Эти мгновенно мелькнувшие в её голове мысли, сразу же ликвидировали в ней, первоначально возникшие, лёгкую тревогу и душевное волнение, что явилось для неё, подтверждением правильно сделанного вывода. Она подумала, что нужно быть начеку. Неспроста же он прячет что-то под полой своего пиджака. На всякий случай она допустила, что у него там, кроме ножа, серной кислоты или ещё чего-нибудь, может быть и пистолет.

«Ну, сволочь! Зря ты решил идти за мной, – холодно и ровно, подумала капитан Колдомасова, поведя взгляд и веки вниз и в сторону, как бы обращаясь к идущей за ней мрази, но не поворачивая головы в сторону того парня, чтобы дать ему расслабиться, и чтобы он постоянно чувствовал, что на него не обращают никакого внимания. – А, впрочем, это хорошо. Зато ты не будешь больше беспокоить собой окружающих граждан, хотя бы некоторое, возможно и длительное время», – закончила она свою мысль.

Она пошла по одному из проходов вдоль расположенных перпендикулярно к этим проходам, секций с хранительными ячейками. Специально медленно, чтобы её тот парень смог настигнуть и не потерять, стала осматривать все номера всех, попадающихся ей секций. Свернув влево, в проход между двух рядов секций, медленно, будто ей некуда спешить, стала так же осматривать все номера ячеек в поиске своей ячейки, которая здесь и находилась, в середине этого прохода. Она увидела, как тот парень быстро, чуть ли ни пробежал, прошёл мимо её прохода. Но, увидев её в этом проходе, вернулся и пошёл в её сторону по этому проходу, бесцельно, как она определила, глядя на номера ячеек и делая вид, что тоже ищет вроде бы свою ячейку. Свою правую руку он, ни разу не убрав, продолжал держать под левым бортом расстёгнутого пиджака. От него до неё было метров шесть. В этом проходе могли разойтись только два человека. Проходы между всеми секциями здесь были узкими. В этом проходе, кроме их двоих, никого не было.

Вдруг, с противоположного конца этого прохода, появилась женщина с большой сумкой. Женщина прошла мимо капитана Колдомасовой по всему проходу, давая понять, что она здесь со своей сумкой не задержится. Капитану Колдомасовой пришлось прижаться передом к одной из секций, провожая уже специально безразличным, не интересующимся взглядом эту женщину, чтобы она могла пройти, и, вроде бы невольно, попутно глянуть на того парня.

Парень, стоя к капитану Колдомасовой боком правым плечом, придвинулся спиной к секции, чтобы пропустить женщину. И когда та проходила непосредственно мимо него, ему пришлось прижать к секции свой зад и ноги, чтобы пролезла её сумка. Таким образом, парень оказался слегка в согнутом состоянии или положении, и левый борт его пиджака немного отошёл от живота, открыв на мгновение, скрываемую под пиджаком руку.

Для капитана Колдомасовой, этого мгновения было достаточно. Она увидела его сжатый кулак и классический кастет в нём.

«Хорошо, что не нож, – мысленно облегчённо, вздохнула она. – Мог бы, сволочь, порезать мой китель. Или застрелить меня, если бы пистолет».

При этом она, понимая какими способами может быть нанесён ей удар, отметила себе, как будет действовать сама.

Пропустив женщину, парень развернулся, посмотрел ей вслед, и уже немного левым плечом вперёд, чтобы скрыть от обзора кастет, пошёл в сторону капитана Колдомасовой, делая вид, что просматривает номера ячеек.

Капитан Колдомасова приблизилась к своей ячейке, которая оказалась к счастью, как определила она себе, в удобном месте, с учётом предстоящего события: справа по ходу от парня. Стоя спиной к проходу, а передом к секции, она набрала первый номер в ячейке. Затем, глянув вправо на парня мельком, вроде собираясь пропустить его, приблизилась к секции, держа руки с боков, согнутыми в локтях, ничего не делая и глядя перед собой на серые лакированные крышки ячеек, которые в некоторой степени отражали тени и движения объектов, находящихся перед ними.

Для себя она с удовлетворением отметила, что выражение лица у парня, было беспокойно отрешённым, а движением воздуха, от него веяло лёгкой табачной вонью, говорящей о том, что он курит, тогда, естественно, и пьёт, а значит, мысли, реакция и действия его, будут заторможенными, с вытекающими отсюда для него, губительными последствиями. Взгляд, который он отводил в сторону, был помутневшим и блуждающим, что, несомненно, подтверждало его гнусные уголовные намерения.

Капитан Колдомасова, с притворно расслабленным видом незаметно сосредоточилась, замерла, прислушалась, следя за отражением на дверцах ячеек. Она почувствовала всем своим существом парня сзади, чуть правее от неё. В ту же секунду услышала, как теранулся кулак с кастетом о борт его пиджака, и зашуршала вся его одежда от заносимого для удара, кастета. Одновременно, в отражении дверцы ячейки, кверху метнулась тень и тут же полетела в сторону её головы.

Всё рассчитав, именно в момент нанесения этим парнем удара ей в голову кастетом, она мгновенно присела на корточки и изо всех сил толкнула спиной, всем своим весом, – семьдесят восемь килограммов, парня в ноги назад, и тут же вскочила на ноги. Её чёрно-синяя военная пилотка от всего этого слетела у неё с головы. Подняв её с пола, встряхнув тщательно, надев и затем поправив аккуратно и пилотку, и всю свою воинскую форму на себе, после всех этих совершенно не нужных для неё действий или для неё событий, она посмотрела с ничего не выражающим безразличным видом, своими замороженными глазами с полуопущенными веками, на ворочающегося в «поисках» чего-то уже на полу, примерно двадцатипятилетнего, довольно крупноватого со спины, уголовного выблядка.

Перед этим, замахнувшись, парень с силой и с разворотом, помогая корпусом туловища, направил кулак с кастетом в голову капитанши. Как ему хотелось – в череп, сразу за правым ухом. Но буквально за тысячные доли секунды, когда кастет уже «подлетал» почти вплотную к её голове, чтобы проломить ей башку, эта капитанша дёрнулась вниз.

«Сука!» – успел подумать этот здоровенный парень.

Но сделать он уже ничего не мог. Не встретив препятствия, его кулак с кастетом, и он сам, полетели дальше, запнувшись об туловище этой капитанши. Которая, как ему показалось, дополнительно подбросила его ноги вверх. Это намного усилило эффект его непредвиденного падения.

Сначала кулак его, держащий кастет, растёрся до крови о всевозможные выступы и впадины ячеек автоматических камер хранения. После этого, не понимая, что происходит, он грохнулся без всякой опоры, прямо мордой на острый выступающий край железобетонного, обложенного красивой кафельной плиткой, бордюра, на котором устанавливаются секции, и практически полностью срубил себе нос, рассёк лоб и подбородок. Да так, что кожа съехала, обнажив кость лобного бугра, размером в спичечный коробок, и кость подбородочного выступа нижней челюсти.

Кастет парень всё ещё держал зажатым в кулак и, не выпуская его из руки, пытался подняться с пола. Он с трудом встал сначала на четвереньки, широко расставив руки и упёршись ими в пол. Но в этот момент капитан Колдомасова быстро подошла к нему справа, и с силой ударила его правой ступнёй ноги, районом своего венского каблучка, в правую руку между кулаком, зажимающим кастет, и локтевым суставом.

От этого удара у него вывернулся в обратную сторону локтевой сустав и произошёл открытый перелом обеих костей: лучевой кости и локтевой кости, соединяющих кисть руки с локтевым суставом.

Когда рука хрустнула, парень упал на правое плечо. Потом он завалился на левый бок и, подтягивая левой рукой сломанную правую руку, начал выть и стонать, медленно катаясь по полу, не в силах больше подняться. Пальцы правой руки разжать он уже не мог, поэтому кастет так и остался висеть у него в полузажатых пальцах.

Кроме страданий, его изуродованная морда выражала некоторую тоску или скуку. Может, даже уныние или какое-то уже отвлечённое от всего состояние, а также удивление и растерянную досаду.

Поглядывая в глаза этой капитанше, и кривя рот уже от злобы, он думал о том, как это так произошло? Впервые в его жизни в его «наездах» и насилиях над любыми гражданами, эта девка в военной форме не испугалась, не обмякла безвольно от животного страха, как это происходит всегда и происходило с мальчиками и девочками, с парнями и с девушками, с мужчинами и с женщинами, со старухами и со стариками, которых он с друзьями и один грабил или вымогал у них деньги и вещи, а к тому же осмелилась ударить «Серого» на площади, которого даже все уголовники боятся за его злобную, страшную морду, наглые выходки и огромный вид. И здесь не зажалась безвольно, как лоханка, как обычно все, а дёрнулась вниз и даже сделала ему подножку, и подбросила его ноги вверх, отчего он упал и разбил себе нос и всю свою рожу.

В полной степени осознав, наконец, всё, что именно с ним произошло, он со злобной досадой начал размышлять:

«На х…я, я – долбо… б, пошёл за этой сукой? Теперь точно я попал! Правильнее, – упал, как х…й в рукомойник. Точно теперь загремлю на срок, да и не на малый. „Серый“ явно бы меня не сдал ментам. А теперь, вот, „дятел“, заполучи скандал».

Сказав это всё себе, он посмотрел на кастет и подумал, почему это он не может разжать пальцы и откинуть кастет в сторону, чтобы потом сказать, что это не его кастет? Почему его знобит, и холодная непрекращающаяся дрожь трясёт всё его тело? И почему его кулак с кастетом, лежит неестественно рядом с локтевым суставом, почему-то согнутым сейчас в другую сторону, а рукав, чуть ниже локтевого сустава, изогнут острым углом и промок от крови?

Капитан Колдомасова холодно смотрела на окровавленного, ворочающегося, заслуженно пострадавшего «скота», как она определила для себя его социальный статус, и поняв, что он уползти никуда не сможет, склонилась над ним, чтобы его обыскать.

«Дёрнешься, скотина, проломлю рот», – безразличным тоном сказала она ему, ощупывая всё его туловище, карманы, пояс, руки и ноги, чтобы убедиться в отсутствии у него пистолета.

Пистолета у «скота» не было. Тогда капитан Колдомасова выпрямилась, и чтобы этот «скот», валяющийся уже как бы беззаботно на полу, как она подумала о причине его горизонтального расположения на левом боку здесь, не передумал, не поднялся бы и за ней больше не ходил хотя бы здесь по камере хранения, и не смог, если всё-таки передумает, её быстро найти или хорошо разглядеть со своим сокращённым или повреждённым, как она решила ему устроить, зрением, пока она тут ходит по своим делам, размахнулась и пнула его своей правой ногой изо всей силы в его вытаращенный на неё, правый глаз.

Усечённый носок твёрдого её форменного полусапожка, с силой вошёл в вылупившийся злобно, глаз, не успевший зажмуриться от резкого и мгновенного воздействия на него, а по большому счёту – в правую его глазницу. Разорвав в клочья кожные покровы глазницы и веки. Зацепив в некоторой степени, круговую мышцу глаза, повредив до невероятного состояния внутри глазницы соединительнотканное влагалище, именуемое теноновой капсулой, жировое тело, надкостницу, сосуды, нервы, сухожилия, мышцы, и многие другие мягкие ткани и органы глаза. И подломив или раздробив, некоторые кости вокруг этой его глазницы. Неповреждённым осталось только непосредственно глазное яблоко, которое смогло каким-то невероятным образом выскочить из своего устройства и, задумчиво вылупившись на окружающую обстановку, повиснуть перед мордой уголовника на повреждённом нерве и на некоторых, тоже повреждённых мышцах, размышляя, вероятно, – где же это оно теперь находится или располагается?

После всего этого, убедившись на взгляд, что уголовник в ближайшее время её не сможет побеспокоить, и не пойдёт её искать или просто не будет ходить за ней здесь, капитан Колдомасова решила вызвать кого-нибудь из дежурной службы. Она сходила к дежурным по камерам хранения, вычистила там у них тщательно свой полусапожек, затем подвела дежурную к лежащему окровавленному парню, сказав, что этот парень пострадал при нападении на граждан, что ему, по возможности, нужно срочно помочь в этой его немного глуповатой жизни, и вызвать для него тюремную скорую помощь и милицию.

Закончив таким образом со всем этим делом, капитан Колдомасова открыла свою ячейку, достала из неё средних размеров сумку, закрыла дверцу ячейки, и выйдя из зала автоматических камер хранения, направилась к машине, где её неторопливо и беззаботно ждал водитель.

Подойдя к машине, она открыла заднюю дверь, продвинула подальше и положила на заднее сидение свою сумку, и села рядом, закрыв за собой дверь. Водитель, «чиркнув» зажиганием, посмотрел в боковое зеркало заднего вида, включил левый поворот, плавно тронулся с места и спросил:

«В гостиницу?»

«Да», – безучастным тоном ответила капитан Колдомасова, глядя вперёд перед собой, за ветровое стекло. Любуясь прекрасным синим небом без единого облачка, и порозовевшими от яркого солнечного света, красивыми зданиями, плавно проплывающими мимо движущегося автомобиля, отмечая их необыкновенную и приятную архитектуру, и мечтательно улыбаясь всей этой небесной и созданной человеком, красоте.

Через несколько минут водитель остановился у какой-то гостиницы и сказал:

«Вот, самая дешёвая, но хорошая, со всеми удобствами и не очень далеко от областной прокуратуры, гостиница. Уверен, что вам здесь понравится. Я подожду, пока вы ни скажете мне, что надёжно устроились. Помочь вам донести вашу сумку до места?»

«Помогать мне не надо. Проследите, пожалуйста, чтобы сумку никто не трогал и не рылся в ней. Ждите меня, и я вернусь», – ровным голосом сказала капитан Колдомасова, открыла дверь, вышла из машины и, аккуратно закрыв дверь, пошла в гостиницу.

Она зашла в гостиницу. Узнала, что места есть, что её оформят. Вышла из гостиницы. Подошла к машине и сказала водителю, что сейчас он может ехать навсегда, а завтра в четырнадцать часов пятнадцать минут он должен стоять здесь, чтобы без опозданий в четырнадцать часов сорок пять минут, она была у здания областной прокуратуры. Потом она, взяв свою сумку, пакет с замком и синюю матовую папку, холодно сказала водителю:

«До свидания. Жду вас завтра, очень внимательно», – и направилась в гостиницу.

Водитель, попрощавшись с ней, заверил, что завтра будет вовремя. И, проводив взглядом её двигающийся, толстючий относительно талии, зад, и тяжёлые ноги, поехал в областную прокуратуру.