III. «Контора». Вместо отпуска срочное спецзадание

Я бы хотел, чтобы мы имели трех-четырех человек, таких как Рудольф Абель в Москве.

Экс-директор ЦРУ США Аллен Даллес «Искусство разведки»

Мне было назначено время встречи в одной из заштатных гостиниц Москвы, расположенной далеко от Лубянской площади и Кремля. Сюда, если не помешают пробки, можно добраться на машине минут за тридцать. Откровенно говоря, я в этих окрестностях (за ВДНХ) не бывал, не заносила меня сюда нелегкая. Если честно, то люди нашей профессии никогда точно не знают, где могут оказаться на следующий день. Военная дисциплина, круто замешанная на секретности и помноженная на характер нашей работы со спецификой той или иной страны.

Не доезжая до гостиницы пару сотен метров, я бросил взгляд на наручные часы и убедился, что подъезжаю точно по графику, ровно к пятнадцати ноль-ноль. Свой мышиного цвета «Ниссан» я бросил на стоянке среди множества других машин с самыми разнообразными номерными знаками. Если верить моему паспорту, то я законопослушный гражданин России, москвич, технарь, побывавший в горячих точках на Кавказе, в подтверждение чего у меня была припасена подробнейшая и абсолютно вымышленная биография.

Моя настоящая фамилия – Смирнов, Рудольф Смирнов, хотя в определенных официальных досье (перед загранкомандировкой в Берлин) я значился под именем Вольфганга Риттера, немца, проживающего в Берлине на Унтер-ден-Линден, сотрудника компьютерной фирмы «Гандвик». По моим документам значилось, что я занимаюсь поставками комплектующих для компьютеров из Германии в Австрию, Польшу, Венгрию, но в то же время не раскрывался ни род деятельности компании, ни характер моей службы.

На случай возможного сбоя в работе или провала проекта у меня был еще один (резервный) паспорт на имя Владека Функе, русского немца из Казахстана, в настоящее время азюлянта^[4], политического беженца, временно проживающего в хайме (общежитии для переселенцев) у сестры Анны. С учетом этих обстоятельств и формировалась легенда-прикрытие «позднего переселенца», или по-немецки «шпэти».

Задание, выпавшее на этот раз, было многоплановым и довольно хлопотным, причем с непредсказуемым исходом.

Маркус Вольф, к которому меня направляли, занимал высокий пост в службе разведки ГДР – «Штази». Он знал меня с давних пор как «обаятельного русского», в общем как сотрудника отдела, курировавшего в советских спецслужбах определенные сферы в Германии. Время от времени я попадал в его поле зрения, когда он приезжал в Москву или в ГДР – в порядке деловых контактов в Восточном Берлине. По правде говоря, у нас было мало общих точек соприкосновения, но в отличие от других коллег моего ранга я знал, что был ему симпатичен. И потому старался вести себя с ним корректно и демократично. И это срабатывало на сто пять процентов. При полном соблюдении рамок и прочих политкорректных штучек, к которым меня обязывало положение младшего по званию, я старался излучать дружеское участие к генералу и быть непринужденным в общении.

– Состав задачи у тебя двуединый: заморский гость Джонни и наш друг Миша-Маркус Вольф, – рассуждал Сансаныч, меряя шагами свой кабинет на втором этаже допотопного зданьица в одном из районов Москвы; где именно – скромно умолчим. – Причем ты для американского коллеги – сотрудник контрразведки БФФ Вольфганг Риттер, а для немецкой стороны – агент ЦРУ; мы об этом постарались загодя… Прежними методами руководить подобными операциями за кордоном уже невозможно – по причинам тебе известным. Нужны в некотором роде импровизации. У нас, в России, сам знаешь, как в том умном изречении: король умер, да здравствует король! Но запомни: сейчас все возможно, и если вдруг случится что-то непредвиденное, тогда останется запасной аэродром – в Берлине. Осядешь в столице у своей сестры. Там у тебя все в норме; легенда простая: приехал посмотреть, как живётся- можется на исторической родине. И окончательно решить Гамлетов вопрос: эмигрировать или нет. Времени хватит, чтобы наладить связи и продлить нужные нам отношения. СССР больше нет, Германия едина. Главное сейчас – дело: нужно реанимировать прерванную работу. А то развели здесь, в России, на свою голову эту интеллигентскую болтовню: многополярный мир, врагов нет – сплошные друзья да единомышленники, безопасность как в Элладе во время Олимпийских игр, идиллия кругом! Понаслушались политических крикунов, а как доходит до дела – в кусты!

– К сожалению, сейчас работать у нас, в России, может быть, на порядок сложнее, нежели за рубежом, – признался я. – Подчас не знаешь, что истинно, а что ложно. Дело даже не в компетентности или профессионализме…

Сансаныч пропустил мимо ушей мои слова и перешел к делу:

– В Германии ты уже бывал и не раз, нравы немцев знаешь, язык твой безупречен. Судя по твоему досье, до нас ты занимался ядерной физикой и пробавлялся журналистикой: писал статьи, репортажи – в солидные немецкие СМИ, не гнушался командировок в горячие точки Средней Азии и на Кавказ. Материал для тебя хорошо знакомый, так что оставалось время для культурных программ и развлечений.

– Да, шеф, но я что-то не припомню, чтобы нам выделялось время на культурные мероприятия. Потом я уже давно понял, что мягкостью и корректностью нынче, как в старые добрые времена, ничего не добьёшься.

– Мне очень жаль наши старые добрые времена, – ответил старый ас и глазом не моргнув. – Но в изменившихся обстоятельствах мы не должны терять лицо. Теперь мы с американцами не враги, а даже партнеры. Будем исходить из этих постулатов. Не можем же мы ставить под угрозу исход операции из-за того, что некие оппозиционные силы пытаются вставить нам палки в колеса.

– Нет, шеф.

– Надеюсь, я не нарушаю никаких твоих личных планов? – ни с того ни с сего брякнул Сансаныч.

– Разумеется, нет, шеф, – сухо ответил я. – В Берлине меня ждет одна сударыня с интригующим именем Соня. Имею я право на личную жизнь?

– Понимаю, – спокойно ответил он. – Та самая фройляйн из финансово-экономических сфер?

– Вы не одобряете моего выбора, шеф? Все-таки она нас здорово выручила в том непростом деле, связанном с Дойче Банком. Главное, что мы в том деле получили фору.

– Против своей воли, – сказал Сансаныч. – Насколько я припоминаю, ей хотелось как раз обратного. Она еще молодая, по мне – совсем девчонка, взбалмошная, ревнивая, неуправляемая и совершенно ненадежная.

Этой тирадой Сансаныч невольно выдал себя. Теперь все встало на свои места. Сансаныч был против моего дальнейшего общения с молодой женщиной, которая в его представлении была для меня неподходящей парой – так некоего отпрыска именитой фамилии засылают учиться в Кембридж, чтобы он выкинул из головы смазливенькую студентку из ГИТИСа. Я попытался унять свое раздражение. Принадлежность к моей профессии не оставляет места для личной жизни.

Я сказал, аккуратно подбирая слова:

– Соня Шерманн из Берлина – наш человек, шеф. Другое дело, она не знает в действительности, какую страну я представляю. Но это вопрос техники… Она видела нас, по крайней мере меня, в деле и знает, что мы не артисты из любительского театра на Бродвее. С ней мне не нужно прикидываться знаменитым писателем Зюскиндом или голливудским киноактером. И ей ни к чему строить из себя скромницу и недотрогу. Я ведь знаю – и она знает, что я знаю. Поэтому даже общаться с ней – одно удовольствие, шеф. Надеюсь, вы не собираетесь предложить мне покончить с ней, с этим адюльтером?

Было ясно как Божий день, что Сансаныч имел в виду именно это, но вопрос в лоб в сочетании с мнимой покорностью немного сбил его с панталыку, на что я и рассчитывал.

– Ты меня обижаешь, ты меня уже обидел, – иронично отозвался он. – Нет, конечно, мы такими операциями не занимаемся. Однако я попросил бы тебя немного отложить рандеву со своей пассией, пока ты не разберешься с нашими профессиональными делами.

– Хорошо, шеф.

– А теперь сходи в кабинет № 225, там получишь необходимые документы, а потом зайдешь ко мне.

Я не собирался комкать дальнейший инструктаж, а потому стал заниматься рутинной работой – обходить разные кабинеты и специалистов, чтобы познакомиться со всеми нюансами. Я побывал у «персональных управленцев», как мы их называли за глаза, получил необходимые бумаги у жизнерадостного и абсолютно бездушного молодого сотрудника. Вернувшись через час, я прошел дополнительный инструктаж у Сансаныча.

Подытоживая сказанное, шеф разоткровенничался:

– Вся эта чехарда в Германии вокруг Михаила нас весьма и весьма беспокоит. – Сансаныч посмотрел на меня. – Твое присутствие там крайне важно и необходимо. Для него и для нас. Сразу по нескольким позициям. Во всяком случае, такое впечатление мы пытаемся создать – усиленно пытаемся. И у него тоже. Ему нужна моральная, нравственная поддержка, что мы и предпринимаем: якобы «защитить» его с помощью ЦРУ. Я понятно выразился?

– Да, шеф, – ответил я. – Вполне ясно, хотя и несколько парадоксально.

– Собственно говоря, именно поэтому мы и подобрали тебя для этой роли. Ты должен сыграть ее лучше, чем все остальные… – Сансаныч приумолк, потом продолжил: – В целом ты и прежде справлялся с такими делами. Я имею в виду Русский Кавказ и республики Средней Азии. Ты был всегда вменяем и, если проявлял довольно убедительные признаки недовольства и даже явного неповиновения, то все в рамках цивильного поведения самодостаточного человека нашего времени…

Я понимающе кивнул.

– … И главное – естественность в поведении с Маркусом. С ним ты делаешь интервью для гамбургской влиятельной газеты «Ди Цайт» или респектабельной «Франкфуртер Альгемайне» – смотря по обстоятельствам…

– Все должно быть естественным? – механически переспросил я. – Согласен, шеф. Знает ли наш большой друг в Берлине о том, что его ждет в рамках проекта германской Фемиды?

– Знает, – заверил меня Сансаныч. – В общих чертах; подробности с нашей стороны он слушать не захочет, что вполне объяснимо. Он отдает себе отчет в том, каких собак ему должны навесить, и ему будет довольно некомфортно. Но недели через две-три всё устаканится. Победа будет наверняка за ним. Теперь о тебе. Разумеется, с ним все согласовано. Он не возражает.

Сансаныч посмотрел на меня и нахмурился:

– Ты же должен иметь в виду следующее. Во-первых, твоя миссия должна выглядеть убедительной. Ты отличный журналист, кроме того, у тебя хобби: ты страстный коллекционер холодного оружия. Не мне тебя учить!..

– А могу я поинтересоваться, для чего все это нужно, шеф, или вы предпочитаете держать меня в неведении?