В течение всего полета Вера грустно смотрела в иллюминатор и, о чем-то своем думая, молчала.
Алексей не лез с расспросами, в какой-то мере догадываясь о ее душевном состоянии. Ему ведь также было не по себе: вот-вот и они расстанутся; предстоит разлука не на час и не на месяц, а, как минимум, на год.
– Товарищи пассажиры! – послышался голос из динамиков. – Пристегните, пожалуйста, ремни. Наш самолет сейчас совершит посадку в городе-герое Москва.
Легкий толчок и самолет мягко покатился по бетонной полосе.
Вера шумно вздохнула. Алексей спросил:
– Моей богине тревожно было?
Девушка кивнула.
– На земле все же спокойнее, чем в воздухе.
Трап подали не сразу, поэтому минут пять пришлось ждать, сидя в креслах.
Наконец, они ступили на московскую землю, точнее, на твердь аэродромного покрытия. И тотчас же послышался мощный бас:
– С благополучным приземлением, доченька!
Вера вздрогнула, поглядела в ту сторону, откуда услышала знакомый до боли и такой родной для нее голос. Кинулась и обняла отца.
«Боже мой, – замелькало в голове Алексея. – Подумать даже не мог… Что отец Верочки и… Однажды, да, о чем-то таком обмолвилась: отец, дескать, тоже служит… Однако… Попробовал тогда расспросить, а она? Замяла разговор».
– Неужели соскучилась? – иронично спросил Василий Николаевич Горовой, легонько поглаживая по спине дочь.
– А как же! – Вера, отстранившись, спросила. – Почему ты здесь?
– Решил встретить мою ласточку. Не ехать же на автобусе.
Вера, отпустив отца, опомнилась, что все еще не представила героя своего курортного романа.
– Папуль, познакомься, – мой Алексей.
Василий Николаевич первым шагнул в сторону совершенно сбитого с толку парня и протянул руку:
– Здравия желаю, гвардии старший лейтенант, шутливо произнес Горовой.
Обменявшись крепким рукопожатием, Василий Николаевич обернулся к смущенно стоявшей в сторонке дочери.
– Уже твой, доченька? С какого времени?
Дочь опустила глаза.
– Это… оговорка, папуль…
– Однако, как понимаю, оговорка по Фрейду?
– Н-н-наверное, – промямлила дочь.
– Разберемся… позднее… Теперь же, – он протянул широкую ладонь в сторону стоявшего метрах в десяти от трапа сверкающего черным лаком автомобиля, – прошу в машину.
Открыл перед молодежью вторую дверцу.
– Но…
Вера юркнула в салон, а Алексей что-то хотел сказать, однако Горовой прервал:
– Отставить, гвардии старший лейтенант!
– Слушаюсь, товарищ генерал-полковник!
– Вот, – Горовой, закрывая за собой переднюю дверь, довольно крякнул, – это уже по-нашему.
– Папуль, но Алёшенька хотел сказать…
– Знаю! – отрубил отец и заулыбался. – Алёшенька, значит? Отлично!.. Рад слышать.
Дочь ничего на это не сказала, а лишь покраснела и опустила глаза вниз.
– Так, ребятки, – потирая широкие ладони и продолжая добродушно улыбаться, сказал отец, – прямо по курсу… домой… Хозяюшка, пожалуй, заждалась, – Алексей хотел объяснить, что у него в гостинице забронирован номер, но ему не дали и рта раскрыть. – Вы, товарищ гвардии старший лейтенант, отныне поступаете в полное мое распоряжение и, слушать мое приказание, – ни на шаг от меня, ясно?
– Так точно, товарищ генерал-полковник!
«М-да, – подумал про себя Алексей, – в этой семье не рассусоливают».
Вывод Алексея оказался скоропалительным: как только грозный генерал, сопровождаемый молодежью, переступил порог своей квартиры, на глазах переродился. Перед вышедшей их встречать хозяйкой стал другим – на удивление добродушным.
– Докладываю, Клашенька, – мягко сказал он, шутливо приставив ладонь к козырьку генеральской фуражки, – поручение исполнил… Доставил обоих в целости и сохранности, – он обернулся, показывая рукой в сторону молодых, добавил. – Принимай сладкую парочку!
Вера вылетела из-за широченной отцовской спины и кинулась к матери, но тотчас же отстранилась.
– Мамочка, познакомься, – Алексей Осинцев…
Клавдия Ивановна улыбнулась, шагнула в сторону Алексея и подала руку.
– Приятно… Рада познакомиться.
Алексей галантно поцеловал протянутую руку, пахнущую домашними пирогами и еще чем-то вкусным.
– О, да вы хорошо воспитаны, молодой человек…
Хозяин по-мальчишечьи коротко хохотнул:
– А ты, Клашенька, как думала? Наша девочка кого попало не выберет.
– Проходите, пожалуйста, располагайтесь, а я, с вашего позволения, – к плите, – она повернулась к мужу. – Васенька, поухаживай.
В голове Алексея никак не укладывалось, как можно называть «Васенькой» генерал-полковника?!
– Как понимаю, ребята, оба в душ с дороги?
– Так точно… Однако… Моя богиня… То есть Верунчик…
Хозяин расхохотался.
– Ну, ребята!.. Вы, я вижу, зря отпускное время не теряли… Так… Оба в ванные… Там всё Клашенькой для вас приготовлено.
Алексей, покраснев, промямлил:
– Ну… это… пусть сначала Вера, а…
Генерал, а в ином чине Алексей хозяина пока представить не мог, пуще прежнего рассмеялся.
– Ха-ха-ха! Ты меня не так понял…
– Простите… А как я должен был понять?
– У нас, сынок, две туалетные комнаты – женская и мужская. Видишь, – он ткнул пальцем в одну из ближайших дверей, – табличку… тебе, значит, сюда.
От слова «сынок» на сердце у Алексея стало хорошо-хорошо, повеяло домашним, давно им забытым.
Через час все сидели в просторной гостиной, за накрытым столом: с одной стороны – хозяева, с другой – молодые. Алексей продолжал смущаться и краснеть, поэтому старался меньше говорить, чтобы не ляпнуть еще чего-нибудь, а больше слушать. Алексею показалось, что больше всех радовалась, суетливо бегая на кухню и обратно, Клавдия Ивановна. Чему именно? Только ли тому, что наконец-то вернулась любимица-доченька, о которой изболелось материнское сердце? Что-то Алексею подсказывало, что он хозяйке понравился. В какой мере? Об этом пока что судить рановато. Алексей с удовольствием ел домашнюю стряпню, запах которой и вкус выветрились из него. Казенная еда, какой бы хорошей не была, все-таки не та, несравнима с домашней.
Трапеза длилась больше двух часов.
– Хорошо, – сказал, вставая из-за стола, хозяин. – Благодарю, Клашенька.
Алексей тоже встал.
– Угощение, Клавдия Ивановна, было царское. Спасибо вам…
Клавдия Ивановна махнула рукой:
– До царского стола нам далеко.
– Клашенька, – поправив сбившуюся прядь начавших седеть ее волос, сказал хозяин, – мы уходим на мужской разговор… в кабинет, а ты… сама знаешь…
– Как не знать, – ответила она и улыбнулась. – Дело привычное.
Уединившись, мужчины устроились в глубоких финского производства креслах. Потом хозяин встал, придвинул низкий из толстого стекла с серебряным ободком столик, прошел к бару, открыл, достал стограммовые стопки из голубого чешского стекла, поставил, вернулся к бару.
– Что будем пить, Алексей?
– Полагаюсь на вас, товарищ генерал.
– Есть «Наполеон»…
– Нельзя ли чего-нибудь попроще?
– Попроще? – переспросил хозяин. – Тогда вот… Моя любимая… «Столичная»… Не возражаешь?
– Никак нет, товарищ генерал… Наш, русский напиток…
– Получается, что мы придерживаемся одних вкусов… Хорошее совпадение… Для начала знакомства.
Василий Николаевич отвинтил пробку (подобное новшество появилось недавно и пока что только в Москве), наполнил стопки до краев и опустился в кресло. Вошла, прежде постучавшись, Клавдия Ивановна с подносом в руках, поставив перед мужчинами салатники и тарелки с закусками, вышла.
Хозяин поднял стопку.
– За гостя! – он выпил до дна. – Извини, Алексей, но у офицеров принято: тостующий пьет непременно вот так.
Алексей также в стопке не оставил и капли. Потому что… Ожидая разговора, ему хотелось расслабиться и не чувствовать себя скованно. Это для старшего лейтенанта в обществе генерал-полковника трудно, но он обязан постараться.
Василий Николаевич наполнил стопки.
– Позвольте, товарищ генерал, и мне произнести тост.
– Позволяю, сынок.
– За гостеприимность семьи, с которой имел честь познакомиться!
– Спасибо… – они выпили. – А теперь передохнем чуть-чуть… – хозяин улыбнулся. – А иначе свалимся под стол, так и не поговорив по душам.
Алексей позволил себе впервые возразить генералу.
– Русских не так-то просто свалить с ног.
– Все так, Алексей, но на здоровую голову и разговор получается здоровым, – Алексей, взяв крохотный бутерброд с черной икрой и сливочным маслом, отправив в рот, согласно кивнул. А Горовой продолжил. – Конечно, мы кое-что о тебе знаем, но всего лишь «кое-что»… Дочурка не из болтливых, поэтому информацию дозирует…. А нам бы хотелось знать больше… У вас что-то завязывается серьезное, если мы не ошибаемся…
Алексей кивнул:
– Не ошибаетесь… Более, чем серьезное… С моей стороны, уж точно…
– Ну так вот… Расскажи поподробнее о себе… Сам понимаешь, одна она у нас и дороже ее у нас никого нет и уже не будет никогда… Конечно, я мечтал еще и о сыне, однако… Не получилось… Бог даст, внук появится и тогда… Да что загадывать… Не стоит… Внимательно слушаю.
Алексей выполнил просьбу. Рассказал в деталях, не скрывая ничего. Собственно, и прятать у него нечего, обычная, как сам он считает, жизнь обычного человека: счастливое раннее детство, когда был любим отцом и матерью, школа, гибель отца в Афганистане, определение в суворовское, преждевременная смерть матери, сиротство, танковое училище, которое закончил с отличием и получил красный диплом…
Парень развел руками.
– Вот, собственно, и все, товарищ генерал.
Горовой поморщился.
– Да ладно… Какой я тебе дома генерал?
– Самый настоящий, – усмехнувшись, заметил Алексей.
– Хм… Называй по имени и отчеству и этого вполне достаточно.
– Слушаюсь, тов… То есть Василий Николаевич.
Горовой тряхнул головой и на лоб упал непокорный, покрывшийся легкой сединой, чубчик. Вернув его на ему положенное место и пригладив для верности ладонью, сказал:
– Судьба, парень у тебя… – Горовой, вздохнув, наполнил «Столичной» заскучавшие было стопки, поднял свою. – Помянем, Алексей, родителей твоих… Выпьем, не чокаясь… Как говорится, пусть земля им будет пухом.
Они выпили, отставили в сторону стопки.
– Родители могут гордиться… – закусывая, продолжил Василий Николаевич. – Ты сделал себя сам и ни перед кем не в долгу… Давно был на могилках?
– Больше года, – ответил Алексей.
– Надо попроведать отца и мать… Грех запускать могилы своих предков.
– Собираюсь, Василий Николаевич.
– Когда?
– Завтра… В Свердловске – плановая посадка и дозаправка самолета… Выйду… отмечусь в военной комендатуре, что… Думаю, проблем не будет.
– Не будет, – подтвердил Горовой.
– Вот… Перерегистрирую проездные документы на следующий день…. Надо еще заглянуть, так сказать, попутно и в суворовское, и в военное училище.
– Правильно… Когда должен быть в части?
– Послезавтра… Успеваю…
– Как служба?
– Нормально… – коротко, стараясь не вдаваться в подробности, ответил Алексей.
Горовой вновь поморщился.
– И что за молодежь нынче?.. Девочку попытался как-то порасспросить о том же, а она мне также: нормально и на том поставила точку. Что значит «нормально» – хорошо или плохо?
– Удовлетворительно, Василий Николаевич.
– При оценке «удовлетворительно» раньше срока звания не присваивают.
Алексей усмехнулся:
– Иногда, наверное, и это случается.
– Скажи прямо: с желанием служишь? Не по нужде?
– Я же выполнил посмертную волю отца…
– И что с того? Волю выполнил, а, возможно, сердце все-таки не лежит.
– Что вы?!
– Я – ничего, а ты…
Алексей позволил себе прервать столь грозного собеседника, не по-армейски эмоционально воскликнув:
– Без ума от армии! Это мое и сейчас, после года нахождения в строевой части, не осталось никаких сомнений.
– Тогда – все в порядке. Главное, чтобы чужое место не занимать; служить, а не делать вид, что служишь.
Алексей кивнул:
– Понимаю, поэтому стараюсь…
– Месяца полтора назад дочурка как-то так, невразумительно намекнула и про повышение по должности.
– Есть такое… Назначен командиром роты в том же полку.
– Вот тебе на! Это уже не «удовлетворительно», а «отлично»… Служишь-то по-настоящему всего-то год и… За что заслуги?
Алексей стыдливо опустил глаза.
– Думаю, что аванс, вроде как долг, и его обязан еще отработать… Придется доказывать, что не зря, что командование во мне не ошиблось.
Горовой недовольно хмыкнул.
– Скромность – украшение офицера, но не до бесконечности. Себя тоже надо уметь ценить…
– Ценю, Василий Николаевич, но не переоцениваю.
– Не финти, понял? Жду подробности… Или это секрет государственной важности? – он громко рассмеялся. – Уж не твоих ли рук очередной военный переворот в Коста-Рики?
– Никак нет, Василий Николаевич.
Ироничный подкол Алексей понял и оценил. Он с каждой минутой общения все больше расслаблялся, чувствовал себя раскованнее и раскованнее, чему бесконечно удивлялся. Еще вчера представить себе не мог, что будет сидеть tet-a-tet и за одним столом с генерал-полковником, пить водку и свободно общаться обо всем на свете.
– В таком случае, какая проблема?
– Короче говоря…
Горовой прервал:
– Не «короче», а во всех подробностях.
О проекте
О подписке