До замка графа добирались три часа, никого не встретив по дороге. Замок поразил юношу, который видел такие сооружения только на рисунках.

– Выше подбородок и больше презрения во взоре, – тихо сказал отец, когда они оставляли лошадей на конюшне. – Растерянность не украшает мужчину. Идём, я представлю тебя графу.

Граф не понравился. Красивый и сильный мужчина с едва заметной сединой на висках отнёсся к ним благожелательно, но при виде сюзерена мальчику почему-то стало тревожно.

– Эта война продлится дольше, – говорил Зерт. – Аделрик крепкий орешек! А вы оставляете свою дочь чужим людям. Не лучше ли ей побыть у нас, пока вы в отъезде? Алина ровесница моей Леоне, и они могут подружиться, а Хрод занялся бы с ней магией. Домашнее обучение ничем не хуже королевской школы. Вы могли бы привезти и младшего сына. Стефану скоро шестнадцать, но в замке живут дворяне, у которых есть дети подходящего возраста.

– Я поговорю с дочерью, – сказал Ганс, – хотя не думаю, что она согласится. В доме безопасно, управляющим будет надёжный человек, а для дочери нанята учительница. Но за предложение спасибо.

– Значит, всё-таки отправляете сына? – спросил недовольный отказом граф. – Не боитесь, что он развалит школу?

– Пусть этого боятся учителя, – пошутил барон. – Льготу я получу, и есть надежда, что сына смогут научить справляться с его силой.

– Жаль, что я уже отправил свой отряд королю, – сказал Зерт, – а то могли бы поехать с ним. Сам я приеду немного позже. Вы когда выезжаете?

– Завтра утром, – ответил Ганс, – а к вам приехали не только проститься, но и по делу. Так получилось, что я не завёл печать, а сыну нужна грамота.

– Сейчас скажу секретарю, и вам всё сделают, – кивнул граф.

Он взял колокольчик и позвонил. Дверь открылась, но вместо мужчины вошла необыкновенно красивая женщина лет тридцати в богато украшенном золотым шитьём платье.

– У нас гости, дорогой? – спросила она у графа. – Кажется, это барон Шефер? Вы так редко у нас бываете, что немудрено забыть. А это что за красавчик? Случайно, не жених для нашей Леоны?

– Это старший сын барона, – сказал Зерт. – Только ему до шестнадцати ещё два года. А понравившаяся вам женщина, молодой человек, моя жена графиня Илма.

– Я не говорил, что она мне понравилась! – смутился Клод.

– Значит, я вам не понравилась? – сказала графиня. – Интересно чем? Спрашиваю, потому что дочь очень похожа на меня. Не понравилась я – не понравится и она. Пожалуй, мы не будем вас знакомить. Зачем расстраивать девочку?

– Вы красивая, – выдавил из себя покрасневший мальчик. – И вообще…

– И вообще у тебя есть всё, чтобы заинтересовать самого взыскательного мужчину, – усмехнувшись, сказал граф. – Но ты зря примеряешь Клода к нашей дочери. Завтра он уезжает поступать в столичную школу магии, а это шесть лет учёбы, если он не окончит раньше срока или не выгонят. Дорогая, скажи Арману, чтобы бежал ко мне, а то он оглох и не слышит колокольчика.

Им быстро оформили грамоту на Клода, после чего барон поблагодарил графа и стал прощаться. Он отказался от предложенного обеда, сославшись на то, что дома ещё много дел. Когда подъезжали к деревне, начало смеркаться.

– Рассёдлывать лошадь будешь сам, – сказал Ганс сыну, – и завтра сам оседлаешь. Если не справишься, скажешь. На постоялых дворах это будут делать конюхи, но может получиться так, что заночуешь один под открытым небом, да и в конюшне школы никто не станет этого делать.

Когда вошли в конюшню, там уже стояла чья-то лошадь.

– Интересное дело, – сказал отец, заводя Зубастика в денник. – Что же это за учительница, которая больше десяти лиг едет не в карете, а верхом?

Он быстро расседлал жеребца, который оживился, оказавшись в обществе двух кобыл, и помог сыну, после чего они вошли в дом. Учительницу нашли в самой большой комнате, где она вместе с Алиной угощалась пирожками. При взгляде на неё отец застыл столбом, да и Клода бросило в дрожь. Он не помнил матери, но у отца сохранился портрет, нарисованный бродячим художником. Так вот, вставшая из-за стола стройная красивая женщина была копией умершей Катерины.

– Гретта Кранц, – приятным голосом представилась учительница, изящно присев. – Алина уже показывала мне портрет вашей покойной жены, господин барон. Сходство поразительное, но хочу заверить, что я здесь ни при чём. В этом вините своего друга, который нанимал меня для вашей дочери. Господин Рабан наверняка знал о сходстве, но чем бы он ни руководствовался, вы должны знать, что я нанялась только как учительница и ни в каком другом качестве…

– Да, конечно, – сказал Ганс, поедая её глазами. – Вы можете не беспокоиться: я завтра уезжаю в армию короля. Война… Я заплачу вам за два месяца, а если не вернусь, платить будет управляющий.

– Как это не вернёшься? – вскинулась дочь. – Только попробуй!

– Я ненадолго уйду, – сказал он всем. – Нужно сговориться с управляющим.

– Где Варин? – спросил у сестры Клод. – Почему он не с вами?

– Спрашивай у него сам, – сердито ответила Алина. – Познакомился, набрал пирожков и ушёл читать свои книги! Сколько раз я говорила отцу, чтобы их не покупали! Нет в них ничего интересного, только перевод денег!

– У тебя есть магия, а ему тоже нужно чем-то заниматься, – вступился за брата Клод. – И потом десяток книг – это не такие уж большие деньги. Госпожа Гретта, я сейчас переоденусь и присоединюсь к вашей компании.

«Какой замечательный мальчик… – услышал он, заглянув в её мысли. – Счастливая эта Катерина! И барон славный. Будет жалко, если его убьют».

Зайдя в свою комнату, он снял пропылённую одежду и надел старую, но чистую. Мысль женщины заставила подумать о том, что отец может не вернуться с войны. И что тогда делать? По закону старшего из сыновей могли признать самостоятельным раньше положенного срока, если ему уже исполнилось четырнадцать лет. Если этого не сделать, они перейдут под попечительство графа. Этого Клод не хотел. Он не мог объяснить причину неприязни к сюзерену, но почему-то был твёрдо уверен в том, что для неё есть основания. Решив поговорить об этом с отцом в дороге, он вернулся к женщинам.

– Кушай пирожки, – предложила сестра, пододвигая к нему блюдо. – Мы уже наелись, а граф вас вряд ли кормил.

– Он предлагал, – сказал Клод, – но отец отказался.

– А что он ещё предлагал? – спросила Алина. – Зачем вы к нему ездили?

– Мне выписали грамоту, – объяснил брат. – А предложений было много, но отец от всего отказался. Тебя предлагали забрать вместе с братом. У них есть дочь твоего возраста. Если она действительно похожа на мать, то очень красивая. Граф сказал, что вы могли бы дружить, а тебя учил бы маг.

– Мне дружить с дочерью нашего графа? – не поверила Алина. – Наверное, хотел сделать из меня её служанку. А его маг мне не понравился. Ты мне помог, а дальше буду учиться сама! Дома лучше, так что отец всё сделал правильно!

– Приятно слышать, когда меня хвалят, – сказал вошедший барон. – Ты уже переоделся? Сейчас и я это сделаю и подойду. Я договорился с Джердом, так что он присмотрит за нашим хозяйством и деревней. По дому будут работать Керт с Ирмой, так что вы не останетесь без присмотра. Ну а в случае необходимости можно обратиться к графине. Граф тоже уедет в армию.

В тот вечер они очень весело провели время и засиделись допоздна. Отец шутил, рассказывал много интересных историй и ненавязчиво ухаживал за Греттой. Женщина тоже вела себя не так скованно, как в начале знакомства, и немного рассказала о себе. Наконец детей отправили спать, а взрослые ещё о чём-то говорили. Клод заснул, едва голова коснулась подушки, и утром проснулся не сам, а был разбужен отцом.

– Вставай, – сказал Ганс. – Завтрак уже на столе, а походные сумки я собрал. Сегодня мы доберёмся только до Эссета и остановимся у Рабана. Как себя чувствует твоя задница после вчерашней поездки?

– Побаливает, но терпимо, – ответил Клод, пощупав бёдра. – Я давно не ездил верхом.

– Поэтому первый день не будем гнать, – сказал отец. – Дам тебе немного отдохнуть, а заодно выполню свои дела. Но уже завтра будем ехать весь день. Остановимся на обед в Любере, а потом до ночи постараемся добраться до Харне. За четыре дня должны доехать до столицы и устроить тебя в школу. Пошевеливайся, сын. Все уже поднялись, один ты до сих пор в кровати.

Клод быстро оделся, заправил постель и побежал умываться. Так же быстро съел ещё горячий завтрак и сказал отцу, что готов.

– Если готов, иди прощаться, – вздохнув, сказал Ганс. – Кто знает, когда удастся свидеться. До окончания школы сестра может выйти замуж и уехать.

– А разве учеников не отпускают домой? – спросил сын.

– Посмотрим, – ответил Ганс, – до этого нужно дожить.

С братом он простился без всякой нежности, а вот Алина обняла и поцеловала в подбородок. Выше она не дотянулась, хоть и встала на цыпочки. Клод тоже обнял и поцеловал в макушку.

– Слушайся Гретту и учи магию, – сказал он сестре. – Ты хотела стать сильной, а твоя сила в тебе самой. Её у тебя больше, чем у графского мага, нужно только научиться пользоваться. Тогда тебя никто не обидит.

Алина расплакалась, и он поспешил выйти из дома, чтобы не разреветься самому. В конюшне пришлось седлать лошадь. Отец стоял рядом и наблюдал, не пытаясь помочь. Только один раз сделал замечание и, видя, что у Клода всё получается, вывел Зубастика. Последними мальчик закрепил дорожные сумки и вслед за отцом повёл безымянную лошадь во двор. Необходимости спешить не было, поэтому ехали рысью, время от времени переходя на шаг. Под утро похолодало, но в разрывах облаков появлялось солнце, поэтому день обещал быть тёплым. Долго двигались молча, а потом Клод задал мучивший его со вчерашнего дня вопрос:

– Отец, а что нам делать, если ты не вернёшься? Может, заранее побеспокоимся о признании меня самостоятельным?

– Этим я и собираюсь заняться в Эссете, – ответил Ганс, – а Рабан должен помочь. Но не нужно заранее переживать. Я участвовал в трёх войнах и не получил ни царапины.

– Отец, а из-за чего мы воюем? – спросил Клод.

– А для тебя есть разница? – усмехнулся Ганс. – Спорные луга, спорный лес, пусть даже спорное болото! Если люди хотят подраться, они найдут повод. А настоящая цель – это захватить что-нибудь у соседей, прославиться и сократить число вторых-третьих отпрысков в дворянских семьях. Наследников редко посылают в бой, наш граф тоже не послал сына, хотя уже можно. А империя поощряет наши войны, потому что мы лупим друг друга, вместо того чтобы собраться и врезать императору. Смотри, деревня соседей.

– Ты ездил сюда?

– Сюда. Давай договоримся, что тех поездок никогда не было.

– Не хочешь, чтобы о них узнала Гретта? – спросил сын. – Ты ей понравился.

– А ты откуда знаешь? Подслушивал мысли?

– Самую чуточку, – признался Клод. – Больше не буду этого делать. Мы тоже понравились, а я, глядя на неё, вспомнил маму. Не портрет в твоей спальне, а настоящую. Захотелось прижаться к её коленям, и чтобы она гладила мои волосы, как когда-то мама. Это плохо, что я раскис как маленький?

– У каждого человека есть свои слабости, – ответил отец, – и временами хочется с кем-нибудь поделиться. Это не плохо, надо только не ошибиться и не открыть сердце не тому. Вы были обделены материнским теплом, вот тебя и тянет к женщине, которая так похожа на твою мать. Но ты должен знать, что Гретта гораздо сильнее Катерины телом и духом.

– Интересно, дошёл ли зелёный пришелец? – сказал сын, чтобы сменить тему разговора. – Я направил его к Рабану и предложил сослаться на тебя.

– Если захочешь кого-нибудь направить, ссылайся на себя, – недовольно отозвался Ганс. – Ты не знаешь этого пришельца, а поручился за него от моего имени. Надеюсь, что у Рабана не будет из-за него неприятностей.

Они замолчали и долго ехали, думая каждый о своём. К обеду потеплело, но погода начала портиться: небо затянуло облаками и задул ветер.

– Как бы не пошёл дождь, – сказал отец, посмотрев на небо. – Плащи мы с тобой взяли, но всё равно промокнем, а лошади быстро устанут идти по грязи. Ладно, это от нас не зависит. Давай пообедаем на ходу, пока сверху не льёт.

Они съели по куску окорока с хлебом, запив немудрёную еду водой из бутыли. Надежда отца добраться до города до дождя не оправдалась. Первые капли упали, когда вдали показались верхушки башен городской церкви и дворца графа Кургеля. Слабый вначале, дождь усилился, когда они достигли предместья. Вскоре копыта лошадей зацокали по булыжникам, и они пошли живее. У ворот отец заплатил стражникам сбор на уборку навоза, и те, пропустив всадников, поспешили укрыться в караулке. Дождь уже лил вовсю, и на городских улицах было безлюдно, но отец знал дорогу и пустил лошадь в галоп. У Клода от долгой езды с непривычки болели бёдра и спина, но и он вынужден был торопиться. Дом мага стоял в центре города. Большой двухэтажный особняк был окружён высокой кирпичной стеной, за которой ветер качал кроны деревьев небольшого сада. Отцу пришлось спешиться и стучать в ворота ногой.

– Не слышат, – сказал он сыну. – Дай им как-нибудь знать магией, что мы здесь, а то я отобью ноги!

– Я знаю только одно подходящее заклинание, – ответил Клод. – Оно из области ментальных и может не понравиться твоему другу. На тех, у кого нет амулета или недостаточно сильная защита, действует вроде оплеухи.

– Давай, – разрешил отец. – Одну оплеуху он как-нибудь переживёт. Если мы ещё немного побудем под этим ливнем, у меня отрастут жабры и хвост!