Нельма

Пеший поход Малая Кема – Нельма Хабаровский край.

То, о чем я столько мечтал и думал, наконец-то приняло реальные очертания. Я давно мечтал о путешествии вдоль морского побережья на север Приморского края по Тернейскому району. Первоначальный маршрут был задуман достичь Самарги, а оттуда теплоходом вернуться на Рудную Пристань. Большую часть маршрута мы должны были идти пешком, но впоследствии некоторые обстоятельства внесли существенные коррективы в ранее задуманный маршрут – домой мы вернулись через Советскую Гавань по железной дороге и автобусом до Дальнегорска.

В поход нас собралось трое – я, Ревмир Винник и Александр Каширин. Об этом походе с Р. Винником мы договорились еще год назад, но недели за две до срока он заявил, что с нами он не пойдет дальше Амгу, где с каким-то товарищем намерен заняться добычей полудрагоценного камня – агата, о котором он где-то узнал. Дело в том, что на побережье в районе п. Амгу морем выносит на берег окатанный полудрагоценный камень агат, за которым приезжают любители камня из Москвы. Вот и наш спутник, видимо, решил добыть это «золото». В общем-то, Ревмир человек не очень надежный. Я это понял давно, и все это время ждал от него подвоха. С поездкой в Амгу с кем-то, у него ничего не получилось – у него не было на тот момент отдельного пропуска. Пропуск был выписан на меня с указанием вышеуказанных спутников. Дело в том, что наш маршрут пролегал в пограничной полосе и без пропуска нахождение лиц, без местной прописки не допускалось. Так что Виннику пришлось присоединиться к нам. Но его намерения нам с А. Кашириным были непонятны, то ли он с нами следует до Амгу, или идет с нами дальше по намеченному маршруту.

25 сентября мы втроем вылетели из Дальнегорска на АН-2 в Малую Кему Тернейского района. Первоначально мы этот отрезок нашего пути собирались проплыть на теплоходе, но моя болезнь помешала нашим планам, а следующий рейс ждать долго. Поэтому мы и решили лететь самолетом. Высадились в Малой Кеме уже к концу дня в 16 часов. Погода была хорошая. Мне было как-то весело и интересно – мы в незнакомом месте, все для нас с этого момента было ново и загадочно. Надели рюкзаки и вышли за забор аэропорта. Повалялись после тяжелого перелета на траве и двинулись в деревню Малую Кему, не расспросив о дороге. Пассажиры все сразу как-то исчезли, и мы пошли по чутью, толком не зная где деревня. Пришлось немного поблудить, вброд переходить речушки, пока не вышли на дорогу, ведущую в деревню. Спутник наш Р. Винник торопился в Амгу, хотя до Амгу отсюда было около сотни километров. Своим нытьем и недовольством он раздражал меня. У меня был план дойти сегодня до Кемы и там заночевать. До реки, по расспросам огородников, было семь километров. Проходя мимо огородов, мы обратили внимание на хорошую картошку, которая была уже выкопана и лежала в кучах. Вот и деревня Малая Кема, правда, сейчас она не деревня, а леспромхозовский поселок. Деревню мы прошли, не останавливаясь, и пошли дальше. Хотя мне и хотелось побеседовать со старожилами. Отметились на погранзаставе и двинулись дальше по дороге. Дорога была убогая, но говорят, что такая дорога недавно пробита до Амгу, что нас, конечно устраивало. По этой дороге до р. Кемы нам встретились военные объекты. Как я понял – это были локаторы. Нас поразила захламленность, кажущаяся беспризорность самих этих объектов. Уныло смотреть на кривой забор, на кучи металлолома, на разбросанные механизмы и аппаратуру.

Затемно подошли к реке Кеме. У местных военных спросили: где удобнее поставить палатку. Ожидали, что в палатке будет холодно. Палатку поставили на косе, на гальке. Было уже темно. Но и утром этот смрад не исчез. Выяснили источник этого запаха. Откуда-то несло падалью. Неприятный запах донимал нас весь вечер пока не заснули. Оказывается, по галечниковому берегу реки была разбросана половодьем дохлая рыба сима, горбуша, которая, отнерестившись, погибала. Отсюда и шел запах. Дохлую рыбу мы видели на всех реках по пути следования.

26 сентября

Спать было не холодно, зря нас пугали холодом. Одежды всякой было вдоволь. Вес наших рюкзаков был в пределах 25–27 кг. Позже я даже решил, что из одежды у меня было кое-что лишнее, я ни разу не мерз.

Утром решили осмотреть окрестности и поискать брод. В данном месте река была метров 30 шириной и глубиной примерно до пояса. Переходить реку без сапог я не стал бы. Вдвоем с А. Кашириным мы прошли вверх полтора километра, и нашли там брод. Скорость воды на перекате была значительной и едва не сбивала с ног. Перешли на другой берег. Вернулись к лагерю. С Р. Винником у нас произошло окончательное размежевание. Он заявил, что оставляет нас и уходит один в Амгу. Ему не до исследований и не до любования пейзажами, ему нужны камни. Тут же он начал делить продукты, заявил, что ему не нужен брод, что он разденется и тут же перейдет реку. А вода в это время уже холодноватая. Пришлось мне его успокоить тем, что мы посмотрим брод в предустьевой части, а если там брода нет, то вернёмся и перейдём в верховье реки.

С первого дня путешествия у нас начались разногласия и непонимание друг друга, пока только с Р. Винником. После обеда мы с А. Кашириным снова двинулись на разведку брода уже в устьевой части. А Ревмир стал дорисовывать скелеты дохлых рыб вместо того, чтобы с нами вместе искать удобный брод. Достигли мы самого устья, хотели перебрести морем, но, увы, мели нигде не было. Вернулись в лагерь и несколько обрадовались, все было сложено и готово к походу.

Реку Кему перебрели верхним бродом и через пойменный лес вышли на дорогу, которая шла со стороны Малой Кемы через брод, где мы пройти не смогли. Следует отметить, что на правом берегу реки в том месте, где мы ночевали, стояли два больших деревянных заброшенных дома, в которых, как нам потом сказали, жили военнослужащие, а на берегу бухты, где сейчас располагается локатор, когда-то был лесозавод. Выйдя на дорогу, мы сразу увидели деревню Великая Кема. Об этой деревне я знал очень мало. Как только мы поднялись на пригорок, сразу же перед нами открылась вся деревня. При первом взгляде на эту картину я понял, что эта деревня умирающая, если уже не мертвая. Вышли на главную улицу, которая шла от моря на запад. Улица была пустынна, многие дома полуразрушены, или стояли с заколоченными окнами. Деревня расположена на надпойменной террасе и отсюда было видно насколько обширна долина р. Кема. Нам необходимо было узнать у местных жителей о дальнейшей дороге. Задерживаться здесь мы пока не хотели. Увидели двух стариков, копающих в огороде картошку. Сбросили рюкзаки прямо на улице, и пошли в огород. Картошку копали старик и старушка. Старик был в дальнем углу, потому мы с расспросами подошли к бабушке. Бабушка была сухонькая, маленькая с папироской во рту. Пока мы с ней беседовали о путях-дорогах, о деревне, дед, что-то мурлыкая, продолжал копать картошку – нас пока он как бы и не замечал. Поговорив с бабушкой, подошли к старику. Я думал, что он какой-нибудь старовер, а он оказался веселым и разговорчивым. Лицо его обросло кудрявой длинной бородой, которая придавала ему иконный вид. Одежда у него была самая несуразная, затасканная и грязная. Ему 73 года. Живут здесь с 1934 года вдвоем с бабкой. Дети в Дальнегорске и Кавалерово. Пенсию дед не получает. По словам старушки, он не хочет хлопотать, нужны какие-то документы. Фамилия его Колесниченко Григорий Григорьевич. Проговорили мы с ним долго. Во время всего разговора он не бросал своего занятия, копку картофеля. Я заметил, что здесь картошка намного хуже, чем в Малой Кеме. В молодые годы дед был и почтальоном – на коне возил почту, доходил до самой Нельмы. Пилил лес, в войну служил в какой-то трудовой армии. Вся жизнь прошла в тяжелом труде и хотя лицо у него тонкого склада, руки же широкие и тяжелые.

Бабушка также всю жизнь проработала на лесозаготовках, в колхозе, был в Кеме и колхоз, но толку с него не получилось. Дед в разговоре вставлял ученые слова, что меня несколько удивило. Я у него поинтересовался, откуда он знает такие термины. Он это объяснил тем, что работал все-таки на почте, и личным интересом. Поскольку день был уже на исходе, мы решили сегодня дальше не идти, а остаться в селе на ночевку. Устроились мы в одном из заброшенных домов с исправной крышей. Я с Кашириным пошел на осмотр окрестностей, а Р. Винник остался со стариками докапывать картошку, так как его особенно ничего не интересовало. Осмотрели село, древнее городище, о котором нам рассказал дед. Городище было небольшое. Представляло оно из себя пространство кругообразной формы в диаметре примерно 150 метров, обвалованное земляным валом. Высота вала едва ли достигала 2–3 метра. Внутри городища расположены школа и клуб, которые в настоящее время уже не функционируют. Когда то в деревне была и мельница, метровые жернова от которой валяются в бурьяне. В центре села я обратил внимание на один дом. Отличался он тем, что его окна, двери, карнизы были украшены резьбой. Такую резьбу на домах я встречал в Сибири, а в наших краях такую картину увидел впервые. А, в общем, деревня представляла грустную картину. Меня такие зрелища повергают в уныние, не могу без тоски смотреть на угасающие и угасшие поселения. Была когда-то жизнь и в силу неблагоприятных обстоятельств, ушла…

Мне кажется, что это противоестественно. Люди когда-то приехали сюда, освоили земли, построили себе жилища и все необходимое для жизни, и через некоторое время бросили все свои труды, дома, в которых жили. И вот практически в деревне остались лишь только те, которым некуда податься, да и незачем, как и нашим старикам.

Сходили мы и на сельское кладбище, которое расположено на склоне прилегающей к селу сопки. На этом кладбище привлек наше внимание белеющий памятник, как видно недавно поставленный. Оказалось, что это надгробие сооружено в память о погибших в авиакатастрофе военнослужащим и их семьям. Всего погибло семь человек, как нам сказали, по пьянке. Хотя время близилось к вечеру, мы решили сходить еще на аэродром, в военный городок. Оказывается, недалеко от деревни выше по долине был военный аэродром, который ликвидировали в 1975 году. Сейчас же в деревне находится небольшой военный персонал, которому Р. Винник хотел прочитать какую-то лекцию. В военном городке стояли хорошие дома, кругом было много брошенного имущества, металлолома, везде под ногами путалась проволока. Еще в селе мы заметили, что многие огороды были обнесены металлическими щитами аэродромного покрытия. Металлическое покрытие взлетно-посадочных полос еще не было снято. Но за пределами этих полос лежали горы этих металлических полос. Из этого металлопроката были построены всякие хозпостройки. Этими листами устланы непроезжие участки автомобильных дорог. Во всех близ лежащих поселениях были заметны постройки и заборы из этих полос. Картина в общем то печальная – столько добра, все брошено, не прибрано как после неожиданного бегства. Зайдя в один из брошенных домов, увидели на полу разбросанные книги – видимо это остатки библиотеки. Выйдя на взлетную полосу, мы ощутили величайший простор кемской долины, и нас неудержимо потянуло совершить экскурсию вверх по долине. На ночь мы устроились в одном из заброшенных домов, который нам указал наш новый знакомый Г. Г. Колесниченко.

27 сентября

Наше решение идти на экскурсию вверх по долине не вызвало у Р. Винника никакого энтузиазма и с нами он не пошел, а стал собираться в Амгу, тем более, что нам предлагали даже машину, но неопределенно. Я от такого предложения отказался – этот путь мы должны пройти пешком. Мы с Александром ушли, а Ревмир остался ждать машину. Вышли мы рано, солнце еще не взошло из-за моря. С верхов дул прохладный ветер. Сразу за селом мы вышли на взлетно-посадочную полосу, которая протянулась километров на пять и в конце которой мы должны выйти на дорогу, идущую вверх по кемской долине. Решили мы дойти до верхнего Илимо. Это бывший поселок лесорубов, который существовал еще в 30-е годы 20 века и в котором, в то время проживала наша бабушка, да и ее старик так же работал здесь. А сошлись они вроде бы намного позже. У них разные фамилии и дети. В то время был еще поселок Верхний Илимо, выше Нижнего километров на семь, где по рассказам деда так же находится древняя крепость, но туда мы идти не собирались, шли мы на один день туда и обратно. А эту крепость я нашел намного позже в одном из своих путешествий по этим местам.

После полосы вышли на полевую дорогу, на которой сразу увидели следы тигра, которые вели в сторону леса. Пришлось насторожиться. Шли быстро. Солнце уже поднялось и стало пригревать. Я чувствовал себя великолепно. Такие чувства у меня возникают от того, что тебя ничего не связывает, ты распоряжаешься собой по своему разумению и что вокруг незнакомые и неизведанные пространства. Наш путь пролегал по лугам, по которым в разных местах произрастал лес. Трава стояла некошеная по пояс, уже пожелтевшая. Вероятно, здесь когда-то были поля и сенокосы, которые давно заброшены. Вошли в лес, чувствовалось приближение реки, которая протекала где-то слева. Лес представлен в основном дубняками. По берегам реки, к которой мы вышли, произрастал ивняк. Хвойного леса пока видно не было. Вышли к реке. Течение реки было в основном спокойным, лишь на каменных перекатах река сильно шумела. Где-то здесь должны быть «ворота», где мы ожидали эффектного зрелища сжатой в утесах реки. Но ничего такого мы не увидели. Воротами называлась скала, которая близко подходила к реке с левого берега. Прижим. Дорога в этом месте обходила этот прижим верхом по хребту невысокого отрога.

Дошли до второго прижима. Дорога в этом месте была проложена в скальной осыпи, вероятно, с помощью взрывов. Дорога построена лесозаготовителями, по словам Григория Григорьевича давно. По нашим подсчетам мы прошли 18 км. Мы начали приглядываться, где же это самое Илимо, но никаких признаков бывшего поселения мы не увидели.

Прошли густой лес, и вышли на открытое место, заросшее травой. О том, что здесь когда-то была человеческая деятельность, говорила лишь бочка смолокурни, стоявшая на насыпном бугре. Никаких признаков жилья заметно не было, хотя это и был прежний поселок лесорубов. По словам нашего деда здесь и было то всего четыре избы. Прошли уже 25 км. Травы здесь также были не кошены. Дорога эта обычная колея, по которой сейчас, вероятно, проезжают изредка только охотники да рыбаки. Прошли ещё 3–4 км вверх и повернули обратно. До Верхней Илимо мы не дошли. По рассказам наших стариков основной поселок лесорубов был Верхний Илимо, а с этого поселка ездили еще дальше вверх пилить лес, по притокам р. Кемы. Лес сплавляли. На реке Илиме, притоке Кемы даже строили запруду для поднятия воды. В Верхнем Илимо, по словам деда, и было древнее городище-крепость. На обратном пути в поисках грибов наткнулись на какие-то глубокие ямы, воронки, которые поражали своими правильными формами и неизвестным происхождением. Я даже взволновался. Неужели это что-то древнее. Оказалось, что это и в самом деле воронки, которые образовались от взрыва авиабомб, которые здесь взрывали когда-то как ненужные. В село вернулись уже на закате. По отсутствию вещей Р. Винника поняли, что он подался в Амгу пешком, машину ему не подали. Но ему повезло, в пути его догнала машина, и он благополучно доехал до места. Мы торопились сходить еще и к морю, благо, что дома деревни и улица упирались в море. Был уже закат, и на землю спускалась тьма. Мы поднялись на скалистый мыс, который расположен в северной стороне бухты и с которого открывался красочный закат на западе. В море, недалеко от берега, стояло рыболовное судно, команда которого на катере высадилась на песчаный берег южнее устья р. Кемы. Север и восток уже темнел. На этом экскурсии по кемским далям заканчивались. Завтра выходим на Амгу.

О Григории Григорьевиче Колесниченко

Вчера вечером ходили мы к ним в гости, с собой взяли бутылку вина. Бабушка поставила на стол свою недопитую бутылку, дед тоже подсел, налил себе в стакан вина, покрошил туда хлеба, вытащил из другого стакана «соломинку», через которую пьют коктейли. При этом сказал, что эта «соломинка» каким-то образом попала к нему из Англии. После сказанного он начал цедить с помощью этой «соломинки» содержимое стакана, испытывая при этом, как мне казалось большое удовольствие. Потом он встал и пошел к радиоприемнику, который стоял в другой комнате, и приник к нему. Через некоторое время он залетает к нам на кухню и с радостью сообщает: «Наши запустили ракету!» Не увидев на наших лицах особой радости (их каждый день запускают) исчез и больше мы его у стола не видели. С тем мы и ушли, оставив бабку за столом на кухне, а деда приникшим ухом к приемнику.

Сегодня мы насобирали немного грибов и решили устроить прощальный ужин. Позвали Григория Григорьевича в свой двор, когда у нас еще было не все готово. Он сказал, что придет через полчаса. Мы накрыли стол прямо на дворе, поставили фляжку с водкой. Вот пришел и дед с керосиновой лампой. Поставили пожаренные грибы, по кружкам разлили водку. Неожиданно наш гость из-за пазухи извлек свою алюминиевую чашку, сказав, что он со своей посудой, стал накладывать в нее грибы. Выпили, закусили грибами, салом, Гость ел грибы с удовольствием, но как сказал он, ими он не занимается. Поговорили, но было уже поздно, и дед собрался уходить. Снова полез за пазуху, вытащил клизму с пристроенным длинным соском и начал высасывать из своей кружки остатка водки. Сколько уже осталось водки в кружке мы не заметили. Конечно, мы были удивлены таким поворотом картины, но смеяться над действиями нашего гостя было как-то неудобно. Проделав эту операцию и спрятав все принесенное за пазуху, он отбыл, пожелав нам доброго пути. Потом мы часто вспоминали потешного Григория Григорьевича. Напившись молока, мы улеглись спать на свои жесткие постели. Завтра начинался длинный путь.

28 сентября

В 7–00 мы уже были с рюкзаками на плечах. Сумерки еще окончательно не развеялись, а деревня еще спала. Покидая это угасшее поселение, мы, вероятно, уже никогда не попадем. Через десяток лет умрут последние старики, и не станет на карте Великой Кемы, деревни с таким значительным названием и только, возможно, родственники будут изредка наезжать на их могилы. Но даже их родственникам уж очень сложно навестить родные места ввиду отдаленности и отсутствия нормальной транспортной доступности. Хотя позже по времени и могилы будут тоже забыты и заброшены. Такие забытые могилы, уже заросшие лесом с покосившимися крестами или вовсе без них, мы будем встречать своем пути.

Если рассматривать время с точки зрения истории, то все равно пустыми вечно эти места не будут. Когда-то давно здесь обитали аборигены, свидетелем тому еще до сих пор сохранились сооруженные ими те же городища. Аборигены исчезли по разным причинам. Потом пришли русские переселенцы, которым здесь тоже стало нечего делать, хотя и нашествий никаких не было. Но пройдет еще какое-то время, и придут сюда новые люди и снова оживут морское побережье, берега рек и ныне заросшие поля и луга. А пока мы уходим…