грани таланта разгадывателя сложнейших головоломок, ведь, как оказалось, с фукаццу всё обстоит гораздо сложнее, а мертвые не всегда уходят туда, куда им полагается. Прибавилось молодому служащему "Карпа и Дракона" дел. И службы добавилось - таинственный "Дракон и Карп" принял любознательного, очень деятельного и инициативного, что, как известно, наказуемо, человека в свои ряды. Да с распростертыми объятиями.

Что же это за "Дракон и Карп" такой? О, это секретная служба, которая также расследует случаи фукаццу. Только вот случаи эти весьма неординарны, так как связаны с незримой стороной - с потусторонним, с душами мертвых, с мистикой. Что же происходит в заброшенном доме мертвой банщицы и кто заманивает самураев в ловушку? Что, прикажете делать, когда в одном человеке оказалось сразу две души и обе требуют грамоту о фукаццу? А как объяснить попытки самоубийства во сне, предпринимаемые единственным сыном важного и очень уважаемого самурая? Да, во втором подцикле о расследованиях дознавателя Рэйдена нам с ним придется столкнуться с очень нестандартными случаями, связанными с древними клятвами и сильными талисманами, с местью и ненавистью и... снова с людьми. Да, потому что во многом творящееся вокруг предопределяют поступки людей и память, что может хранится в самых разных формах, как и сильные чувства могут напитывать собой какие-то вещи. Как душа, что не может уйти в мир иной, так как здесь её держит что-то такое, что никак нельзя бросить. Например, защита. Или месть. Или ненависть. Или несправедливость. Но есть место и человечности и помощи. И не только потери у нас здесь. Например, семья Рэйдена и девочка, у которой был только один защитник. Или духи предков рода Хасимото - Масако и Киннай, жена и муж, обвиненная, принесенная в жертву суровым самурайским законам женщина и мужчина, выполнивший долг, как велел ему кодекс чести, но не сумевший защитить свою любовь. Да, в этом томе снова и хитрозакрученные сложные дела, и морально-этические вопросы, на которые очень сложно дать однозначный ответ.

Может показаться, что писать детективы в фэнтезийных жанрах проще, чем в реализме. Но это не так. Как говорится, плавали - знаем. Здесь нужно не только продумать само преступление, его детали и мотивы совершения, но и прописать сам новый мир, его законы, механику взаимодействия одного с другим. И вписать одно в другое так, чтобы не возникало сомнений в возможности существования подобного мира и таких вот происшествий, чтобы логика не хромала и происходящее на страницах книги не вызывало у читателя недоумения. При этом сюжет должен быть увлекательным, оригинальным, со своими изюминками. И баланс ещё сохранить надо, ведь как раз здесь существует опасность перемудрить, переборщить, перекрутить так, что и самому автору обосновать законами своего же мира уже не получится. Знаем мы такие примеры, знаем. Так что детективное фэнтези - совсем не проще. Даёт больше простора для фантазии, но и обязывает подойти к созданию со всей ответственностью демиурга. Здесь у Олди всё хорошо, всё есть: новизна, чудесно осуществленное смешение жанров, увлекательность и очень приятный главный герой, которому невозможно не симпатизировать. Хм, кажется я снова вернулась к тому, с чего начала. С того, что Рэйден вошел в число любимых персонажей, а цикл с каждой книгой не только ничего не теряет, но и приобретает новые грани. На этом и закончу.

Сложно рассказывать о книге, с которой просто чувствуешь душевное единение и возвращаешься, как домой. Мне просто с ней очень уютно, легко и радостно.
В этой книге - больше детектива в его разнообразных формах. Немного похоже на то, что делает Сэйси Ёкомидзо. В историях, как мне показалось, побольше мистики - отлично, я такое люблю. Истории всегда закрученные и запутанные, с ответвлениями и перекрутами. Довольно увлекательная форма детектива.
Но - для меня важно не столько это. А - японская культура, которая кажется такой аутентичной. Множество реалий того времени - виды кимоно, предметы, обычаи. И - то, что я тоже читаю и люблю. Легенду о музыканте, который играл для духов, и которые оторвали ему уши, мне поведал мой кладезь мудрости японской культуры Лафкадио Херн - Мальчик, который рисовал кошек, и другие истории о вещах странных и примечательных (сборник) . Про онрё я с увлечением читала в Антон Власкин - Японские призраки. Юрей и другие . Как и об игре "Сто страшных историй". Даже интересные ассоциации - собачьи бои напомнили о Мария Семенова - Волкодав. Знамение пути .
Тот прекрасный случай, когда в книге заходит буквально все. И стиль книги - вроде такой возвышенный и даже по-японски поэтический - а что-то прорывается такое нутряное, хулиганское. Мне три книги понадобилось, чтобы понять, что интересные вставки в стиле японского театра - это так Рэйден представляет себе происходящие события и истории. И, несмотря на всю серьезность и мистичность - фирменный юмор, столь любимый мной - в наличии. Вот это "Благовония - благовоняет" - просто, но меня прям выносит...
Сложно говорить, когда ты просто - чувствуешь. Погружаешься, растворяешься. Радуешься той читательской удаче, когда - нашел свою Книгу. Один раз став адептом авторов, хочется ходить, как бродячий проповедник, и говорить: "Читайте. Читайте!". Ахейский цикл, Кабирский цикл, японский цикл. Это всегда - необычно, стильно, аутентично. И - немножко фирменного задора и хулиганства. Эта часть мне понравилась больше второй - более классическим детективом с нотками моей любимой японской мистики. Просто читательский кайф...

Во второй книге продолжается изучение новых дел, связанных с фуккацу, которые расследует младший дознаватель Рэйден. В процессе читатель - уже привыкший к мысли о переселении убитого в тело убийцы, а также о том, что если убийство произошло с выгодой для убитого, то ничего хорошего его не ждет, а только потеря лица, превращение во всеми презираемого каонай - узнает, что оказывается и в этом случае возможны варианты. И большинство жителей Чистой Земли и не знают, какие возможности открываются власть имущим при определенных условиях. А Рэйден, словно юный Шерлок, всё также проявляет наблюдательность и умение делать выводы, а в нужный момент еще и скорость реакции, когда надо скромность и уважение к высшим чинам, в общем, просто кладезь достоинств.
И хотя в первой и третьей повестях вовсю размахивают стальными мечами, самой страшной оказалась вторая, даже дважды.
В книге еще и показан другой смысл любования расцветающей сакурой. Напомнило как пресыщенные всеми возможными удовольствиями богачи ищут всё более необычные и извращенные источники новых ощущений.
Узнала зачем каонай служат дознавателям, с моей версией это совпало совсем чуть-чуть, я более оптимистично всё представляла, но по своему красиво получается, в стиле японских самураев берегущих честь. И это печально.
В целом прочитала вторую книгу с не меньшим удовольствием, чем первую и очень рада, что купила их.

Неспешный роман взросления, в жанре кармического детектива и в уютных декорациях средневековой, самую чуточку альтернативной, Японии.
Есть книги, обычно это детективы, на которые сложно писать отзывы. "Карп и дракон. Повести о карме" как раз из таких.
Альтернативно-историческое допущение простое, но интересное. Япония, по милости будды Амиды, стала Чистой Землёй. Виной тому фуккацу, возрождение — мгновенная карма. Сознание убитого вселяется в тело убийцы. Казалось бы, огромное поле не только для пацифизма, но и для злоупотреблений. Но будда Амида не дурак, всё видит, всё предусмотрел, шельму метит. Если коварный убийца хочет из мести вселить разум жертвы в отравленное/искалеченное тело — тело выздоровеет. Но тот, кто подстраивает своё убийство из корыстных побуждений, станет презренным каонай, безликим. Буквально.
Расследованием и документированием случаев фуккацу занимается служба "Карпа-и-Дракона".

История камерная. Персонажей, как в хорошей пьесе, немного.
Рэйден, пятнадцатилетний самурай; Отец; Монах; Сэнсей; Начальник; Коллега; Слуга-каонай; Япония.
Рэйден, волей случая, после случившегося в его семье фуккацу, поступает в службу Карпа и Дракона младшим дознавателем.
Три истории, три расследования. С каждым делом Рэйден выучивает какой-то урок, помогает горожанам, эволюционирует в отношениях с коллегами и слугой.
Со слугой-испанцем, безликим каонай, связана, как я понимаю, сквозная интрига обоих томов.
Язык и композиция прекрасны, как всегда у Олди. Видно, что писатели любят и знают Восток в целом и Японию в частности. Собственно, это было понятно ещё с давних времён "Нопэрапона" , которого, кстати, теперь придётся перечитывать.
Экшна не много, но книга читается быстро, за расследованиями следить интересно. Стоит отметить, что мистики, кроме собственно фуккацу, в романе нет.
Если вы любите Японию или творчество Олди — читать обязательно.
9(ОТЛИЧНО)

Пришла пора перечитывать Олди с начала.
Небольшая повесть, восточноевропейский колорит колорит.
Дети Самуила-турка. Воры, крадущие воспоминания и умения.
Марта и её верный не-пёс Джош.
Про авторские вселенные. Пожалуй, вряд ли кто-то до меня проводил параллели между "Пасынками" и относительно свежим роман-вестерном авторов "Чёрный ход". А я проведу. Во-первых, в Лабиринтах Души, по которым ходят воры воспоминаний, существует некий Чёрный Ход. Во-вторых, мужских персонажей обоих романов зовут Джош. Ни за что не поверю, что у авторов так случайно получилось! Как минимум — пасхалки.
Читал? Не читал "Пасынков" раньше? Если и читал, то забыл всё до слова.
В первую очередь это прекрасная жанровая проза. Авантюрная мистика в декорациях начала Нового времени и с польским колоритом. Погони, дуэли, похищения, договор с нечистой силой и его нарушение.
Четверо приёмных детей Самуила-турка умеют воровать воспоминания у других людей. Очень удобный навык. Каждый прекрасно устроился в жизни: воевода, аббат, купчиха, компаньонка дворянки. На их пути встаёт сам дьявол, Великий Здрайца.
Сюжет закручен лихо и безупречно. Ни одного лишнего действующего лица. Все ружья выстрелили.
Такое ощущение, что теперь именно эту вещь буду рекомендовать, как эталон ладно скроенного романа.
Объём небольшой, читается восхитительно!
10(ШЕДЕВР)

Феерично! Первое слово, которое пришло мне в голову, когда проставляла теги.
Это и правда было фееричное чтение. А ещё очень атмосферное и увлекательное. Растянулось на три дня за неимением времени, а так бы, наверное, глотнула в один присест.
Зато где я только не побывала за эти три дня!
Отведала несколько церквей, скорбно притихла на кладбище, пробежалась базаром, мельком посетила несколько театральных представлений, проехалась в дилижансе. А уж сколько гостиниц и постоялых дворов пришлось увидеть! Не счесть. Как и закусочных с ресторанами и кабаками. Да честно скажу, терпения не хватит, чтобы всё перечислить.
Авторам удалось создать неповторимую атмосферу небольшого уездного городка конца 19 столетия. Эти улочки, переулочки, конки, извозчики, гарсоны, портье, воры и бандиты, их словно видишь воочию, слышишь каждое слово. Да, читатель, ты тоже становишься частью декорации, сам того не сознавая.
Таинственный мир нюансеров, где каждая мелочь, каждая деталь имеют смысл, настигает и тебя.
То ли детектив, то ли магический реализм, то ли фантастика с фэнтези, поди разберись. Главное - приключений хватает.
Фигуры расставлены, роли прописаны, мебель на местах, шкафы открыты. Да, старая акторка-гадалка Заикина этот мир покинула не просто так. Всё просчитала, ни о ком не забыла, ничто не упустила.
Так и хочется написать: «Аннушка уже разлила масло».
Господин Алексеев Константин Сергеевич уже выехал посмотреть оставленную в наследство квартиру, Миша Клёст, он же Михаил Суходольский, взял на дело злополучный наган, а бедный Ося заступил на свой последний пост в жизни. Осю, конечно, жалко, но сейчас не о нём. Сейчас об этих двоих, которые скоро сойдутся в поединке, о котором и знать не знают. Умелый кукловод натянул ниточки, представление началось, уже давно, кстати, ещё когда Заикина упомянуло о своей близкой смерти.
В этой книге ничего не происходит случайно. Всё предопределено и спланировано, даже если кажется, что никакого плана нет.
Помните, Аннушка уже пролила масло? Актёры уже вышли на поклон. Но игра продолжается, господа присяжные заседатели. И это феерично.