© Турмов Г.П., 2017

© ООО «Издательство «Вече», 2017

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019

Сайт издательства www.veche.ru

Пробное погружение

Пролог

В Бизерте стояла оглушающая жара. Столбик ртути в термометре застыл на отметке далеко за тридцать градусов по Цельсию. Даже у моря не чувствовалось ни малейшей прохлады, ни слабого дуновения ветерка.

В одной из бухт стояли десятки судов и кораблей русской эскадры, оказавшихся здесь после окончания Гражданской войны.

Они стояли, пришвартованные к береговым тумбам, перевязанные между собой стальными тросами, словно узники, брошенные и забытые навсегда.

Долговязый подросток подошел к одной из тумб, разделся и аккуратно уложил на подстеленную газету одежду, придавив ее камнями. Оставшись в одних трусах, он ловко вскарабкался на палубу эсминца. Было очевидно, что это не первое его посещение русских кораблей. Он поудобнее устроился в рубке, закрыл глаза и предался мечтам…

Перед его глазами проплывали картины морских походов, схватки с неприятелями, портреты родственников в морских мундирах, украшенных орденами и медалями…

Он, конечно, пошел бы по линии своих предков (впоследствии он насчитал в своей семье более тридцати морских офицеров, генералов и адмиралов). Он бы обязательно пошел служить на флот! Но мечта эта была неосуществима, ведь он был «русским беженцем». Трудно было всю жизнь осознавать себя в этом качестве…

Саша, так звали подростка, уже давно начал собирать на кораблях таблички с русскими надписями, матросские ленточки, другие «сувениры», а однажды ему попалась на глаза морская сабля без ножен, оставленная, по-видимому, каким-то русским офицером. Но особенно он любил забираться в рубку той или иной подводной лодки (их было четыре) и представлять себя командиром, каким был его дед, полный тезка по имени-отчеству, Александр Владимирович Плотто.

Он был не только одним из первых командиров подводной лодки, но и первым командиром соединения подводных лодок в России, базировавшихся во Владивостоке во время Русско-японской войны 1904–1905 гг.

Историческая справка

В ноябре 1920 г. под натиском Красной армии закончилось отступление Белой армии П. Врангеля. Началась эвакуация Крыма. На корабли и мобилизованные пароходы были погружены войска, семьи офицеров, часть гражданского населения крымских портов.

В декабре 1920 г. Совет министров Франции согласился принять русскую эскадру в порту Бизерта в Тунисе.

Уже находясь в море, генерал Врангель напишет: «Русская армия… не смогла отразить натиск во многом сильнейшего противника… Я отдал приказ об оставлении Крыма… Отдаю армию, флот и выехавшее население под покровительство Франции, единственной из великих держав, оценившей мировое значение нашей войны».

И именно Франция всего через четыре года признает Советскую Россию, после чего прекратится существование русской эскадры в Бизерте. Она окажется вне закона. 29 октября 1924 г. будут спущены флаг и гюйс русской эскадры. За оставшиеся корабли начнется торг. В Бизерту прибудет советская техническая комиссия, в составе которой окажутся знаменитый кораблестроитель, генерал-лейтенант царского флота и советский академик А.Н. Крылов и родной брат командующего эскадрой в Бизерте Михаила Беренса, «красный адмирал» Евгений Беренс. Парадокс Гражданской войны! Брат против брата.

Договор с французами будет достигнут: корабли надо возвращать, но на вопрос: где и за чей счет их ремонтировать, ответа не нашлось. В итоге эскадра осталась на месте, но корабли стали постепенно один за одним исчезать, разрезанные на металлолом… Эскадра перестала существовать…

Владивосток. Истоки

В канун празднования 70-летия Великой победы во Владивостоке был поставлен спектакль по роману В. Пикуля «Крейсера» о событиях Русско-японской войны 1904–1905 гг. Сценаристом и постановщиком пьесы стал народный артист РФ Ефим Звеняцкий, художественный руководитель Приморского академического театра. Военным консультантом Ефим Семенович пригласил Е. Гуримова, капитана 1-го ранга в отставке.

По замыслу В. Пикуля, мичман Панафидин, один из героев его романа, возвратившийся из японского плена, встречает во Владивостоке командира отряда подводных лодок Михаила Беклемишева, который приглашает мичмана служить на подводную лодку. Художественный вымысел известного романиста породил немало споров. Во-первых, соединение подводных лодок называлось отдельным отрядом миноносцев, во-вторых, командовал им не капитан 2-го ранга М. Беклемишев, а старший лейтенант А. Плотто и, в-третьих, что самое главное, Беклемишев в тот период не был во Владивостоке.

Одни утверждали, что Беклемишев прибыл во Владивосток инкогнито, другие – что он никогда и не был в этом городе.

На самом деле неправы оказались ни те, ни другие. Беклемишев побывал во Владивостоке, но за двадцать пять лет до событий Русско-японской войны.

После окончания в 1879 г. Технического училища Морского ведомства Михаил Беклемишев получил за отличную учебу назначение на парусно-винтовой клипер «Разбойник», готовящийся к переходу на Дальний Восток. Вместе с ним в дальний поход отправился однотипный клипер «Наездник», на котором служил минным офицером будущий вице-адмирал Российского, а затем Польского флота Генрих Цывильский, оставивший после себя интереснейшие мемуары «Пятьдесят лет в Российском императорском флоте». Судьба неоднократно приводила к тому, что жизненные курсы Г. Цывильского и братьев Беклемишевых неоднократно пересекались…

Оба корабля предназначались для усиления флота на Тихом океане, базой которого к тому времени стал Владивосток.

По этому поводу биограф Михаила Беклемишева И. Рассол^[1] писал:

«Моряком становятся в плавании. И нет лучшей практики для офицера, чем длительное заграничное плавание, полное впечатлений, насыщенное полезным трудом и никогда не обходящееся без суровых испытаний. Такие походы, длящиеся по 2–3 года, создавали настоящих моряков. В те времена не так уж много русских кораблей уходило за экватор, и количество желающих попасть на них полноправным членом кают-компании много превышало число офицерских должностей. «Кругосветка», как правило, повышала служебный статус, а экипажи, считаясь в заграничной командировке, получали повышенное денежное содержание. На корабли в первую очередь стремилась офицерская молодежь, в душах которой не потускнел еще романтический взгляд на мир и собственное будущее».

«Разбойник» и «Наездник» вышли из Кронштадта в октябре 1879 г. Обогнув Европу со стоянками в Копенгагене, Лондоне и Бресте, корабли взяли курс к островам Зеленого мыса, где их пути разошлись. К Владивостоку они шли разными маршрутами.

Плавание «Разбойника» к месту назначения заняло десять месяцев. Позади остались штили, штормы, долгие стоянки в портах разных стран. И вот, наконец, Владивосток. Командовал «Разбойником» капитан 2-го ранга В.В. Житков, для которого этот поход был уже не первым. В честь Житкова будут названы географические объекты на российском побережье Японского моря. Да и названия кораблей «Разбойник» и «Наездник» будут увековечены на карте Приморья.

«Разбойник» встал на якорь в акватории бухты Золотой Рог в августе 1880 г. в год двадцатилетия со дня основания Владивостока.

В этот же год Владивосток был выведен из состава Приморской области и возведен в степень города с присоединением полуострова Муравьева-Амурского и Русского острова.

В конце 70-х – начале 80-х годов обострился Кульджинский вопрос, что привело к натянутым отношениям между Россией и Китаем. Начало этому кризису положило восстание мусульманских народов (уйгуров и дунган) против власти маньчжурской династии в Синьцзане. И хотя этот край располагался довольно далеко от Тихого океана, обстановка требовала усиления Сибирской флотилии, командование которой было вверено вице-адмиралу В. Лесовскому.

«Наездник» входил в первый отряд под командованием контр-адмирала барона Штакельберга, а «Разбойник» – во второй, под командованием контр-адмирала Асламбегова.

Матросы с кораблей во время стоянки активно использовались на земляных работах по устройству береговых укреплений.

Начало сентября во Владивостоке почти лето. Краски осени еще не коснулись ни травы, ни деревьев.

Воздух не шелохнется – ни единого дуновения ветерка. Осень в этих краях мягкая и тихая, по-настоящему «бархатная».

Солнце по-прежнему яркое, как и летом, но уже совсем не теплое.

До середины бухты Золотого Рога долетают стрекозы и диковинные бабочки-махаоны. Но в этот период нередки и грозные разрушительные тайфуны.

В то утро рассвет обещал хорошую погоду. Вот только солнце, поднимающееся со стороны Гнилого угла, выглядело зловеще красным. Михаил Беклемишев, помощник штурмана, только что заступивший на вахту, осматривал окрестности бухты через подзорную трубу. Стоял штиль. Воздух как будто бы застыл, но вместе с тем был пропитан чем-то тяжелым, тревожным, гнетущим. С чего бы это?

Беклемишев перевел окуляр трубы на флагманский фрегат и увидел начальника эскадры В. Лесовского. Тот стоял на открытой части палубы в «наполеоновской» позе, заложив правую руку за обшлаг мундира, видимо, просто дышал свежим воздухом.

Внезапно стало темнеть, провалилось куда-то солнце. Налетел такой сильный шквал ветра, что адмирала, которому не на что было опереться, швырнуло на палубу, протащило несколько саженей и прижало к леерному ограждению. Из рубки выскочили несколько офицеров и матросов и занесли адмирала внутрь корабля.

Михаил вызвал старшего офицера и доложил о случившемся.

Как впоследствии стало известно, В. Лесовский получил серьезные травмы. Внезапный шквал ветра раскачал, завалил на борт корабли и суда, стоявшие на рейде, и они еще долго качались на спокойной воде, как детские игрушки ваньки-встаньки. Наступившая прозрачная тишина была мгновенно нарушена нарастающим шумом обрушившегося на землю и воду дождя. Михаилу приходилось попадать под тропические ливни, но такого он еще никогда не встречал. Вертикальные струи низвергались с неба сплошным потоком. Многочисленные овраги, спускающиеся к бухте с окрестных сопок, в одно мгновение вспучились и превратились в бурные речки, которые вынесли на Светланскую улицу огромные кучи камней и всякого мусора.

К утру ливень также быстро прекратился, как и начался. Как ни в чем не бывало со стороны Гнилого угла выглянуло ярко-оранжевое солнце. По улицам неслись потоки воды, вспенивались по оврагам глинистые то ли ручьи, то ли речки.

Несколько дней команды, выделяемые с кораблей эскадры, помогали жителям города устранять последствия тайфуна…

В сентябре еще один парусно-винтовой клипер «Стрелок» бросил якорь в бухте Золотой Рог. Минным офицером на нем служил брат Михаила Николай. Путь этого корабля от Кронштадта до Владивостока занял всего три с половиной месяца. При этом «Стрелок» не огибал Африку, а прошел Суэцким каналом.

Михаил запросил было у старшего офицера «добро» на вельбот для встречи с братом, но со «Стрелка» флажным семафором сообщили, что на «Разбойник» направляется вельбот под командованием мичмана Беклемишева.

Поднявшись по шторм-трапу на борт «Разбойника», Николай сразу же попал в объятья Михаила, не сдержавшего по молодости свой порыв.

Вечером того же дня Михаил и Николай получили разрешение на сход на берег и посвятили вечер воспоминаниям и обмену впечатлениями перехода из Кронштадта во Владивосток.

– А помнишь, Николя? – начинал Михаил…

– Да помню, Мишель, – отвечал тот, и они начинали смеяться, как маленькие, каждый за свое воспоминание.

Они вспоминали свое детство, прошедшее в селе Божениново Тульской губернии, учебу в Техническом училище, грустно помолчали, когда воспоминания коснулись родителей.

Вообще, род Беклемишевых, согласно родословным легендам, принадлежит к старинному дворянству и уходит корнями аж в XIV век.

По одной версии, родоначальниками Беклемишевых стали татарские мурзы, осевшие в Москве и принявшие православие. В то же время существует легенда, согласно которой Беклемишевы ведут свой род якобы от прусских дворян, перешедших на службу к сыну Дмитрия Донского, великому князю Василию, который приказал казнить одного из представителей этого рода за крамолу в кремлевской башне, которая с тех пор стала называться Беклемишевской.

Из рода Беклемишевых были мать Дмитрия Пожарского Ефросинья Федоровна и мать Михаила Кутузова Анна Илларионовна.

Отец братьев Михаила и Николая Беклемишевых был отставным мичманом флота, участвовавшим в обороне Севастополя. В одном из боев он был ранен и контужен, что впоследствии сказалось на его здоровье.

Отбив у отставного штабс-капитана барона фон Нольде жену Александру, мичман Беклемишев обзавелся семьей, которая не могла быть освящена церковью и поэтому была вне закона. Тем не менее жили дружно, в полном согласии, родили троих детей… Однако все рухнуло, когда Николай Петрович в одну из поездок в Москву скоропостижно скончался от «разрыва легких», оставив сиротами троих малолетних детей. Через некоторое время отошла в мир иной и их мать. Братья остались круглыми сиротами.

Вспомнив этот период, братья поежились, ведь по законам того времени они могли бы легко стать мещанами или даже крестьянами…

На выручку пришел их дядя Александр Петрович Беклемишев, дослужившийся к тому времени до тайного советника. Он стал их опекуном, определив братьев сначала в гимназию, а затем и в Техническое училище морского ведомства, куда принимали разночинцев, а его окончание гарантировало получение офицерского звания и возможность дальнейшего благополучия.

В старших классах гимназии Павел увлекся чтением книг Жюль Верна. Он читал их в подлинниках, потому что неплохо знал французский язык. Особенно ему нравилось читать и перечитывать «Двадцать тысяч лье под водой», «Таинственный остров»…

В мечтах он видел себя стоящим на мостике субмарины после всплытия или у командного пункта при погружении на глубину в окружении многочисленных приборов со стрелками и круглых рукояток.

Николай знал об увлечении брата и незлобно подшучивал над ним…

В сентябре Михаилу Беклемишеву присвоили первое офицерское звание, и по этому случаю братья отправились на очередную ассамблею Владивостокского морского собрания.

Порог одноэтажного деревянного дома переступили два высоких и стройных молодых офицера – прапорщик с серебряными и мичман с золотыми погонами. Они были очень похожи друг на друга: черноволосые и черноглазые, с высокими скулами и с пышными не по-юношески усами, а у Михаила еще и с подусниками.

Братья невольно привлекали к себе внимание. Увидев их, Всеволод Крестовский, известный как писатель, автор «Петербургских трущоб», прибывший во Владивосток в качестве секретаря В. Лесовского, громогласно заявил:

– Господа! С такой наружностью Вам бы саблю в руки, да в кавалерию. А Вы на флот подались…

Как известно, Крестовский особым тактом не отличался, а если честно, то и не имел его вовсе.

Быть бы скандалу… Взглянув на наливавшиеся краснотой лица братьев, не замедлил вмешаться капитан 2-го ранга Владимир Васильевич Житков.

– С их отцом мичманом Николаем Беклемишевым мы воевали вместе в Севастополе, – добродушно прогудел он и укоризненно покачал головой, поглядев на Крестовского.

Тот не замедлил извиниться перед братьями, сославшись на свой дурной характер.

Услышав фамилию «Беклемишев», к ним подошел сам Лесовский.

– Так вот какие они – мои крестники, – с улыбкой произнес он, глядя на братьев.

В свое время он способствовал зачислению их в училище, особенно Михаила, который из-за смерти матери пропустил срок поступления.

Крестовский за спиной вице-адмирала развел руками и состроил уморительную гримасу, еще раз призывая к прощению.

Историческая справка

Морское собрание – организация, которая скрашивала досуг морских офицеров в зимние месяцы. Особенностью конца XVIII – начала XIX века было то, что плавание парусных кораблей, базирующихся в замерзающих морях, происходило только в летнюю кампанию. Свободного времени в зимнее время у военных моряков было много, а заняться было нечем, в связи с чем молодые офицеры находили развлечения в трактирах и дружественных пирушках.

Первой организацией, которая смогла бы организовать досуг офицеров в зимнее время, стало «благородное собрание», созданное в 1786 г. по инициативе главного командира Кронштадтского порта адмирала С.К. Грейга с разрешения императрицы Екатерины II.

В благородном собрании царила простота нравов, дружеское отношение начальников с подчиненными и уважение друг к другу.

Благородное собрание просуществовало 9 лет. На его основе в 1802 г. было образовано Кронштадтское морское собрание, положившее начало созданию подобных организаций и в других военно-морских базах Российского флота.

Второе морское собрание открылось в Санкт-Петербурге. Его председателем стал контр-адмирал А.С. Загорянский-Кисель. Уже в наши дни праправнучка А. Загорянского-Киселя, студентка третьего курса технического университета Евгения Воронцова, принесла ректору Евгению Гуримову вместительную папку с родословной своей семьи. Документы и фотографии сохранили многие поколения Загорянских, несмотря на непростое советское время.

Владивостокское морское собрание было создано в 1876 году.

А еще в 1872 г. командир Сибирской флотилии и портов Восточного океана контр-адмирал на имя Управляющего морским министерством сообщал:

«…амурский экипаж отправляется во Владивосток, где будут собраны на следующую зимовку и все суда флотилии. Считаю необходимым принять меры к обеспечению быта офицеров, которые по своим недостаточным средствам не могут заняться каждый отдельным хозяйством и будут совершенно лишены самых необходимых удобств жизни. Эти неудобства смогут быть устранены устройством во Владивостоке Морского собрания».

Первым председателем Владивостокского морского собрания был избран командир Владивостокского порта контр-адмирал А. Шефнер.

Владивостокское морское собрание прекратило свое существование осенью 1922 года. Воссоздано было решением Военного совета Тихоокеанского флота через 80 лет в декабре 2002 г.

Всеволод Крестовский опубликовал свои впечатления о Владивостоке 1880 года в газете «Правительственный вестник», но не включил их в книгу «В дальних водах и странах».

Он прибыл во Владивосток на крейсере «Африка» и начинал описание города со входа в бухту Золотой Рог: