7

Третьего января, в воскресенье, в квартире десятиклассника по кличке Носач парни из 34-й школы пили бражку, играли в карты – в «Тысячу и одно очко». Время близилось к 22 часам вечера, но игре конца-края не было видно. Раз за разом кто-нибудь из игроков «садился на бочку», рисковал и слетал в самый низ. С третьей попытки на «бочку» залез Юра Борзых.

– Пора бы закругляться, – посмотрев на часы, сказал Носач. – Скоро родители вернутся.

Отец и мать хозяина квартиры работали на заводе в одну смену. Воспользовавшись их отсутствием, гости еще в шесть вечера открыли флягу с созревшей бражкой, зачерпнули трехлитровую банку, потом еще одну. Чтобы родители Носача не заподозрили неладного, вместо бражки долили воды. В прошлом месяце такой номер прошел незамеченным. Отец Носача никак не мог взять в толк, почему брага не вызревает, добавлял во флягу дрожжи и томатную пасту, но напиток необходимый градус никак не набирал. Зато сын после визита гостей мучился утром с жесточайшего похмелья. Брага – слабоалкогольный напиток, но содержание ядовитых сивушных масел в ней выше, чем в водке или коньяке.

– Если Юрец в этот заход с «бочки» слетит, то расходимся. Если нет – доиграем, – предложил Медведев, одноклассник Юры Борзых.

Петя Черданцев посмотрел на настенные часы. Большая стрелка неумолимо двигалась вниз, к отметке 22 часа 30 минут. До наступления комендантского часа оставалось совсем немного, но главная опасность была не в запоздалой прогулке по микрорайону, а в запахе перегара после бражки. Встреча с патрульными милиционерами из батальона внутренних войск ничего хорошего не сулила. За простое нарушение комендантского часа солдаты, в зависимости от настроения, могли пожурить и отпустить домой, а могли доставить в райотдел. С малейшим запахом спиртного дорога была одна – в РОВД. За доставку в милицию подростков, находившихся в нетрезвом состоянии, руководство батальона поощряло солдат, за длительное отсутствие показателей – наказывало. Солдаты на патрулировании, независимо от наступления комендантского часа, обнюхивали всех задержанных подростков. Трезвых отпускали, но не всегда. Иногда, чтобы развлечься, солдаты устраивали «санаторно-курортное лечение». В конце декабря под раздачу угодил Юра Борзых, не успевший дойти до подъезда каких-то сорок метров. Поздним вечером его остановил патруль. Юра ответил на дежурные вопросы (фамилия, имя, отчество, место жительства) и робко попросил отпустить его, так как комендантский час еще не наступил. Солдаты сочли его замечание откровенным хамством. Под предлогом проверки личности они завели Борзых в родную 34-ю школу.

– Ты, как я вижу, слишком умный, – с издевательской ухмылкой сказал усатый солдат, старший патруля. – Ты нас, часом, с фашистами не перепутал? Ты о каком комендантском часе на улице говорил? Ты где про комендантский час вычитал? Я о нем что-то ничего не знаю.

– Я не так выразился… – начал оправдываться Борзых, но солдаты не стали выслушивать его робкий лепет. До конца патрулирования оставалось около двух часов, план по выявлению и задержанию мелких хулиганов и пьяниц был провален: в этот день, как назло, улицы были пустынными, и кто-то должен был ответить за предстоящий неприятный разговор с командиром взвода.

– Снимай пальто! – скомандовал усатый. – У тебя нездоровый вид. Ты нуждаешься в санаторно-курортном лечении.

Спорить было себе дороже – солдаты пререканий не прощали. Могли наказать на месте, а могли доставить в РОВД и в рапорте написать, что задержанный несовершеннолетний хулиган ругался на всю улицу матом, оказал физическое сопротивление патрулю. Единственным человеком, который мог бы прийти Юре на помощь, был школьный сторож, но тот, открыв солдатам входную дверь, тут же ушел от греха подальше в другую часть здания.

Юра снял пальто, выдохнул, задержал дыхание. Старший патруля скинул с ноги валенок, пробормотал: «Ну, Господи, благослови!», размахнулся и со всей силы задником валенка врезал Борзых по спине. Войлочный валенок только с виду кажется мягким. Задник у него жесткий, как кулак уличного бойца. Первый удар Юра выдержал – солдат немного промахнулся и попал ему по хребту, чуть выше поясницы. Борзых охнул, вздохнул и тут же получил второй удар, точный, как бросок канадского хоккеиста в пустые ворота. От удара по почкам Юра вскрикнул, упал на колени. Старший патруля взял двумя руками валенок за голенище, замахнулся, как топором при колке дров, и со всего размаху обрушил на голову Борзых задник валенка. Если бы не меховая шапка-ушанка, Юра потерял бы сознание. Головной убор смягчил удар, хотя искры из глаз полетели и пол пошатнулся, словно палуба корабля, попавшего на крутую волну.

– Пошел вон, умник! – приказал экзекутор. – Еще раз попадешься – по-другому с тобой поговорим.

Юра сгреб в охапку пальто, вышел на школьное крыльцо. Следом за ним выскочил напарник усатого солдата, в «санаторно-курортном лечении» участия не принимавший. Не успел Борзых понять, что происходит, как второй солдат молодецким пинком под зад сбил его с крыльца на очищенную от снега дорожку у школы. Наутро Борзых мочился кровью, почки нестерпимо болели, но к вечеру все прошло. Жаловаться родителям Юра не стал. Попался солдатам – сам виноват. Друзья, узнав о приключениях Борзых, отнеслись к Юре как к герою, не уронившему честь 34-й школы.

– Не бери в голову! – сказал Черданцев. – Будет и на нашей улице праздник. Как-нибудь отыграемся за «санаторно-курортное лечение».

Юра рад был бы отыграться, но как? Не драться же с солдатами. Правоохранительная система своих бойцов в обиду не даст. За разбитую губу патрульного милиционера запросто можно за решетку угодить, и никакие смягчающие обстоятельства не помогут.

…Борзых посмотрел в карты. Спасительного червового короля в прикупе не было.

– Пас! – сказал он.

Как и договаривались, парни побросали карты. Игра была прервана на самом интересном месте, но оставаться больше в гостеприимной квартире было нельзя. Во-первых, с минуту на минуту могли вернуться родители Носача, а во-вторых, близился комендантский час. На улице парни разделились: Медведев пошел в соседний подъезд, а Борзых и Черданцев – в свой двор. Идти им предстояло минут десять по дороге между жилыми домами и невысоким деревянным забором, ограждавшим территорию 34-й школы. За забором располагался стадион, занесенный снегом. Кое-где от проломов в заборе через стадион к школе вели тропинки, протоптанные учениками, не желавшими идти по расчищенным тротуарам.

Как только друзья дошли до трансформаторной будки, навстречу им со стороны детского сада выехал патрульный УАЗ.

– Кажется, влипли! – чертыхнулся Черданцев.

– Бежим! – не задумываясь ни на секунду, решил Борзых. – От нас перегаром несет – поймают, родителей оштрафуют!

Юра первым перемахнул через забор и бросился вдоль кромки стадиона в другой конец школьного двора. Черданцев не задумываясь побежал следом. Теперь все зависело от настроения патрульной группы в УАЗе и количества человек в нем. Если в автомобиле было только двое солдат – водитель и резервный милиционер, они бы не стали организовывать погоню, сделали бы вид, что не заметили беглецов. Если же в «бобике» был наряд в полном составе, то солдаты могли организовать полноценную облаву, с привлечением дополнительных сил.

Пробежав примерно треть стадиона, Юра услышал, как от дороги крикнули:

– Стой, стрелять буду!

Голос показался ему знакомым. Не усатый ли истязатель угрожает оружием? Пускай покричит, покуражится. Все знают, что солдатам на патрулирование оружие не выдают.

Судьба в этот день благоволила подросткам. Солдаты их преследовать не собирались, до спасительных многоэтажных домов оставалось добежать совсем немного, но Сатана, коварный князь тьмы, не дремал. Повелитель зла решил развлечься, пощекотать людям нервишки. Не иначе как по его наущению Борзых остановился и во всю мощь завопил:

– Стреляй, криворукий урод! Только в ногу себе не попади!

Ни в этот вечер, ни по прошествии многих лет Юра никак не мог объяснить свой безумный поступок. Возможно, эта дерзость сошла бы ему с рук, но дьявол кроется в деталях! Фамилия старшего автомобильного патруля была Криворучко. Пожелания неизвестного подростка он счел личным оскорблением. До дембеля сержанту Криворучко оставалось несколько месяцев. Он был на хорошем счету у начальства, подчиненные уважали и побаивались его. Надо же такому случиться, что в этот вечер на дежурство с Криворучко вышли солдаты первого года службы. Что они подумают о сержанте? Откуда хулиганы знают его фамилию?

– Вперед! Догнать их! – скомандовал Криворучко солдатам группы захвата.

Два бойца неуклюже перелезли через забор и помчались за хулиганами. Шансов догнать подростков у них было немного. Солдаты были одеты в овчинные тулупы, на ногах – валенки. В зимней форме одежды патрульный милиционер мог несколько часов не покидать улицу, а бегать в ней за легко одетыми пацанами было неудобно. Криворучко, всмотревшись в темноту, понял, что его бойцам подростков не догнать, и бросился к автомобилю.

– Всем постам и патрулям! – вышел он в эфир по радиостанции. – Два несовершеннолетних преступника убегают через стадион 34-й школы в квадрат «90». Всем патрулям принять меры к их задержанию!

– Куда бегут? – не понял патрульный милиционер с позывным «10—2».

– Дебил! – завопил сержант. – Позывные учить надо! Квадрат «90» – это Страна Лимония!

– Так бы и сказал! – огрызнулась радиостанция. – Начал какие-то квадраты выдумывать, как на учениях.

– Тишина в эфире! – потребовал сержант Новиков, старший второго патруля. – 416-й, сообщи приметы преступников.

– Какие приметы, мать твою! – психанул Криворучко. – Всех малолеток задерживайте, а там разберемся, какие из них нам нужны.

В ответ кто-то вышел в эфир и захохотал издевательским басом.

«Вычислю, кто смеялся, – убью!» – решил Криворучко и стал всматриваться в темноту стадиона, но никого не заметил: и беглецов, и преследовавших их солдат поглотила густая зимняя мгла.

Пока Криворучко вел переговоры по радиостанции, Черданцев и Юра неслись со всех ног к двенадцатиэтажке. Постоянно оглядываясь, Петя никак не мог понять, на кой черт его приятель стал дразнить солдат.

«Если не успеем на крышу, то нам конец!» – раз за разом думал он.

Юра Борзых бежал, не оглядываясь и ни о чем не думая. Страх и азарт придавали силы, ноги сами взлетали над землей и несли к заветной двенадцатиэтажке. Не сказать что Юра с самого начала планировал спрятаться в этом доме, но где-то в подсознании он держал двенадцатиэтажку как запасной вариант. План Борзых был прост. После 23 часов в доме отключали лифт. На последнем этаже на люке, ведущем на крышу, замка не было. Чтобы оставить солдат в дураках, надо было забежать в единственный подъезд двенадцатиэтажки и без остановки мчаться на самый верх, не забывая по пути нажимать на все дверные звонки, которые попадутся под руку. Чтобы прочесать весь подъезд, солдатам надо будет дождаться подкрепления. К началу осмотра подъезда жильцы выйдут на площадку узнать, кто вздумал потревожить их отдых поздним воскресным вечером. Рабочие мужики и их жены относились к солдатам в милицейской форме враждебно. Это по их милости невозможно было спокойно дойти до дома из гостей.

«Гражданин! Вы пьяны, еле на ногах держитесь».

«Мне до дома идти десять метров. Вот жена, вот теща. Они что, меня до квартиры не доведут?»

«Гражданин! Жена и теща вам больше не помогут. Эту ночь проведете в медицинском вытрезвителе. Что-что? Вы, кажется, чем-то недовольны? Сержант! Вызывай дополнительный наряд. У нас ЧП! Сопротивление патрулю».

Собравшись коллективом, разгневанные жильцы нескольких этажей в мгновение ока от одного неосторожно брошенного слова могли превратиться из группы законопослушных советских граждан в неуправляемую толпу.

– Это вы по квартирам бегаете, в двери звоните? Как же не вы, когда кроме вас больше никого в подъезде нет? Что-что? Преступников ловите? Где вы их поймать хотите, у меня под кроватью, что ли?

Солдаты были проинструктированы не вступать в пререкания с агрессивно настроенной толпой, так что шанс на спасение у пацанов был.

В операции по задержанию особо опасных преступников приняли участие два автопатруля. Экипаж Криворучко стал прочесывать район школы, УАЗ с группой сержанта Новикова вырулил к двенадцатиэтажке. Неопытный водитель Новикова, солдат первого года службы из Одессы, на повороте не справился с управлением на обледенелой дороге. Вместо того чтобы нажать на газ и выровнять руль, он вдавил в пол педаль тормоза. УАЗ развернуло на месте, раздался несильный глухой удар – патрульный автомобиль задним бампером столкнулся с припаркованным у дома «Запорожцем».

– Мать твою! – выругался Новиков. – Ты права получил или на базаре купил? Сдавай задним ходом, возвращайся на проспект. Вы двое, выпрыгивайте и приступайте к патрулированию. Если прибежит хозяин «Запорожца», скажете, что его колымагу протаранил неизвестный автомобиль. Все поняли? Нас тут не было!

Два милиционера из экипажа Новикова проворно вылезли наружу, заняли позицию около входа в двенадцатиэтажку. Патрулировать близлежащие дома они не собирались. Гораздо заманчивее было дождаться поимки неизвестных хулиганов, зайти в подъезд и погреться около раскаленной батареи. Бегущие от стадиона подростки появились для бойцов Новикова неожиданно.

– Вот они! – обрадованно крикнул один из солдат. – Стой!

«Теперь точно кранты! – в отчаянии подумал Черданцев. – Бежать больше некуда. Обложили со всех сторон».

Борзых на ходу оценил обстановку, но сдаваться не собирался – терять уже было нечего. Увидев впереди свет фар легкового автомобиля, он бросился в ближайший подъезд пятиэтажного панельного дома. Черданцев – следом. Петя где-то в глубине души надеялся, что приятель знает, что делает и куда бежит, но он ошибался. Борзых убегал от погони куда глаза глядят, куда кривая вывезет.

На втором этаже Юра остановился, одновременно нажал на два дверных звонка. В квартире прямо никого не было. Дверь справа открыла девочка лет тринадцати, одетая в короткий домашний халат. Борзых толкнул дверь вперед, схватил девчонку в охапку, затащил внутрь, в освещенную гостиную. Не понимая толком, что происходит, Черданцев запрыгнул в квартиру и аккуратно, без хлопка, прикрыл за собой дверь. Вовремя! В подъезде грохнула входная дверь, раздался приглушенный топот бегущих вверх по лестнице солдат в валенках.

«Ну и черт с ним! – обреченно подумал Черданцев. – Попались так попались! Больше я никуда не побегу. Со второго этажа в снег прыгать не буду».

Петя устало опустился на пол у двери, почувствовал внезапно накативший приступ тошноты. От стресса и быстрого бега выпитая у Носача бражка забурлила, вспенилась в желудке, словно начала процесс брожения по второму кругу.

«Если сейчас менты постучат в дверь, то я пойду в туалет, очищу желудок, – решил Черданцев. – Стыдно же будет, если я после пары ударов блевать начну».

В подъезде беготня сменилась руганью, потом все резко стихло.

«Сейчас на каждом этаже осталось по солдату, – догадался Черданцев. – Они стоят и вслушиваются, нет ли подозрительных звуков в квартирах. Если девчонка пикнет, нам хана!»

Девочка не могла позвать на помощь. Борзых вжал ее в стену, ладонью правой руки закрыл рот.

– Не бойся, ради бога! – шептал на ухо девчонке Юра. – За нами погоня. Поймают – убьют. Как только солдаты уйдут со двора, мы тут же оставим тебя. Не бойся, мы тебя не тронем и в квартире ничего не возьмем.

Девчонка понятливо кивнула. Борзых ослабил руку и тут же беззвучно взвыл от боли. Безобидная девочка со всей силы укусила его за ладонь.

– Убери от меня руки, сволочь! – прошипела хозяйка. – Я тебе не тряпка, чтобы ты мной стену вытирал.

Юра сделал шаг назад, показал на приятеля, сидевшего на полу в крохотном коридорчике. Черданцев приставил согнутую ладонь к уху, свободной рукой показал на дверь: «Нас подслушивают!» Девочка пожала плечами: «Мне-то что!» Петя встал на четвереньки, по-собачьи подполз к ней. Встать на ноги он побоялся. Тошнота уже подобралась к горлу и в любой момент могла вырваться наружу.

– Девочка! – очень тихо сказал Петя. – За нами охотятся менты со всего города. Если ты откроешь им дверь, они нас до смерти забьют.

– Вы бандиты? – прошептала хозяйка.

Глаза ее округлились от удивления. Впервые в своей жизни девочка увидела настоящих разбойников, за которыми гнались толпы вооруженных милиционеров.

– Какие мы бандиты? Мы простые пацаны, в одних дворах с тобой живем, в одной школе учимся.

– Если вы не бандиты, то почему за вами милиция гонится?

– Это ненастоящие менты. Это солдаты в милицейской форме. Мы нарушили комендантский час, вот они и устроили на нас облаву.

Борзых только тут заметил, что гостиная, куда он затащил девочку, была заставлена коробками и тюками. Двери в две маленькие комнаты были закрыты. Возможно, в квартире шел ремонт, а возможно, эта странная девочка только-только переехала в их микрорайон.

– Девочка, тебя как зовут? – шепотом вступил в разговор Юра. – Лиля? Какое красивое имя! Лиля, ты ведь нам поможешь, не выдашь солдатам? Они же все не местные. Если поймают кого, то бьют до потери сознания. Лиля, у тебя родители где? Скоро вернутся?

Хозяйка немного помедлила с ответом.

– У меня только папа. Он на работе, но скоро придет.

«Врет, перестраховывается! – решил Борзых. – Отец ее до утра не появится. Девочке надо держать нас в неведении, чтобы в любой момент выпроводить из дома. Какое у нее странное имя! Лилия. Никогда не встречал девочек с таким именем. В старой школе учительницу в параллельном классе звали Лилия Абрамовна, так она была старая, а эта девчонка совсем молоденькая. Папаша ее, видать, большой шутник, если так дочку назвал».

– Лиля, вы откуда приехали?

Хозяйка ответить не успела. В подъезде вновь раздался шум, хлопнула входная дверь.

– Слушайте меня внимательно! – громко, никого не стесняясь, сказал мужчина в подъезде. – Завтра мы по картотеке установим, в какой квартире вы спрятались, и тогда придем с обыском. А пока – спокойной ночи, жители Машиностроительного района!

Выходя на улицу, мужчина так грохнул входной дверью, что весь подъезд содрогнулся.

– Весело вы живете, – прошептала Лиля. – Садитесь, рассказывайте, кто установил комендантский час и кому нельзя выходить на улицу.