Цитаты из книги «Призрак Оперы»

Скрестив руки, он заговорил: «Успокойтесь, Кристина, вам ничто не угрожает». Это был Голос!

Мадемуазель, имею честь просить вашей руки! – Но они уже обе ваши, мой дорогой жених!.. О, Рауль, как мы будем счастливы!.. Мы будем играть в будущих мужа и жену!..

«Да… в тот вечер!.. Один-единственный вечер… – размышлял Рауль. – Но эта прекрасная сказка не выдержала бы испытания, повторись она вновь…» Неземная, печальная принцесса Бельмонте в конце концов обнаружила бы за деревьями Раффа, приходи она туда каждый вечер в течение трех месяцев…

постепенно вело к прекращению жизни. По вечерам больную выносили в парк, но она, казалось, даже не понимала, где находится. Рафф, самый знаменитый немецкий певец, приехавший в Неаполь, пожелал посетить этот парк, славившийся своей красотой. Одна из прислужниц попросила великого артиста спеть, не показываясь, возле купы деревьев, где лежала принцесса. Рафф согласился и спел простую мелодию, которую принцесса слышала из уст своего мужа в первые дни после свадьбы. То была выразительная и трогательная мелодия. Музыка, слова, восхитительный голос артиста – все вместе глубоко всколыхнуло душу принцессы. Слезы полились из ее глаз… Она заплакала, была спасена и осталась в полной уверенности, что ее супруг спустился в тот вечер с небес, чтобы спеть для нее мелодию прежних лет!

поднимает руки и склоняется, собираясь начать пируэт, подчеркивая тем самым линию лифа, а наклон туловища в это время вырисовывает бедро этой прелестной женщины, подобное зрелище, по общему мнению, способно заставить человека пустить себе пулю в лоб и распроститься с мозгами».

«Сорелли, – писал знаменитый журналист, – великая балерина, красавица со строгим и чувственным лицом, с похожей на ивовую ветку гибкой талией; ее обычно называют «прекрасным созданием».

Никогда не стать парижанином тому, кто не научится скрывать скорбь под маской радости и набрасывать черную полумаску грусти, скуки или безразличия на тайное ликование

Ко всему привыкают, если захотят, надо только захотеть!..

Кошмарное, неповторимое, отталкивающее безобразие ставило его вне общества, и мне часто казалось, что в силу этого он не считал себя связанным с родом людским никакими обязательствами.

когда любишь и далеко не уверен, что любят тебя