Часть седьмая

Потом было семь дней блаженства. Они упивались друг другом и сходили с ума от каждой минуты, проведенной ими вместе. Виктору показалось, что пора завести серьезный разговор насчет будущего их отношений, что он готов к принятию радикального решения, которое в корне изменит его и, как он надеется, её, Валентины, судьбу; он, Виктор, созрел до того, что готов предложить девушке свои руку и пылающее любовью сердце. Опасается лишь одного: а что, если отвергнет предложение? Что будет тогда? Как тогда ему жить на этом свете? Опасения имеют под собой основания: не молод уже и плюс – разведенный, имеющий уже двоих детей. Она же – юна и ничем не обременена; у нее – все впереди. Он то и дело спрашивает себя: «Готова ли на жертвы ради него? Что он должен делать, если окажется, что нет, не готова набрасывать на молодую шею столь тягостную обузу?»

Временами Виктору казалось, что она ждет от него именно этих решений, замечая в ее полыхающих счастьем глазах немой подстегивающий вопрос: ну, мол, говори; я жду шагов не мужчины уже, а мужа.

Временами же ловил себя на мысли, что она уходит от решительных объяснений, спланировано и потому тщательно избегает заговаривать на темы их общего будущего. Вопрос: почему? Откуда парню знать, какие мысли посещают хорошенькую головку его девушки?

Однажды, прощаясь у подъезда общежития, Валя, выдавив из себя тяжелый вздох, сказала:

– Вот и отпуск прошел, а я так и не навестила родителей, – ревнивое жало больно кольнуло сердце Виктора. Ему почудилось, что сожалеет не о родителях, а о Юрке-боксере, с которым, вернее всего, хотела бы повидаться. После паузы продолжила. – Обидятся, когда узнают, что в отпуске побывала и не нашла нескольких дней, чтобы подъехать. Ладно… Что сделано, то сделано… Через пару месяцев, когда на стройке будет поспокойнее, отпрошусь у бригадира на пару деньков и слетаю. Пять часов на поезде – всего ничего.

Прошло еще дней десять. Градус их отношений по-прежнему высок, буквально зашкаливает.

Вчера они хорошо попрощались, а сегодня должны вновь встретиться и пойти в кино. Виктор уже полчаса крутится возле общежития, поглядывая на наручные часы, стрелки которых неумолимо приближаются к девяти. До кинотеатра «Космос» недалеко, пять минут ходьбы, однако ж ему не хочется все делать впопыхах и залетать в зрительный зал вместе с третьим звонком, а потом долго в полумраке искать места.

Виктор бросает взгляды на окно пятого этажа, откуда поочередно выглядывают мордочки соседок Валентины. Девчонки высунутся и тотчас же исчезнут, будто их кто-то отталкивает от окна. Вопрос: что происходит? Уже девять, а Валентины как не было, так и нет. На последний сеанс опоздали. Но все равно: что помешало Валентине спуститься и сказать ему, что на сегодня культпоход отменяется? Почему глаз не кажет? Что могло случиться?

И тут показалась в окне Оксанка, лучшая подруга еще по ПТУ.

– Витюш, – крикнула она, – свидание отменяется… Валентина не выйдет.

Виктора, как кипятком ошпарили.

– А в чем дело? – также громко, чтобы докричаться до пятого этажа, спросил он. – Позови! Пусть сама выглянет!

– Валентинка – в прачечной!.. У нее – постирушки!.. – Оксанка тотчас же скрылась, чтобы, видимо, избежать дальнейших расспросов.

Вскипел Виктор, но, направляясь домой, порассуждав хорошенько, остыл. Рассудок подсказывал, что последнее время Валентина проводила все свободное время с ним и ей некогда было заняться личными делами. Вот и подзапустила. Почему не вышла и сама не сказала? Ну, например, из-за того, что за себя не отвечает и, выйдя, не сможет отказать.

Виктор – дома. Ходит из угла в угол, не находя себе места, волнуется. Смотрит на часы: без четверти одиннадцать. Скоро в общежитии – отбой и дежурные (девчонки, живущие в общежитии, поочередно несущие вахту, помогающие вахтерам) вот-вот разбредутся по своим комнатам и тогда – все. Вахтерша (после отбоя) ни за какие коврижки не станет подниматься на пятый этаж, даже, если позвонит сам царь-государь.

Виктор подходит к тумбочке, где стоит телефонный аппарат, набирает номер. Там ответили не сразу, но все-таки подняли трубку.

– Добрый вечер!.. Беспокоит начальник комсомольского штаба стройки… Виктор Орехов… Девушка, не могли бы пригласить из пятьсот двадцать второй Валентину Ёлкину?.. Очень срочно… По делу… Нет, не по личному… Я, что, каждый вечер звоню?.. Надоедаю?.. – в трубке Виктор слышит девичье хихиканье: там прекрасно понимают, что за «неличное дело» у Орехова к Ёлкиной. «Монастырь» не первый месяц обсуждает их отношения. Наступает тишина. Виктор догадывается, что одна из дежурных все-таки ушла звать. Виктор ждет и, наконец, слышит все тот же девичий голос. Он удивлен. – Как это «спит»?.. Понимаю, что «устала на стройке», а потом еще и «большая стирка», но… Извините… Спасибо… Спокойной ночи!

Второй облом и за один вечер. Не слишком ли? Впрочем, Виктор все прекрасно понимает и входит в положение любимой: хозяйственных забот, должно быть, поднакопила. И все из-за него, Виктора. Устала и нуждается в отдыхе. Он – человек и не может требовать, чтобы девушка была рядом с ним непрерывно. Не жена пока. Впрочем, и супругам иногда, считает Виктор, не грех побыть какое-то время вдали друг от друга и отдохнуть. Любовь от разлуки только крепчает.

На другой день ему также не удалось встретиться с Валентиной: на телефонные звонки девчонки отвечают, что «ее нет дома и никто не знает, где она». На третий день тоже самое. И на четвертый, и на пятый. Это уже – серьезно.

В пятницу, чтобы увидеть Валентину, Виктор идет на крайний шаг. Выкроив полчаса свободного времени, идет в корпус обогащения, поднимается на восемьдесят вторую отметку, где бригада Валентины ведет сейчас отделочные работы, находит девчонок, но Валентины среди них нет. Подождал какое-то время, а девушка так и не появилась. Виктор обратил внимание, что девчонки как-то загадочно смотрят на него и, беспрестанно шушукаясь, хихикают. Странно, думает он, очень странно все это. И впервые его посещает мысль: «Уж не специально ли Валентина избегает?» Отмахивается Виктор от такой мысли, как от противно жужжащей мухи. Не может этого быть, считает он, ведь они так друг друга любят. К тому же не сбросишь со счетов то, что он, Виктор, а не кто-то другой, – первый в жизни мужчина, с которым Валентина столь щедро поделилась бесценным своим достоянием.

Виктор уходит, так и не дождавшись Валентины. Он не может часами тут торчать: дел у него выше головы.

Суббота и воскресенье прошли в томительном ожидании, но Валентина, знавшая номер его домашнего телефона, не позвонила. Несколько ночей подряд не может спать. В голову лезут нехорошие мысли. Отгоняет, а те тотчас же и с той же назойливостью возвращаются.

В понедельник, сразу после работы, идет на наглость: приходит в «монастырь», получает у коменданта (в порядке исключения, с учетом общественного положения) разрешение на посещение пятьсот двадцать второй комнаты. Поднявшись на пятый этаж, пройдя почти весь длинный коридор, стучится в дверь. Отвечает (по голосу узнает) Оксанка:

– Что за шутки?! Вламывайся, если пришла…

Его принимают за одну из девчонок, живущих в общежитии. А кто еще-то может быть в этом «женском монастыре»?

Виктор, приоткрыв дверь, переступает порог комнаты. Оксанка оборачивается.

– Это… ты?!

– Как видишь, – с мрачной миной на лице отвечает Виктор и совсем недружелюбно спрашивает, оглядев внимательно комнату. – Где моя любимая?

– Валюшка, что ли?

– А у меня есть другая? – парирует вопросом на вопрос Виктор.

– Кто вас знает мужиков? У вас – на каждом километре и по всему миру.

Виктор поморщился.

– Кончай, Оксанка. Говори: где?!

– В прачечной… за стиркой.

– Стирка? Опять?!

– Не веришь? Иди и сам проверь.

– И пойду! – Виктор направляется к выходу.

– Постой, дурачок… Предупредить надо… Она там не одна… И все – в одних трусиках. Представляешь, что там начнется при виде тебя?

Оксанка вышла, а за ней и Виктор. Они углубились в противоположный конец коридора. Виктор, прислонившись к подоконнику, остался стоять, а Оксанка скрылась за дверью прачечной. Минут пять ее не было. Вышла и сказала:

– Сейчас оденется и выйдет.

Действительно, Валентина вышла в домашнем халатике и с мокрыми волосами. Ее было не узнать: худенькие плечи опущены, осунулась за те дни, что Виктор ее не видел, под глазами – синева: то ли от усталости, то ли от бессонницы, то ли от неведомых Виктору переживаний.

Валентина подошла и грустными глазами уставилась в окно, даже не посмотрев, как следует, на Виктора.

– Что случилось? – тихо спросил Виктор и попытался обнять девушку, прижать к своей груди. Валентина резко отшатнулась.

– Не надо!.. Не прикасайся ко мне!.. – выкрикнула она и по щекам ее потекли слезы.

– Не плачь, любимая… Объясни, в чем дело?

– Была любимая, да не стало! – столь же нервно выкрикнула она.

– Объясни: почему? Что-то я сделал не так, да?

– Так-так-так!.. Даже слишком!..

– Не понимаю, Валюша…

– Что тут понимать, что?! Все ясно: мы не должны встречаться и не будем, понял?

– Нет, не понял, – онемевшими губами пролепетал чуть слышно Виктор. – Хоть что-то ты должна объяснить… Может, встретила другого? Более достойного? Или с Юркой-боксером помирилась?

– Ничего объяснять тебе не собираюсь. Оставь меня. Уйди, говорю, пожалуйста, уйди… Ни смотреть, ни говорить не могу!.. Не приходи сюда больше… Никогда… Забудь о моем существовании…

– Не смогу, любимая, если бы даже очень захотел, – все также тихо и с дрожью в голосе продолжал выдавливать из себя Виктор.

– Ничего, – Валентина уголком халата стала вытирать слезы, – все пройдет и это – тоже. У всякой истории есть начало и должен быть конец. Наша история затянулась и зашла слишком далеко.

– Но… ты… говорила и не раз, что… любишь меня.

– Может, врала… Может, и любила… Но теперь – все в прошлом. Забудь!

– Но это слишком жестоко…

– Но иначе нельзя… Не преследуй меня… Не делай мне еще хуже, – она стремительно повернулась и исчезла в прачечной комнате.

Виктор ушел. А что еще-то ему оставалось делать? Его любили, а теперь, сама девушка сказала, разлюбили.

Всю неделю Виктор пытался встретить Валентину и объясниться. Он думал, что девушка успокоится, придет в себя и сможет толком объяснить, что же все-таки произошло между ними? Не встретил. И только в субботу, когда навстречу ему попалась Оксанка, когда стал расспрашивать, как увидеться с любимой, девушка отрицательно мотнула головой.

– Никак… Валюшка срочно уволилась и сегодня уехала…

– Куда уехала?.. На чем уехала?

– Куда? Не знаю. На чем? Скорее всего, на поезде.

Виктор, взглянув на часы, увидел, что поезд еще не ушел, что он может успеть перехватить любимую на перроне. Он не даст ей уехать. Он будет держать, если потребуется, из последних сил. Поймав такси, ринулся на вокзал. Осмотрел все закоулки вокзала (могла спрятаться от него), обежал несколько раз перрон, даже все вагоны стоявшего на посадке поезда проверил. Валентины нигде не было. Значит? Уехала на автобусе. А про поезд Оксанка сказала специально, чтобы его сбить со следа, чтобы тот потерял время на пустые хлопоты.

Это был последний и решающий удар, не оставивший у Виктора никаких надежд. Любящая девушка никогда так не поступит, не бросит парня, не предупредив, не уедет, по сути, тайком от него. Тут все не как у людей. Тут загадка за загадкой бежит и загадкой погоняет.

Что творилось с Виктором? Об этом знает лишь он сам и больше никто. Со временем рана затянулась, но шрам и заметный остался, боль не ушла совсем. Боль осталась…